Ради этого я готов рискнуть.
Роберт схватил друга за руку.
– Я уверен, мы навсегда останемся друзьями. Разве я не добился вскоре твоего освобождения из Тауэра?
– И устроил так, чтобы меня отправили в Нидерланды?
– Это был единственный выход, Том. Король не может открыто игнорировать королеву. Но как видишь, ты не так уж долго пробыл в Нидерландах.
– В ссылке год показался мне вечностью.
– Больше никаких ссылок! Ты все еще пишешь свои замечательные стихи?
– Стихи пишу, а замечательные они или нет, судить не автору. Одно скажу: Беи Джонсон сказал мне, что восхищается моими произведениями, а так как я восхищаюсь его, то это комплимент.
– Королева всегда настаивает на приглашении Бена Джонсона, если желает, чтобы для ее представления были написаны стихи.
– Беи Джонсон – редкий человек.
– Уверен, что не такой уж редкий, Том. Я хочу сказать, есть и другие, которые восхищаются твоими стихами.
– Я пишу скетчи, которые называю «характерами». Непременно покажу их тебе. Думаю, это тебя позабавит.
– Однажды ты станешь знаменитым, Том. У тебя великий дар. Тебе нужен покровитель… кто-то, кто поможет тебе полностью раскрыть твои таланты.
– Покровитель? Да кто им станет?
– Том, ты видел, как я возвышался. Я пойду еще дальше. Те, которые пойдут со мной, тоже достигнут высот.
– Что ты предлагаешь, Роберт?
– Мне нужен секретарь – кто-то, кто умеет обращаться с пером, усерден, умен и предан. Я прекрасно тебя знаю и знаю, что ты обладаешь всеми этими талантами. Том, брось жребий вместе с моим. Я стремлюсь к вершинам – ты можешь меня сопровождать.
Овербери пристально посмотрел на своего друга. Он любил Роберта и доверял ему. Соединить свою судьбу с ярчайшей звездой при дворе, с обласканным мальчиком, которому стоит лишь шепнуть свое желание королю на ушко, и оно будет тут же исполнено?
Овербери был честолюбив, но никогда не думал, что ему подвернется такая возможность.
* * *
Музыка едва перекрывала разговоры в переполненном бальном зале.
Веселье продолжалось. Королева была среди танцующих, а король в это время сидел рядом с Робертом Карром и смотрел на танцы.
Принц Уэльский танцевал с одной из речных нимф. Он заметил ее в балете, счел гораздо красивее остальных и удивился этому – до сих пор девушки мало его привлекали. Но эта была не такой, как все. Она была такой жизнерадостной, такой юной. Прекрасные глаза, решительно настроенные ничего не пропустить, выдавали ее неопытность. Принц был уверен, что это ее первое появление при дворе.
Их руки соприкоснулись.
– Мне понравился танец нимф, – сказал он ей.
– Я заметила, как вы наблюдали за нами.
– Неужели? Вы казались полностью поглощенной танцем.
– Все это было устроено в честь принца Уэльского, а я так хотела ему угодить!
– Вам доставит удовольствие, если я скажу, что вам это удалось?
– Величайшее.
– Тогда это правда.
– Благодарю вас, ваше высочество.
– Мне кажется, я вас видел раньше, но ведь это ваше первое появление при дворе? Я нахожу это странным. Мне кажется, будто…
– Нам суждено было встретиться, ваше высочество?
– Вот именно.
– Я удивлена, что ваше высочество заметили меня. Здесь так много девушек…
– Полагаю, что так, но я никогда прежде не обращал на них внимания. Надеюсь, вы часто будете появляться при дворе.
– Я намерена появляться здесь при первой же возможности.
– Мы можем это устроить. Я буду держать свой двор в Оутлендсе, или Нонсаге, или, возможно, в Хэмптоне или Ричмонде. Вы должны приехать туда.
– Ваше высочество, как я была бы рада! Принц поднес ее руку к губам и поцеловал.
Некоторые заметили этот жест – ведь всегда находятся те, кто следит за принцем Уэльским и замечает все его поступки.
– Скажите мне ваше имя.
– Франсис.
– Франсис, – нежно повторил он.
– Графиня Эссекс, – продолжила она.
Генрих выглядел удивленным.
– Теперь я вспомнил, где видел вас раньше.
Франсис улыбнулась:
– На моей свадьбе.
Но выражение лица Генриха утратило свою веселость.
– Вы выходили замуж за Роберта Девере, графа Эссекса. Итак… значит, вы его жена.
– Жена и не жена, – ответила она. – Сразу же после церемонии мой муж уехал за границу. С тех пор я его не видела. Наши родители сочли нас слишком юными, чтобы жить как муж с женой.
– Но он вернется, – сказал принц.
– Я не знаю когда. Мне все равно.
– Но мне не все равно! – почти холодно отозвался Генрих. – Я отведу вас к вашему опекуну.
– О, пожалуйста… не надо…
– Так будет лучше, – ответил он. Франсис чуть не заплакала от разочарования.
Он заметил ее! Более того, она ему приглянулась. А из-за того, что она замужем, он хочет положить конец их дружбе еще до того, как она началась!
Так оно и было. Принц Уэльский был строг и не в меру щепетилен. Он был готов стать другом молодой девушки, но не желал вызвать скандал из-за замужней женщины.
Кто бы мог подумать, что Франсис найдет подобную щепетильность при дворе? Да еще в принце Уэльском!
Но Франсис была не из тех, кто смиряется с поражением. В этот момент она поняла, что ей нужен любовник, и этим любовником должен стать принц Уэльский.
Глава 4
ПРИНЦ УЭЛЬСКИЙ ЗАВОДИТ СЕБЕ ЛЮБОВНИЦУ
Король был встревожен, и никто, кроме Роберта Карра, не мог его успокоить. Яков ходил туда-сюда по комнате, а Роберт беспомощно сидел и наблюдал за ним. При каждом звуке Яков вздрагивал – он так и не мог избавиться от мыслей о предательстве Гаури и Пороховом заговоре.
– Понимаешь, Робби, – говорил он, – у меня есть враги. Они среди придворных, по я не знаю, где их найти. Как подумаю о том, как Рутвены расставили для меня западню… и как я в нее попался, то удивляюсь, что вышел оттуда живым.
– Наверное, само Провидение помогло вам, ваше величество.
– Провидение переменчиво, Робби. Сегодня оно тебя охраняет, а завтра поворачивается спиной. Я предпочитаю полагаться на собственную голову, чем на удачу. А Провидение – лишь еще одно имя последней.
– Ваше величество чрезмерно обеспокоены. Вы поступили с присущим вам здравым смыслом. Арабелла Стюарт больше не может представлять собой угрозу.
– Не может, Робби? Неужели? В этом городе полным-полно людей, которые хотели бы увидеть меня по ту сторону шотландской границы… или в могиле. Многие подыскивают королеву, чтобы возвести ее на трон. Англичанам нравится, когда ими управляет женщина. Разве ты никогда не слышал, как они говорят о моей предшественнице? Можно подумать, что она – сам Бог Всемогущий. Шотландцы не пожелали моей матери, а англичане боготворили свою королеву. Откуда мне знать – а вдруг они тайно поднимают тосты за здравие королевы Арабеллы?
– Ваше величество – истинный король Шотландии и Англии, а принц Генрих – законный наследник.
– Да, мальчик. Это верно. И Генриха многие поддерживают. Ты заметил, как они стекаются к его двору, покидая двор короля? Удивительно, как это они еще не провозгласили Генриха королем! Этот мальчик похоронит меня заживо, если я не буду осторожен!
– Его провозгласили принцем Уэльским.
– И ждут не дождутся, когда он станет королем. Не пытайся заговаривать мне зубы, Робби, я знаю!
– Но это значит, что они не хотят Арабеллы.
– Людям нравится строить заговоры. Для молодых жизнь становится ценнее, когда они ею рискуют. Арабелла – такой же предлог для мятежа, как любой другой. А теперь она выказала мне открытое неповиновение. Несмотря на мой запрет, вышла замуж за Уильяма Сеймура, и не без выгоды для себя.
– А вы, ваше величество, поступили мудро, предоставив ее заботам Перри и заключив ее мужа в Тауэр.
– Да-да, мальчик, но мне это не по душе. Дамочка превратилась в мученицу, и притом мученицу любви. До этой свадьбы она была женщиной не слишком молодой, чтобы вызывать рыцарское рвение у других молодых кавалеров. Леди Арабелла Стюарт была радушно принята при дворе. Мне не правится этот брак. А что, если у них будут дети?
– Ваше величество сделали это невозможным, разлучив влюбленную парочку.
– Ты пытаешься успокоить своего старого болтуна. И у тебя это получается, Робби. А теперь дай взглянуть на письмо принцу, которое ты составил. Боюсь, ему не понравится мое предложение, но мы должны найти ему жену поскорее, и я не вижу, почему бы не найти ее в Испании или во Франции.
– Это будет отличный шаг, ваше величество. Ведь гораздо легче примириться со страной, породнившись королевскими семьями.
– Это верно. Давай письмо, мальчик!
Яков прочитал письмо, и его лицо расплылось в довольной улыбке.
– Изложено аккуратно, Робби. Да-да, благослови тебя Бог, мальчик! В тебе все-таки есть что-то от писца! Я бы сказал, даже от поэта. Кратко и по существу. Вижу, ты хорошо усвоил свои уроки. Ты будешь мне полезен, Робби.
Яков не задал очевидного вопроса, поскольку знал на него ответ. Ведь Роберт признался бы, потому что не умел лгать.
Мальчик наконец-то нашел решение. Яков не хотел знать, кто написал это письмо. Достаточно того, что работа сделана прекрасно. Роберт нашел человека, который будет работать за него и оставаться в тени.
* * *
Принц Уэльский держал двор в Оутлендском дворце. Ему нравилось жить там во дворце со своей сестрой Елизаветой, и их двор резко отличался от двора их родителей.
Генрих пользовался репутацией серьезного молодого человека – он не выносил грубых шуток, которые были характерны для двора его отца. Не то чтобы Яков приветствовал их, но его фавориты предавались им с таким смаком, а поскольку ему нравилось, когда они получали удовольствие, то и он присоединялся к общему веселью. Идеал Генриха состоял в том, чтобы иметь двор, где могли бы обсуждаться серьезные дела и где не было бы места шуткам. Он очень хотел избавить сэра Уолтера Рэли от тюрьмы. Иногда Генрих даже немного сердился на своего друга, который частенько производил впечатление, будто ничуть не сожалеет о своем заключении. Как в противном случае, вопрошал Рэли, ему бы удалось посвящать необходимое время написанию мировой истории, которую он хотел посвятить принцу Уэльскому?
При дворе короля многое происходит не так, как надо, говорил Генрих себе и Елизавете.
– А теперь они хотят устроить мою женитьбу на католичке, – жаловался он. – Я этого не перенесу! Ты знаешь, что наш отец взял Карра в секретари и я от него получаю письма?!
– Никогда не думала, что он настолько образован, чтобы уметь писать письма.
– Оказывается, образован. И умеет сочинять цветистые послания.
– Значит, мы просто не подозревали в этом молодом человеке таких качеств.
– Я ненавижу его и всю его породу!
Елизавета улыбнулась:
– Я не могла удержаться от смеха, когда ты ударил его по спине теннисной ракеткой.
Генрих рассмеялся вместе с ней:
– Меня снедало желание убить его.
– Однако он, похоже, не затаил злобы.
– Кто может сказать, что таится под этой красивой внешностью?
– Ну давай забудем о нем, Генрих, и подумаем о бале, который даем сегодня вечером. Юная леди Эссекс так искрение просила приглашения, что я не могла ей отказать.
Генрих отвернулся и посмотрел в окно. Он не хотел, чтобы его сестра увидела, как вспыхнуло его лицо.
– Она очень молода… слишком молода, – буркнул он.
– О нет, Генрих! Ей шестнадцать.
– И уже замужем, – продолжал Генрих. – А где ее муж?
– Их поженили детьми. Они еще не жили вместе, – улыбнулась Елизавета. – А глядя на нее, я бы сказала, что давно пора.
– Какой у тебя опыт в подобных делах?
– Дорогой Генрих, есть вещи очевидные, и не нужно никакого опыта, чтобы это понять.
Елизавета заговорила об Арабелле. Она жалела свою родственницу, и Генрих тоже. «Если бы я был королем, – думал он, – не позволял бы себе волноваться из-за других претендентов на престол». Право его отца на царствование было гораздо обоснованнее, и Генрих был уверен, что народ не намерен посадить на трон Арабеллу. Ужас, который отец питал к заговорам, заставляет его так нервничать.
Генрих высказал это Елизавете, по на самом деле он думал вовсе не об отце и Арабелле. Он размышлял, не потанцевать ли вечером с леди Эссекс.
* * *
Королевский дворец развлечений, Оутлендс, располагался неподалеку от берегов Темзы. Он был выстроен в форме двух четырехугольников и имел тройную ограду, а его сады были просто великолепны. Когда Франсис миновала привратницкий дом с навесными бойницами и посмотрела на угловые башни и массивные эркеры, она решила, что в этом дворце принц Уэльский станет ее любовником.
С ней была Дженнет. Франсис выбрала эту девушку своей самой доверенной служанкой. Она могла бы найти других, более подобострастных, но дерзость Дженнет, которая всегда была завуалированной и только в редких случаях давала о себе знать, правилась Франсис. Эта девушка знала о таких вещах, которые, как подозревала Франсис, могли бы ей пригодиться в будущем. Между ними возникла невидимая связь. С Дженнет Франсис говорила более свободно, чем с кем-либо еще. Она была уверена, что Дженнет сохранит ее секреты. У Франсис часто возникало чувство, что если Дженнет принадлежала бы к ее кругу, то была бы очень похожа на нее, а если бы Франсис сама родилась в такой семье, как Дженнет, то стала бы такой, какая она теперь.
Служанка, к примеру, знала о надеждах Франсис в отношении принца Уэльского. И ее ничуть не смущало, что молодая девушка, будучи замужем за одним мужчиной, который так и не стал ее мужем, стремится стать любовницей другого. Дженнет производила впечатление, что она здесь для того, чтобы выполнять все желания своей хозяйки, и, что бы пи пожелала Франсис, она считала естественным и разумным.
Пока служанка помогала ей одеваться на бал, Франсис критическим взглядом смотрела на собственное отражение в зеркале. Дженнет, потупив взгляд, заверяла свою хозяйку, что та никогда прежде не выглядела лучше.
– На сколько лет я выгляжу, Дженнет?
– На все восемнадцать, миледи.
Дженнет не сказала бы этого, не будь это правдой. Франсис рано повзрослела.
– А мое платье?
– Идет, как никогда. С вами ни одной даме не сравниться!
– Как бы мне хотелось, чтобы меня не выдали замуж за Эссекса!
– Тогда вы не были бы графиней, миледи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37