- Напрасно вы его так оплакиваете. После получения миллиона песет вы бы услышали от него вместо клятв в вечной любви требование куда более крупной суммы. Он бы, в свою очередь, шантажировал вас пожизненно. А безмерно богатый Джошуа Шривер с радостью платил бы снова и снова, лишь бы скрыть преступные похождения своей дочери, которые могли весьма существенно повредить его деловой репутации.
- Вы не знаете Джонни. Он не такой! - Гвендолин успокоилась с такой же быстротой, как минуту назад ударилась в слезы.
- Не такой? Ваш Джонни один из самых опытных негодяев Рода Гаэтано.
- Рода Гаэтано? Этого я не знала. - Гвендолин беспомощно всхлипнула. Мне он только говорил, что занимается нелегальной торговлей наркотиками...
- Да, того Гаэтано, который даже в столь любезном вам мире преступников прославился своим умением превращать трупы в деньги. Так что, если вас по-прежнему привлекает эта романтика, счастливого пути!
Он уже дошел до соединительной двери, когда Гвендолин его окликнула:
- Мистер Мун! Не уходите, пожалуйста! Мне страшно! Как в ту минуту, когда волна чуть не утопила меня... Может быть, для меня действительно единственное лекарство - работать продавщицей?
- Ваш отец не допустит. - Мун пожал плечами.
- Он даже воспротивился, когда мой старший брат захотел стать гражданским летчиком. Пришлось Тому поступать в стратегическую авиацию это, мол, почетное занятие. Том летал на бомбардировщике. Погиб в воздушной катастрофе... В смерти моего брата виноват отец... - как бы про себя произнесла Гвендолин. - Горькая фраза для пятнадцатилетнего юнца. Я прочла ее в дневнике Рола, после этого он и припрятал его от меня. Кстати, сейчас вспомнила! Я как-то подметила, что он засовывает тетрадь за сиденье кресла.
- Кресла? Какого?
- Его любимого, темно-красного... Подождите, только сейчас до меня дошло. Вы ведь как будто сказали, что отцу прислали вещи Рола. Разве он не уехал вместе с мамой? Что же вы молчите? С ними что-нибудь случилось?
Ответить Мун не успел. Он считал слишком большой жестокостью обрушить этот последний удар на и так потерявшую под собой последнюю опору девушку, но сейчас ничего другого не оставалось.
- Они... - начал он, но замолчал, услышав звук вставленного в замочную скважину ключа.
- Это пришел за мной майор Мэлбрич. - В шепоте Гвендолин чувствовалась ненависть. - Он забрал ключ, чтобы я не удрала.
Мун быстро потушил свет и спрятался за штору.
- Мисс Гвендолин! - тихо позвал майор Мэлбрич. - Пора лететь в Малагу. Журналисты уже дожидаются вас. Мы приготовили вам отдельную палату в американском госпитале. Сделайте вид, что вы слишком слабы, чтобы отвечать на вопросы, ответы я беру на себя... И зарубите себе на носу: если вы проболтаетесь, мы ознакомим представителей прессы с вашей уголовной деятельностью. Так что в ваших же интересах молчать.
Мун, выступив из-за занавески, быстро зажег торшер.
- Ну уж мне вы ничем не заткнете рот. Может быть, вы, мастер секретов, откроете наконец истину, которую утаили, чтобы заставить мисс Гвендолин сыграть свою роль? Скажите же ей, что ее мать и брат отправились в вашем присутствии вовсе не домой, а на тот свет. И заодно расскажите, почему вы уверяли падре Антонио, что они уже скончались, когда оба были еще живы? Не потому ли, что во время предсмертного причащения он мог узнать от Шриверов тайну их гибели?
Майор Мэлбрич, то ли потрясенный самим фактом внезапного появления Муна, то ли этим шквалом каверзных вопросов, словно потерял дар речи. За него говорило лишь лицо, вмиг сменившее свою окраску кирпичного загара на темно-багровую. Молчала и Гвендолин. Она вся тряслась, в ее еще не просохших от слез глазах появилось полубезумное выражение.
- И не связана ли эта тайна с настойчивостью, с которой вы стремились исключить из района поисков остров Блаженного уединения? - Этот последний вопрос Муна выскочил у него как-то подсознательно, под влиянием туманной интуиции.
Майор сделал резкое движение, его кирпичное лицо стало почти черным. Но это длилось лишь мгновение. Выброшенная рывком рука спокойно поправила пояс, майор медленно поднял ее и пригладил пробор.
- Вы шутник, мистер Мун, - сказал он с усмешкой. - А это еще опаснее, чем быть философом.
И только теперь Гвендолин, бросившись плашмя на кровать, разразилась истошным криком.
- Вызовите врача! - сказал Мун. - А намечавшуюся пресс-конференцию в Малаге придется отложить. До того, как вы найдете другую дублершу - на сей раз на роль Гвендолин Шривер.
СВИДЕТЕЛИ
Коридор отеля напоминал склад мебели. Все, что было перевезено в замок для достойного оформления дипломатического завтрака и торжественного банкета в честь освобождения Панотароса от радиоактивной опасности, вернулось сюда. Дон Бенитес, тяжело дыша, впихивал в бывшую комнату Гвендолин внушительный диван.
- Где вещи, которые брал маркиз из моего номера? - на ходу бросил Мун.
- Уже поставили обратно. Извините, что вторгся к вам без разрешения, сеньор Мун.
Мун кинулся в свою комнату. Все было на своих местах. Картина с бородатым шарманщиком, которому суждено было замещать в течение суток герцога Вильяэрмосу, аккуратно висела на стене. Ваза стояла на столе, пепельница на тумбочке, кресло, как всегда, возле окна. Но оно было вовсе не красным, а небесно-голубым.
- Сколько в гостинице таких кресел? - выбежав в коридор, спросил Мун. В своем возбуждении он забыл сказать про цвет.
- Штук двести, - не понял его портье.
- Темно-красных?
- Одно-единственное. На вашем мисс Шривер прожгла сигаретой обивку, вот и пришлось сменить на скорую руку другим.
Мун окинул взглядом коридор. Кресла громоздились друг на друга. Но ни одно красное пятно не вторгалось диссонансом в сплошную голубую рапсодию.
- Ваше красное кресло, сеньор Мун, по-моему, осталось в замке, - к счастью, вспомнил дон Бенитес.
Когда Мун добрался до замка, было уже темно. Ворота зияли как темный провал. Погруженный в темноту парк шелестел сухой, прошлогодней листвой. Давно потухли лампионы у входа в Черную пещеру. Кто-то сорвал пестрые плакаты с наспех сколоченного забора. Ничем не прикрашенный, во всей неприглядной наготе, он высился над ямой, где маркиз нашел осколки и вместе с ними лучевую болезнь. Темный силуэт замка виднелся на фоне ночного неба. Светились только окна библиотеки. Мун перешел висячий мост. Его встретила гулкая тишина. Подчиняясь мгновенному побуждению, он прежде всего зашел в комнату Дейли. Красного кресла здесь не было. Неужели он не найдет дневник? Неужели кто-нибудь добрался до него и уничтожил, чтобы записи Рола не выдали тайну смерти Шриверов?
Билля Ритчи Мун нашел в освещенной библиотеке. Тот сидел на диване, служившем маркизу постелью, повернувшись к окну, в котором горели редкие огни Панотароса. Он казался погруженным в свои горестные мысли. Но только подойдя ближе, Мун понял, что старый актер спит. Даже во сне его не оставляло выражение беспрестанной заботы за завтрашний день, не суливший ему ничего, кроме бесплодных воспоминаний о былом экранном величии. Разбуженный шагами, он поднял на Муна испуганные глаза:
- Кто это?.. Ах это вы, мистер Мун? Какое счастье, что вы пришли! Мне приснился такой сон, что после этого радуешься первому живому человеку...
- Я тоже видел сон, - хмуро сказал Мун. - Будто вас допрашивал начальник полиции.
- Это правда. - Билль совсем сник. - Полковник спрашивал меня про встречу с доктором. Грозил аннулировать въездную визу. А ведь это мой единственный шанс выжить. Доллар равняется здесь шестидесяти песетам. Стенли Хьюз подписал со мной тогда второпях контракт, а когда понял, что я уже не тот, выплатил небольшую отступную сумму.
- И вы сказали...
- Нет, все равно не сказал. Но тогда он при мне принялся бить Педро, знаете, этого бедного мальчонку, у которого ни дома, ни родителей. Педро тоже молчал... Тогда полковник сказал, что, если один из нас не заговорит, он изобьет мальчика до смерти... И тогда я не выдержал... Не бойтесь, мистер Мун!.. Когда вы послали меня в Мадрид вместо себя, я так вжился в роль детектива, что даже на допросе соблюдал конспирацию. Я почти ничего не раскрыл полковнику. Сказал, что в Малаге расстался с доктором, а где он теперь, не знаю.
Никогда еще старый актер не был так беспомощно жалок, как в тот день, когда он с видимой гордостью пытался убедить Муна, что вполне справился с доверенной ему значительной ролью, которая в действительности обрекала его на амплуа простого статиста.
- Ладно, Билль. Ваша наивная конспиративность едва ли обманула полковника, но то, что вы заговорили ради Педро, снимает с вас вину. - Мун дружески похлопал его по плечу. - Вы не видели стоявшее в моей комнате красное кресло? Дон Бенитес предполагает, что оно осталось в замке.
Больше всего Муну хотелось немедленно предпринять что-нибудь для освобождения Педро. Но битва решалась здесь, в замке. Если полковнику не хватит ума, чтобы самостоятельно найти правильную дорогу, то ему придет на помощь изворотливый аналитический талант генерала Дэблдея. До прихода полиции надо во что бы то ни стало найти дневник Рола.
- Красное кресло? - с удивлением переспросил Билль Ритчи.
- Да, темно-красное.
- Но сюда привезли только серые кресла, я это прекрасно помню. Одно темно-серое осталось тут. В нем сидел маркиз перед тем, как его увезли.
Они прошли в совершенно пустой зал. В нем не было больше ни гобеленов, ни мебели, за исключением огромного стола и двух полуобломанных деревянных сидений. И среди этой безнадежной нищеты и страшной пустоты стояло набитое мягким поролоном, облицованное дорогой темно-красной материей, комфортабельное гостиничное кресло.
- Подождите! - Мун начинал что-то понимать. - Билль, посмотрите на кресло. Оно черное?
- Конечно! Темно-серое, почти черное.
- Теперь я понимаю, почему вы в противоположность маркизу утверждали, будто у Краунена вовсе не карие, а серые глаза. По вашей вине я чуть не принял маркиза за его сообщника... Вам никто не говорил, что вы дальтоник? Человек со специфической инверсией цвета.
- Неужели? То-то мне в последнее время все кажется серым или черным, зашептал старый актер упавшим голосом, но тут же приободрился: - Только не думайте, зрение у меня великолепное.
Мун уже не слушал его. Он засунул руку под обивку, нащупал что-то твердое, через секунду переплетенная зеленой кожей тетрадь уже покоилась в его кармане.
А еще через секунду снизу докатились похожие на пушечные выстрелы звуки. Это по старинным каменным плитам замка грохотали кованые сапоги гражданских гвардейцев.
Мун, покинув Билля Ритчи в полном недоумении, выбежал им навстречу.
- В чем дело? - спросил он, намереваясь ничего не значащим разговором выиграть как можно больше времени.
- У меня есть ордер на обыск. А в случае, если мы найдем в нежилой части этого замка скрывающееся от правосудия лицо, также ордер на его арест. Вы ничего не имеете против? - Полковник Бароха-и-Пинос спросил это с вежливой ухмылкой, одновременно профессиональным взглядом осматривая кованую железную дверь, заржавевший засов и тяжелый навесной замок. - Ага, так я и думал. - Он пустил луч фонаря в замочное отверстие. - Недавно пользовались. Попользуемся и мы. - Полковник вынул из кармана связку отмычек. Уже третья подошла к сравнительно примитивному замку. Хорошо смазанная дверь распахнулась без скрипа. - Ясно, здесь кто-то живет, - удовлетворенно констатировал полковник. - Пахнет сигаретами, - шагнув через порог, он принюхался. - Где тут выключатель?
Они увидели мрачное, лишенное мебели помещение. Одна-единственная тусклая, покрытая паутиной лампочка. Но ее мерцания было достаточно, чтобы разглядеть на полу многочисленные следы.
- Где вы, Мун? - раздался в эту минуту голос Дейли.
- Здесь! - отозвался Мун. - Вы один?
- Нет!
- Приведите нашего гостя сюда. Уверен, что вам, господин полковник, беседа с ним доставит огромное удовольствие. А еще больше - вашим подчиненным. Советую вам отослать их.
Полковник, уже собиравшийся открыть следующую дверь анфилады нежилых комнат, резко обернулся. И тут увидел сперва Дейли, потом продавца лотерейных билетов из Пуэнте Алсересильо. Глаза Бароха-и-Пиноса забегали по комнате, словно в поисках лазейки. Но осознав, что такая не найдется, начальник полиции срывающимся голосом отослал гражданских гвардейцев.
- Что ж, приступим к беседе. А поскольку мне не хочется лишиться из-за незнания испанского языка удовольствия, которое получите вы, придется попросить переводчика.
Мун постучал во вторую дверь. Она сразу же распахнулась, открыв взгляду прибранную комнату с раскладушкой, стульями и столом, на котором рядом с горкой уже прочитанных лежала распахнутая книга. Оттуда к ним вышел еще один человек. У вошедшего были нервные движения и очень усталый голос. Черты оставшегося вне полосы света лица трудно было разглядеть. Полковник, словно пряча какие-то мысли, тоже инстинктивно отступил в темноту. Теперь прямо под лампочкой, полностью освещенный ее скудным светом, стоял лишь продавец лотерейных билетов. Электрические лучи преломлялись в его черных очках.
- Взгляните на полковника, - предложил ему Мун. - Это тот самый полицейский офицер, который приезжал восемнадцатого марта в Пуэнте Алсересильо?
- Да.
- Чего он хотел от вас? Не бойтесь, с этого часа полковник Бахора-и-Пинос не будет больше начальником ни в Панотаросе, ни в ином месте. Говорите, он предлагал вам деньги? За что?
- Да, господин полковник дал мне деньги. За это я должен был сообщить полиции, что парикмахер Себастьян Новатуро регулярно слушает передачи подпольной радиостанции "Пиренеи"...
- И вы сделали это?
- Господин полковник пригрозил в противном случае арестовать меня самого за продажу билетов без полицейского разрешения.
- Он лжет! - Начальник полиции стукнул себя кулаком в грудь. - Клянусь всеми святыми. Разве вы не видите, что он слепой? Как он мог меня узнать?
- Именно на это вы и рассчитывали, полковник, на то, что слепой не сумеет вас опознать, - усмехнулся Дейли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41