— спросила Диана.— Да парочка одна, что забрела сюда пообжиматься. Мы записали их показания и отпустили. На них лица не было от страха.— Личность убитого установлена? — осведомилась Диана. Сив уже ползал, обследуя тропинку над канавой. Повсюду была кровь, но уже всосавшаяся в землю. Не так, как в ризнице...— Человека звали Декордиа. Аль Декордиа, — ответил Блокер, выворачивая дорогой бумажник из кожи аллигатора. — Вот все его барахло: водительское удостоверение, кредитные карточки. Страховка на случай болезни... Это ему больше ни к чему.Сив смотрел на обрубок шеи. Такие же зазубрины, что и на шее Доминика. Как будто голову его брата и этого человека отхватило медвежьим капканом. Но такое, разумеется, невозможно.— Этот парень из местных, — продолжал Блокер. — Вот, взгляните. — Он протянул Диане визитную карточку. На оборотной стороне что-то написано, очевидно, самим Декордиа. — Живет на конце Растеряева Проезда — есть тут такой фешенебельный квартал, где дома стоят по нескольку миллионов. У нас еще не было возможности поставить в известность семью, и поэтому никто еще не сделал официального опознания. — Диана что-то быстро строчила в записной книжке. — В бумажнике куча денег — больше пяти тысяч — так что версию убийства с целью ограбления можно сразу отбросить.Сив внимательно осмотрел пальцы. Ни один из них не сломан, и никаких следов пудры или чего-нибудь в этом духе.— Никто не прикасался к телу? — спросил он.— Группа экспертов еще и не прибыла, — вздохнул Блокер. Похоже, сегодня ему вообще не придется поесть. — Под ложечкой прямо-таки подсасывает, — добавил он, ни к кому конкретно не обращаясь.— Если вы не возражаете, — сказал Сив, выбираясь из канавы, — я бы хотел получить копию заключения коронера и по этому делу тоже.— Пожалуйста, — устало ответил Блокер. — Почему бы и нет? Всего навсего бумажка, которую надо переслать. У меня времени навалом, не так ли? Разве я не похож на человека, у которого времени навалом?— Спасибо, детектив, — поблагодарил Сив, подталкивая Диану по направлению к их машине. — Спасибо за все.Потом он молчал, пока они не выбрались на шоссе, ведущее к дому.— Тот человек, что убил этого парня, Декордиа, убил и Доминика. Тот же почерк, те же характерные отметины на месте среза. — Он закрыл глаза. От бесконечного потока встречных машин с зажженными фарами начинала болеть голова. — Интересно, каким дьявольским инструментом обезглавили их обоих? — Потом, после паузы, вздохнул. — Мы обедали с тобой или только мечтали об обеде?— Мечтали, босс.— Тогда остановись в первом подходящем месте. Придорожная забегаловка, у которой они остановились, снаружи была облицована имитацией гранитных булыжников, а изнутри — имитацией мраморных плит. Гамбургер, картошка, пожаренная ломтиками, кофе и пирожок с сыром, похоже, тоже были имитацией, потому что на пути к желудку явно пытались прожечь пищевод. Пообещал себе перейти на более здоровый рацион, хотя и отлично понимая, что не выполнит этого обещания.Вернувшись в машину, он бросил в рот таблетку фестала и повернулся к Диане.— Я хочу, чтобы ты наступила этому Блокеру на хвост и постоянно теребила его, пока он не пришлет обещанные документы. Чую я, что заключение коронера даст подтверждение тому, о чем я могу пока только догадываться.— Ты думаешь, что этот Аль Декордиа связан каким-то образом с твоим братом?— Возможно. Они убиты одним и тем же человеком, в том же самом городе, хотя и не в одно и то же время, — ответил Сив. — Но, с другой стороны, возможно, мы имеем дело с маньяком-убийцей. Я думаю, именно это перепугало Блокера до колик в заднице. И есть чего испугаться. Однако, учитывая тот факт, что этот парень, Декордиа, пролежал в канаве несколько дней, как минимум, ума не приложу, каким образом он может быть связан с Домиником.Слово «связан» зацепило сигнальный колокольчик в его памяти и он, включив свет в салоне машины, вынул из кармана смятый клочок бумаги.— Это я увел с места преступления, — объяснил он Диане, разворачивая его. — Нашел в правом кармане Дома. И, поскольку он лежал на правом боку, бумажки не было видно никому.— Только не тебе, — заметила она, начиная обгонять огромный грузовик. — Помнится, ты нас всегда учил, что нельзя ничего трогать на месте преступления, пока там не побывала группа экспертов.— Это было до того, как я познакомился с детективом Блокером.Сказано это было в шутку, но никто из них не засмеялся. Диана была абсолютно предана Сиву. За те годы, что они работали вместе, она не раз лезла под пули, чтобы прикрыть его. Она и в будущем сделает это без колебаний. И именно благодаря этой преданности — потому что она любила его и доверяла ему абсолютно — она задумалась про себя, что это такое нашло на босса. Будто смерть его брата в какой-то степени изменила его, сделала жестче. Он хотел — нет, это слово не достаточно точно передает чувство, которое он испытывал, решила она — он страстно желал отыскать убийцу брата.Ныряя в Коннектикутский тоннель в этот ночной час, Диана думала, а не перейдет ли это желание в одержимость. Сив всегда жил для людей. Общественное для него всегда было выше личного. Теперь, ей казалось, это могло измениться. Не то, чтобы она не понимала и не сочувствовала ему... Но что если чувства возьмут в нем верх и он отставит прочь принципы, которым прежде следовал беспрекословно? Она уже слышала, как он сказал неправду собрату-полицейскому. Видела, как он утащил с места преступления улику — причем с места вне его юрисдикции. Причем до того, как ответственный за это дело офицер полиции смог увидеть ее. Диане и в голову не приходило, что ее босс способен на такие нарушения установленной процедуры расследования преступления.А Сив тем временем сидел, уставившись в смятый клочок бумаги. На нем было несколько слов, написанных незнакомым, но характерным почерком — буквы наклонены назад — и, ниже них, одно слово, написанное неразборчивым, легко узнаваемым почерком его брата Дома. Вот что прочел Сив:Сутан Сирикбульвар Виктора Гюго, д. 67Ницца, Франция Спасен? * * * Крис и Аликс, стесненные присутствием на кухне мальчика-подростка, сидели на площадке пожарной лестницы, пробравшись на нее через широко открытое окно спальни. Грохот рока преследовал их и здесь, прорываясь через всю квартиру, заполняя пространство между ними.— Долгое время, — говорила Аликс, — я думала о себе только как о матери Дэна. Для женщин часто трудно отделить свое существование от жизни их детей. А порой ребенок занимает такое место в твоей жизни, что больше на ней ничего и не умещается.Дождь все еще шел и, хотя они и были защищены от него козырьком навеса, кое-где капли блестели в ее волосах, как бриллианты в тиаре.— Но со временем я начала понимать, что удовольствие от общения с ним, хотя и весьма значительное, не может наполнить мою жизнь. Если я потеряю себя в нем, то это будет плохо для нас обоих.— И тогда ты поступила на службу в прокуратуру округа, — закончила за нее Крис.Она улыбнулась.— Все было не так просто. Для начала надо было отъединить себя от него. А потом надо было сдать экзамены на адвокатуру. — Ее улыбка потускнела. — А потом и мое замужество начало разваливаться прямо на глазах, причем весьма болезненным образом.— Извини, что напомнил о неприятном. Опять та же улыбка, скупая, но преображающая все лицо. — Никогда не знаю, говорить ли в этом случае «Не извиняйся» или «Спасибо». Я полагаю, что надо говорить и то, и другое. Сейчас это дело прошлое.Она наклонила голову, услышав знакомую мелодию, долетевшую с кухни. Вполголоса стала подпевать и, казалось, все напряжение, сковывающее ее до этого, покинуло ее. Она перестала петь, но глаза так и остались ясными, сверкающими.— Ну а ты? — спросила она. — Ты больше похож на атлета, чем на юриста.Он засмеялся точности ее наблюдения. К его собственному удивлению, эта оценка даже польстила ему.— Я и был атлетом, — признался он. — Велогонщиком.— Да ну! Неужто не шутишь? — Недоверчиво подняла она брови. — Я обожаю велоспорт. Мы с Дэнни часто катаемся вместе.— Я уже заметил ваши велики в прихожей, — сказал Крис. — Отличные машины.— Ив каких гонках ты участвовал?— В разных, — ответил Крис, глядя в темноту ночи. — Все время готовился к своей главной гонке — к Тур де Франс.— Твоя семья, наверно, ужасно гордилась тобой, — предположила Аликс.Эти ее слова удивили его. Обычно в таких случаях спрашивают: «И как, выиграл?»— Нет, — ответил он. — Они не очень-то интересовались моими успехами и поражениями.— Это ужасно.Да, подумал Крис, действительно ужасно. Он вздохнул.— Пожалуй, больше всего на свете мне бы хотелось услышать от отца: «Молодец, парень!» К тому времени, как я поехал во Францию, моя мать умерла. А отец думал только о моем старшем брате Терри. Дело в том, что в то время, как я катался по Франции, мой брат воевал во Вьетнаме, защищая американские идеалы свободы и справедливости. То, чем отец больше всего дорожил. И я для него был дезертиром, трусом, который отказывается служить стране, которая вскормила его. — Даже сейчас, столько лет спустя, он не мог рассказать кому-либо о том, что действительно происходило в то достопамятное лето. — Во всяком случае, так казалось моему отцу.— Настоящий ястреб.— Я бы сказал даже — супер-ястреб, — согласился Крис.— И что случилось, когда ты участвовал в Тур де Франс? — спросила Аликс.— Я покалечился. — Это был его обычный ответ, когда он отвечал на этот вопрос. Часто он просто отмалчивался. В этом ответе хоть и была правда, но не вся правда.— И сильно?Да, подумал он. Очень сильно. Он так и хотел ей сказать, но вместо этого у него получилось:— Я завтра вечером улетаю во Францию. Там моего брата убили.— О, Кристофер, я тебе так сочувствую! Кристофер, подумал он. Так мой отец меня всегда называл. Подняв глаза, он увидел опечаленное лицо Аликс. Интересно, подумал он, печалюсь ли я сам о гибели Терри, как она? — А у меня, кажется, все чувства атрофировались. Сам не пойму, что со мной.— Вы с братом были не очень близки?Крис саркастически усмехнулся.— Можно сказать и так. За последние десять и даже больше лет между нами не было никаких контактов. Я бы сказал, что мы так и не смогли узнать друг друга.Аликс придвинулась к нему ближе.— Как жалко!Он ощутил тепло ее плеча и почувствовал приятное возбуждение. Не сексуальное, а именно приятное: когда она рядом, та черная пропасть, которая разверзлась перед ним, когда он узнал о смерти Терри, была как-то не так страшна. Он не один на ее краю.— Долгое время я возлагал вину за это на отца, — сказал Крис. — Он любил стравливать нас друг с другом, считая, что это способствует формированию характера. Мой отец большое внимание придавал характеру. Гордился своим кельтским происхождением. «Из семейства Хэев всегда выходили хорошие бойцы», — любил повторять он. Он был строг, пожалуй, даже суров с нами. Первое доброе слово, которое я слышал от него, да и то не в свой адрес, а в адрес Терри, я услышал из его уст, когда Терри приезжал на побывку из Вьетнама. Так что, естественно, проще всего для меня было считать отца виновным в том, что мы с братом как чужие. Но теперь, после смерти Терри, я начинаю думать, что не только его в том вина. Мы ведь и сами никогда не пытались выяснить, почему мы далеки друг от друга. * * * — Вы были правы, — сказал Данте. — Между Сутан Сирик и Декордиа есть связь. — У Мильо упало сердце. Неужели он был не прав, не поверив словам незнакомца насчет Сутан и Аль Декордиа?— Очевидно, — продолжал Данте, — Декордиа познакомился с нею, когда приезжал сюда с месяц назад повидать Терри Хэя. Это было почти сразу после смерти его дочери. Она погибла в автокатастрофе: ее машина съехала с дороги во время дождя. Ей было девятнадцать лет.Данте полистал свои записи.— Так или иначе, Декордиа чувствовал симпатию к этой Сирик. Она выросла без родителей, и он — по возрасту и прочему — годился ей в отцы. Декордиа, он был такой, шибко привязчивый. Смерть его дочери сломила его.Со страхом в сердце Мильо спросил:— Могла мадемуазель Сирик убить его?— Ни в коем случае, — ответил Данте. — Она была здесь, во Франции, когда Декордиа прикончили.Мильо почувствовал такое глубокое облегчение, что у него даже слезы на глазах выступили. Быстро отвернувшись от Данте, он уставился в окно, за которым виднелась Военная Академия и парк Марсова Поля. Слава Богу, подумал он. Теперь надо постараться разузнать, что действительно на уме у того незнакомца.— Ты не знаешь, кто убил Декордиа?— Нет, — ответил Данте. — Я ничего не смог узнать об этом деле, кроме того, что он был обезглавлен, что само по себе весьма странно.Странно действительно, подумал Мильо. Не менее странно и то, что незнакомый собеседник Логрази знает о подразделении ПИСК, которым Терри Хэй командовал во Вьетнаме, больше, чем он сам. Например, Мильо не слыхал про идею Терри Хэя обезглавливать свои жертвы. А теперь кто-то опять использовал ее, убивая Декордиа. Зачем?Но Мильо тут же подумал, что это — не главный вопрос при данных обстоятельствах. Прежде всего надо разобраться в том, почему Декордиа был убит. Поскольку Сутан относилась к нему, как к отцу, совершенно неправдоподобно предполагать, что Терри вообще причастен к его убийству, как полагает незнакомец.Но, с другой стороны, Декордиа и Терри Хэй действительно встречались месяц назад. Что они обсуждали? Считается, что они были врагами. Операция Белый Тигр, в разработке которой принимал участие Декордиа, была замыслена, чтобы лишить Терри влияния в им же созданной сети. Может, правда, что Декордиа хотел выйти из дела, как предположил незнакомец? И что он продал секретные сведения по операции Терри Хэю? Если это так, то, по всей видимости, сама мафия и ответственна за его смерть. Но, опять же, если это так, то незнакомец, который является эмиссаром главы мафии, должен быть в курсе этих дел.Мильо откинулся в кресло и задумался о трагической иронии, заложенной в самой жизни. Он нашел ответ на один из вопросов, но это ни на шаг не приблизило его к истине. Теперь он стоял перед загадкой, внутренний смысл которой уже дал первые опасные ростки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84