Время, отпущенное на спасение Рейчел, истекало.
– Рейф, – тихо сказал он, – сделай одолжение, расскажи мне, что тебе известно об этом человеке.
Рубиннет внимательно посмотрел на Кроукера и, вздохнув, сказал:
– Что-то мне не нравится наш разговор, Лью. Боюсь, он не принесет никому из нас пользы.
– Рейф, прошу тебя.
Поколебавшись, Рубиннет увлек Кроукера еще дальше в тень деревьев. За их спиной, на автостоянке взад-вперед сновали машины, словно акулы вдоль рифа.
– Послушай, Лью, – почти шепотом произнес Рубиннет. – Барбасена – это сам дьявол. Наркотики лишь малая часть его сферы деятельности. Помнишь, я сказал, что героин снова входит в моду? Вот на этом он и делает деньги. У него связи на Дальнем Востоке, с фабриками, где делают высококачественный, особо чистый героин. Сам он неуловим.
– Ты хочешь сказать, что он хорошо защищен?
– Именно так.
– Хорошо, но кто же его прикрывает?
– Политики, правительство. Он им нужен, чтобы сохранять контроль над восстаниями, революциями и тому подобной ерундой во всей Латинской Америке. Если там кто-то нуждается в оружии, то непременно обращается к Барбасене.
– Значит, он такой крутой?
– Лью, у тебя сейчас такие глаза... Именно такими они были, когда ты решил расправиться с теми бандитами, что угрожали мне и требовали доли от моей прибыли. Послушай, тут дело гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Этот парень – очень крепкий орешек! Барбасена поддерживает тесные отношения со всеми вождями повстанцев, инакомыслящими, рвущимися к власти генералами и маньяками, мнящими себя диктаторами. И они дорожат дружбой с ним, поскольку он поставляет им оружие. Все, что они рассказывают Барбасене, тот передает правительственным агентам. В свою очередь, правительство безоговорочно защищает Барбасену в любых ситуациях. Он творит все, что ему вздумается, и власти смотрят на это сквозь пальцы. Уясни себе это раз и навсегда. Они сами продают ему оружие, которое он потом перепродает своим клиентам, да еще и получает свои комиссионные. А почему бы и нет? Обе стороны сказочно богатеют от такой дружбы. Вот как обстоят дела, дружище!
Кроукер долго молчал. По его лицу струился пот.
– Рейф, кое-кто хочет смерти этого человека. Очень хочет.
– Что ж тут удивительного, – хмыкнул Рубиннет. – Насколько мне известно, Барбасена нажил себе так много врагов, что они могли бы составить население целой страны. Власть и вседозволенность затуманили ему рассудок. Он искренне верит, что абсолютно неуязвим. Но мы-то с тобой знаем, что в наш век никто не может быть уверен в своей неуязвимости.
Кроукер молчал. Мимо них прошла еще одна группа служащих отеля, одетых в белую униформу.
– Рейф, тебе известно, по чьему приказу должен быть убит Барбасена?
– Нет, дружище. Но я бы мог дать тебе целый список кандидатов. Впрочем, нам не придется долго гадать. Говорят, завтра в полночь Барбасена будет здесь, в Майами.
– Ах так... Возможно, мне понадобится подобраться как можно ближе к Барбасене, чтобы кое-что разузнать, – сказал Кроукер. – И тогда мне понадобится твоя помощь.
В лексиконе Рубиннета не было слов удивления. Он молча кивнул.
– Скажи только слово. Барбасена мне не друг. – Он крепко сжал руку Кроукера. – Для тебя, дружище, я сделаю все.
Прежде чем отправиться в Эль-Порталь, район, где жила Соня, Кроукер снова обратился к базе данных по автотранспорту. На этот раз попытка оказалась успешной. Выяснилось, что «линкольн» цвета зеленый металлик был взят напрокат в одной местной компании. Кроукер не знал, стоит ли этому удивляться. Он решил сразу же отправиться туда, где был взят напрокат автомобиль Майера.
Кроукер свернул с бульвара Атлантик и двинул в Маргейт – старый, населенный преимущественно работягами район к востоку от Форт-Лодердейла. Вскоре он уже катил по центральной улице Маргейта. За кубинским рестораном он свернул направо, миновал магазинчик похоронных принадлежностей. Увидев вывеску «Маргейтский клуб любителей стрелкового и питейного спорта» над пивнушкой, Кроукер не мог не расхохотаться – это была отличная пародия на спортивные клубы, которыми обзаводились жители кондоминиумов в более дорогих районах города. В конце улицы Кроукер обнаружил вывеску «Автомобили напрокат».
В конторе за длинным столом сидела девица, она жевала резинку и листала последний номер «Шарма». Кроме нее, в конторе не было ни души. На стенах висели выгоревшие от солнца и основательно засиженные мухами рекламные плакаты с изображением всех моделей «порше», «феррари», «линкольнов». Вся обстановка состояла из пары обшарпанных стульев, старомодной пепельницы на ножке и искусственного фикуса, согнувшегося под тяжестью осевшей на нем пыли. В целом контора производила впечатление заброшенности и упадка. Девица оторвалась, наконец, от своего журнала и подняла на Кроукера глаза. На вид ей было не больше двадцати. У нее были светлые волосы с химической завивкой, ясные глаза и ярко-красные длинные, как ножи, ногти.
– Привет, меня зовут Вонда. – Она коснулась пальчиком таблички, на которой было написано: «Вонда Шеперд».
Представившись, Кроукер сказал:
– Мне бы хотелось получить кое-какие сведения относительно последней модели автомобиля «линкольн» цвета зеленый металлик.
Вонда, тряхнув кудрявой головкой, развернулась к стоящему рядом с ней стеллажу.
– Минуточку, сейчас я посмотрю, что имеется в наличии.
– О нет, – торопливо сказал Кроукер. – Вы меня не поняли. Я не собираюсь брать машину напрокат. Я просто хочу узнать, кто недавно брал у вас такую машину.
– А что такое? – Она насторожилась. – Машина попала в аварию?
– Насколько мне известно – нет.
Она перестала жевать резинку и, помолчав секунду, сказала:
– Тогда, боюсь, ничем не могу вам помочь.
Кроукер показал ей свой значок федерального агента, и глаза девушки широко раскрылись от удивления, смешанного с восхищением.
– Вонда, это очень важно. Обещаю, твой босс никогда ничего не узнает об этом.
– Ну, я бы с радостью вам помогла...
– Так за чем дело стало?
– Вы не знаете моего босса. Та девушка, что работала здесь до меня, нарушила какое-то установленное им правило, и он безжалостно выбросил ее на улицу. – Она в ужасе замотала белыми кудряшками. – Я не имею права давать вам никакой информации, если вы не предъявите предписание суда. – Нервно засмеявшись, она стала поправлять воротничок своей ярко-розовой блузки. – Мне очень жаль, но...
Девушка явно томилась в этой пыльной конторе, занимаясь скучной и неинтересной работой, и Кроукеру стало жаль ее. Ему часто приходилось встречаться с такими молодыми девушками, и он знал, о чем Вонда сейчас думала. Больше всего на свете ей хотелось сесть в свою машину и уехать отсюда куда глаза глядят. О будущем она не думала, ей просто хотелось сбежать из этой крысиной норы и больше никогда здесь не появляться.
– Если вы получите предписание суда и вернетесь сюда с ним, я покажу вам все регистрационные записи и вообще все, что вы захотите.
– Судебное предписание, – пробормотал Кроукер, – откуда тебе известны такие тонкости? Что-либо подобное уже случалось?
– Слава Богу, я не имела дела с судом, – торопливо проговорила она.
– Тогда скажи мне, Вонда, – он положил локти на стол, – откуда ты знаешь, как должно выглядеть судебное предписание?
Она вынула из стола три листочка бумаги, основательно заляпанных кофе, и постучала по ним длинным ногтем.
– Босс дал мне этот образец и сказал, что если мне покажут что-то другое, это будет фальшивка.
Кроукер одобрительно кивнул, стараясь показать Вонде, что она произвела на него неотразимое впечатление своими познаниями.
– Похоже, твой босс все предусмотрел. Как его зовут?
А про себя Кроукер подумал: «Весьма подозрительная предусмотрительность. Ишь ты, даже о судебном предписании вспомнил!»
– Его зовут Трей Мерли. – И она, не дожидаясь, пока Кроукер попросит ее об этом, стала диктовать его имя по буквам, словно делала это уже не раз. Что ж, неудивительно, раз у босса такое необычное имя.
– Благодарю за помощь, – сказал Кроукер и направился к выходу. У самой двери он остановился, словно вспомнив что-то важное, и спросил:
– Кстати, во сколько закрывается контора?
– Ровно в половине седьмого.
Выйдя на улицу, Кроукер уселся за руль своего «Т-берда» и поставил кассету «Эверли Бразерс». Он вытащил визитную карточку Майера, внимательно изучил ее, затем включил компьютер и обратился к телефонной базе данных. Он запросил информацию на тот номер, по которому, если верить Майеру, его можно было найти в любое время дня и ночи. Кроукер не стал дожидаться результата, завел двигатель и отправился в Эль-Порталь.
Автомобиль Сони, «камаро» пятилетней давности, все так же стоял под навесом рядом с домом. На заднем стекле виднелась сине-зеленая наклейка с надписью: «Спасите морских коров от истребления!». Заглушив двигатель, Кроукер не сразу вышел из своей машины. До его слуха донеслись веселые крики детей, катавшихся на велосипедах в соседнем дворе. Кроукер молча глядел на дом Сони и на морских коньков у фонтана на лужайке перед домом. Ему подумалось, что этот фонтан похож на свою хозяйку, Соню. Пустой, весь в трещинах, терпеливо дожидающийся, когда его отремонтируют и наполнят водой, чтобы возле него снова щебетали птицы. Для этого нужно совсем немного, и совсем немного было нужно Соне для счастья. Теперь уже никогда не быть Соне счастливой и никогда не быть этому старому фонтану отремонтированным. Замшелые морские коньки и пустая растрескавшаяся чаша фонтана казались материальным воплощением печали, которой дышало все вокруг, словно дух Сони все еще витал где-то рядом, моля об отмщении. Наверное, как и дух деда Бенни, ее дух не мог отправиться в иной мир, пока не наказаны убийцы.
Братья Бонита.
Когда Кроукеру стало так жарко, что по спине у него потекла струйка пота, он вышел из машины и направился к дому. Поднявшись на крыльцо, Кроукер оглянулся на соседний, выкрашенный в розовый цвет дом с разросшимся грейпфрутовым деревом у входа.
Открыв дверь, Кроукер вошел в дом Сони, где еще пахло ее сладкими духами.
– Соня?
Он произнес ее имя тихо и нежно, зная, что никто не отзовется на его голос.
– Это я, – сказал он, чувствуя себя последним дураком. – Я вернулся.
В доме было очень душно, и Кроукер первым делом распахнул настежь все окна.
Войдя в спальню Сони, он сбросил туфли и рухнул на кровать. В открытые окна дул слабый бриз, и в комнате постепенно становилось прохладнее.
Кроукера переполняла боль потери, ему не лежалось. Через открытое окно доносился шум телевизора: рев моторов и голос диктора, скороговоркой комментировавшего автогонки.
Заинтересовавшись, Кроукер встал с постели и выглянул в окно. Очевидно, хозяева соседнего дома смотрели круглосуточный спортивный канал. Кроукер взглянул на свои часы, и ему в голову внезапно пришла идея.
С колотящимся сердцем он постучался в дверь к соседям Сони. Как раз в это время накануне была убита Соня. Если сегодня кто-то дома и смотрит телевизор, то, вполне возможно, кто-то был дома и вчера в то время, когда была убита Соня. Покачав головой, Кроукер снова постучал в дверь.
Наконец, ему открыли, и Кроукер увидел перед собой круглолицего мужчину в инвалидном кресле – на каталке. На первый взгляд ему можно было дать лет пятьдесят с небольшим. Он был смуглокожим и почти лысым, с седым венчиком волос на затылке. У него были водянистые глаза – возможно, результат долгого сидения у телевизора. Мускулистые руки с широкими ладонями и толстыми пальцами были сложены на коленях.
Мужчина выжидательно посмотрел на Кроукера.
– Чем могу быть полезен?
За его спиной диктор взволнованно рассказывал что-то о машине «скорой помощи», желтых предупредительных флажках и покореженных машинах.
– Извините, что оторвал вас от любимого занятия. – Кроукер протянул мужчине руку. – Меня зовут Лью Кроукер. Я друг Сони Виллалобос, вашей соседки.
– Да-да, моя жена лучше знает Соню, чем я. – Мужчина в инвалидном кресле тоже протянул руку Кроукеру. – Меня зовут Пабло Лейес. Что ж, заходите, составьте мне компанию.
Его взгляд упал на биомеханический протез Кроукера, и он понимающе кивнул.
– Заходите, не стесняйтесь, – повторил он. – У меня в холодильнике всегда найдется угощение для гостя.
В отличие от дома Сони, где царили яркие солнечные краски, здесь оказалось весьма сумрачно. Окна были закрыты алюминиевыми жалюзи. Все внутреннее убранство дома было выдержано в коричневых тонах. В комнатах было тщательно прибрано, все было расставлено и разложено по своим местам. Однако мебель была явно слишком старой – твидовая обивка небольших диванчиков была сильно потерта, подлокотники кресел готовы были отвалиться в любую минуту, а ножки обеденного стола угрожающе скрипели при каждом прикосновении.
Ловко маневрируя, Лейес откатился в глубь дома по ничем не покрытым полам. Любые ковры затрудняли бы передвижение инвалидной коляски по комнатам.
На минуту скрывшись в кухне, Лейес появился оттуда с подносом на коленях. На подносе стояли большой пластиковый кувшин и два дешевых стаканчика в цветочек. Лейес весело кивнул в сторону кофейного столика.
– Не хотите отведать?
Кроукер снял со стола портативный компьютер.
– Когда надоедает смотреть спортивный канал, я люблю бродить по Интернету. – Лейес переставил поднос на кофейный столик и, взяв в руки пульт, приглушил звук телевизора. – Там много интересного...
Похоже, ему не хотелось упускать подробности автомобильных гонок.
– Впрочем, ничто не может заменить мне утерянную возможность свободно передвигаться, выходить из дома и делать все своими руками. А я всегда любил находиться при деле...
Лейес наполнил стаканы и один протянул Кроукеру.
– Выглядит как лимонад и пахнет лимоном. – Лейес подмигнул Кроукеру. – Но, скажу я вам, эта штука не для слабых.
Сделав большой жадный глоток, Кроукер упал на диванчик, сраженный неожиданной крепостью напитка. Вот это да!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59