Дети ее в надежных руках: юный Эдуард – рядом с ней, под попечительством Ричарда де Бери, опытного наставника и учителя, другие дети – в Эссексе, тоже в окружении достойных нянек и наставников. Может быть, она не слишком рачительная мать, но и не пытается изображать таковую. Кому она оказывает постоянное внимание, так это Эдуарду. Его видит часто, следит за развитием и здоровьем мальчика. Она хочет, чтобы он все время чувствовал ее заботу, чувствовал зависимость от нее, и, со своей стороны, делает все, чтобы завоевать его полное доверие.
Через одно из своих окон видела она также небольшой сад внутри Тауэра, обнесенный высоким частоколом. В этом саду однажды появился высокий темноволосый мужчина с изможденным лицом в сопровождении другого, которого она знала – им был Джерард де Олспей, комендант Тауэра. Что-то в манере держаться у незнакомого мужчины привлекло внимание Изабеллы. Она пристальней вгляделась. Несомненно, он был узником, но шел и разговаривал, как свободный человек.
Еще несколько раз наблюдала она за ним из окна, а потом послала за комендантом и спросила у него, кто таков этот человек.
Комендант выглядел смущенным, и королева поняла, что, видимо, против всяких правил он позволяет узнику бывать на свежем воздухе.
– Вам нечего опасаться, – сказала она. – Я знаю, что это арестант, но знаю также, что ничего худого не случится, если он глотнет немного свежего воздуха.
– Это так, миледи, – отвечал комендант. – У этого человека двойное несчастье. Только недавно умер его дядя, с которым он делил свою тюремную каморку.
– Отчего же тот умер?
– От несвободы, миледи. От нехватки пищи и воздуха. В их застенке нет окна, стены пропитаны сыростью. Летом там невыносимо душно, а зимой невыразимо холодно.
– В чем же вина этих людей?
– Они были взяты в плен во время сражения.
– Кем? Королем?
В ее тоне послышались презрительные нотки – она не могла удержаться от них, но комендант не подал вида, что различил.
– Это было на границе с Уэльсом, миледи, – ответил он.
– Значит, этот узник…
– Роджер Мортимер, миледи. Граф Уигмор. А его умерший дядя был лордом Черком.
– Я слышала о Мортимерах, – сказала королева. – Помню, как были все удивлены, когда узнали об их пленении. – Внезапно она улыбнулась. – Я хотела бы поговорить с этим узником. Когда вы опять выведете его в сад?
– Когда вам будет угодно, миледи.
– Устройте ему прогулку завтра, и я к вам присоединюсь. Ничего не сообщайте о нашем разговоре. Пускай все выглядит как случайная встреча.
– Я сделаю, как вы желаете, миледи…
Изабелла была страшно взволнована, сама даже не понимая почему. Мысли так и прыгали в голове, и ее охватило предчувствие чего-то очень важного и значительного, что должно произойти. Значит, это и есть Роджер Мортимер, ранее один из самых влиятельных и могущественных баронов. Она припомнила, что Эдуард говорил об этом семействе всегда с оттенком страха в голосе. О дяде и о племяннике. Они держались слишком независимо и считали себя чуть ли не королями – там, в своих владениях.
И вот сейчас – один из них уже в земле, а другой, измученный и истощенный, держится с видом победителя. Какой человек!..
На следующее утро Изабелла проехала верхом по улицам Лондона. Прогулка, как всегда, согревала ей душу, она тщательно готовилась к ней, уделяя больше всего внимания своей внешности. И лондонцы не оставались равнодушными, встречая и провожая ее криками: «Изабелла Прекрасная!» Это всякий раз подтверждало уверенность королевы, что город по-прежнему на ее стороне.
В полдень она вышла в сад. Как обещал комендант, он был там вместе с Роджером Мортимером.
Завидя их, королева остановилась, удачно разыграв удивление.
Мортимер сделал несколько шагов вперед и низко поклонился.
– Прошу сказать, кто вы, – холодно произнесла Изабелла.
– Роджер Мортимер к вашим услугам, миледи, – сказал тот.
Словно он не был узником, словно встретились они на садовой дорожке замка, который находился в его владении.
Изабелла повернулась к коменданту.
– Один из ваших арестантов? – спросила она.
– Да, миледи. Граф Уигмор перенес большую потерю. На его руках умер его дядя.
– Ах да, – сказала королева. – Лорд Черк, я слышала о нем. Условия тюрьмы оказались ему не под силу.
– Он был старым человеком, – сдержанно ответил Мортимер.
Она кивнула.
– А вам дают возможность немного развеять ваше горе на свежем воздухе, не так ли?
– Милосердие никогда не вредит, миледи, – сказал комендант.
Она снова кивнула.
– Милорд Мортимер, – сказала она, – прогуляется теперь немного со мной… – Комендант почтительно отошел в сторону. – Пойдемте, милорд… Вы давно в заключении?
– Два года, миледи.
Изабелла внимательно посмотрела на него. На чересчур бледной коже лица выделялись ярко-черные брови. И вообще он был красив какой-то особенной красотой, несмотря на все лишения и невзгоды, которые перенес. А возможно, и благодаря им.
– Примите мои соболезнования по поводу смерти родственника, милорд, – сказала королева.
– Мы долго были вместе, – просто сказал он. – Мой отец умер, когда мне не исполнилось семи лет, и дядя заменил его. Да, я очень скорблю о нем, миледи, – добавил он со сдержанной яростью, и кулаки его сжались. – И, верно, наступит день…
Снова ее охватило сильное волнение… Да, вот человек безудержных страстей… Тот, кто может стать нужным… необходимым…
– Вы недоговорили, милорд, – сказала она. – Наступит день…
– Миледи, вы должны простить мне слишком сильное выражение чувств. Я очень любил его… И я уже долго здесь… в темнице.
– Я понимаю, – произнесла она мягко. – Но не считаете ли вы, что вам в какой-то мере повезло? Король с легкостью мог приговорить вас к смерти.
– Разумеется, это ему ничего не стоило. Но он приговорил меня к пожизненному заключению.
– На всю жизнь! Возможно, смерть была бы предпочтительней?
– Нет, миледи. Я так не считаю. Да, я королевский узник и провожу дни и ночи в этой страшной темнице… За исключением тех минут, когда добрый Олспей дает мне возможность вдохнуть свежего воздуха. Но я пока еще жив, миледи, и надеюсь, придет день, когда тюремные стены разомкнутся и я окажусь на свободе. Я верю в это!
– Думаете, король помилует вас?
– Нет. Во всяком случае, пока при нем находятся Диспенсеры. Но они не вечны.
– Полагаете, он от них захочет избавиться?
– Нет, миледи. Но другие должны захотеть этого. Разве не был отправлен к Всевышнему Пирс Гавестон?.. Но прошу прощения, миледи, я слишком много говорю. Так долго сижу взаперти, что, когда появляется возможность и новый человек… Даже если это не просто женщина, но королева… Королева среди всех женщин… Еще раз простите, миледи.
– Вы не разучились говорить комплименты, милорд.
– В вашем присутствии они сами просятся с губ. Это так естественно.
– Значит, вы догадались, кто я? – спросила она.
– Миледи, я достаточно долго в этом отвратном узилище. Многие говорят, что узников часто посещают видения. У меня их не было… До настоящего времени. Возможно, это лишь сон, и я вскоре проснусь. Но я не забуду его, не забуду, как беседовал в своем сне с самой прекрасной женщиной в Европе… В целом мире… С королевой моей страны.
– О, вы действительно мастер говорить любезности. И я не сон, Мортимер. И не видение. Я – королева Англии… Но я прощаюсь с вами. Комендант в ужасе от столь долгого нашего разговора.
– Миледи, если бы я мог…
– Что бы вы хотели попросить, Мортимер?
– Я не решаюсь…
– Вы? Сомневаюсь в этом. У вас вид человека, который ничего не боится.
– Могу ли я рассчитывать снова увидеть вас?
– Кто знает. Возможно…
Она повернулась и направилась к выходу из сада.
* * *
Вернувшись к себе в покои, Изабелла сразу же подошла к окну. Мортимер был еще там, он о чем-то горячо говорил с комендантом Олспеем.
У нее не проходило состояние возбуждения, которое она всячески сдерживала, находясь в саду, и которому дала сейчас полную волю.
Какие у него неистовые глаза – огромные, темные, страстные! Она ощущала его живительную силу – мужскую силу. Столько времени заперт в четырех стенах, полуголодный, истомленный, перенесший только что такую утрату – и сколько в нем огня, сколько мощи! Я не знала подобных людей… Как сверкали его глаза, когда он говорил о Гавестоне, о Диспенсерах! Как, должно быть, презирает он их всех! Таких… Как презирает он Эдуарда!..
Мортимер – король приграничных земель! О таком человеке… да, именно о таком она мечтала всю свою жизнь!..
Она должна его снова увидеть. Должна… И как можно скорей! Нужно дать понять коменданту, чтобы тот снова привел узника в сад, завтра, в то же время, и что она будет там.
Вероятно, ей следует вести себя более осторожно. Но она так устала от осторожности! От сдержанности и благоразумия. Так долго была унижена, втаптывалась в грязь, что единственным сейчас утешением могло быть только действие. Активное действие…
Она почти не спала в эту ночь. Ей хотелось, чтобы он тоже не знал сна в своей каморке.
Комендант, узнав о желании королевы, был счастлив его исполнить. Видно было, он питал симпатию и уважение к узнику, что ее не удивляло. Его же, по-видимому, тоже не удивлял интерес, проявленный к арестанту королевой.
Она снова вышла в сад в середине следующего дня, когда оба мужчины прогуливались там.
– Как видите, ваш сон сбывается наяву, – сказала она Мортимеру.
– Я просто не смею верить, что мои надежды сбылись, – отвечал он.
– Вы многое смеете, милорд, уверена в этом.
– Когда-то я был известен своей смелостью.
– Не сомневаюсь, вы снова прославитесь ею.
– Возможно, в будущем.
– Вы верите, что оно светит вам?
– Начинаю верить, миледи.
– Пусть ваша уверенность не будет поколеблена.
– Вы так добры, миледи.
– Мне нравятся такие люди, как вы, – сказала она.
Он понял, что этим самым она как бы выразила свое неодобрение людям другим – того сорта, как король и иже с ним.
Он ответил:
– Когда человек лишен навеки свободы, ему уже больше нечего терять, он может говорить решительно все, что думает, независимо от обстоятельств. Я хочу сказать, что всегда глубоко сочувствовал вам. Что, если бы вы решились собрать армию и двинуть ее против тех, кто мешал и мешает вам в этой стране, я встал бы во главе такой армии.
– Не слишком ли опрометчивы ваши слова об армии, Мортимер?
– Нет, миледи. Ведь я всего-навсего несчастный пленник. Что я могу…
– Но не так давно вы сказали, что считаете ваше положение временным. И что наступит день…
Он прямо взглянул на нее, и некоторое время они не сводили глаз друг с друга. Оба чувствовали: что-то произошло. Нечто очень важное для обоих. Их встреча не должна пройти даром: она предопределена самой судьбой.
– Мортимер, – сказала Изабелла после молчания, – мне кажется, мы должны многое сказать друг другу.
– Стоять здесь, рядом с вами… – откликнулся он, – большего наслаждения мне не нужно. Да, я узник, смерть идет за мной по пятам, но никогда я не испытывал такого блаженства, как сейчас.
– Но почему?
– Потому что обрел вас.
Она внутренне содрогнулась – так захлестнуло ее новое, ранее не испытанное чувство, но взяла себя в руки и спокойно, с легкой усмешкой сказала:
– Мне кажется, это я нашла вас первая.
– Скажем так: мы нашли друг друга.
– Мы видимся всего второй раз, – тихо сказала она, – и то в присутствии вашего тюремщика.
– Олспей мне друг. Он тоже ненавидит Диспенсеров.
– Сколько же людей в стране их ненавидят?
– Почти все. Нужно только их отыскать и… направить в нужную сторону. Тогда, уверен, очень скоро красавчик Хью разделит участь Гавестона.
– Но почему так сильна ваша нелюбовь к нему?
– Потому что стою рядом с моей королевой и понимаю, каково ей…
– Король такой, как есть, – прервала она Мортимера.
– И каким не должен… не смеет быть!
– Он выполнил свой долг, – медленно сказала королева. – Вы знаете, что у меня есть сын… Два сына.
– Да, маленький Эдуард. И он подрастает. Этому можно только радоваться.
– То, что вы сейчас сказали, Мортимер, можно счесть изменой.
– Знаю. Но как можно требовать от меня преданности королю, если я нахожусь рядом с королевой. Так близко от нее…
– Что вы хотите этим сказать?
– Я уже сказал. И поскольку вы не только королева, но и женщина… в первую очередь… то понимаете, о чем я говорю.
– Мне не следует здесь стоять с вами, – сказала она. – Что, если нас увидят?
– Несомненно, из этого сделают выводы.
– И тогда мы не сможем больше встречаться, Мортимер.
– Миледи, – сказал он, – мы должны с вами встречаться.
Он взял ее руку, и снова дрожь прошла по телу Изабеллы. Я слишком долго ждала, подумала она. Ждала настоящего мужчину. И вот дождалась его.
Она произнесла еле слышно, задыхаясь от волнения:
– Я сделаю все, чтобы мы продолжали встречаться.
* * *
Она послала за комендантом Тауэра.
– Разговор с Мортимером, – сказала она ему, – показался мне интересным.
– Понимаю, миледи.
– Он рассуждает весьма вольно.
– Узники зачастую позволяют себе это, миледи.
– Я думаю, стоит продолжить беседу с ним. Хочу получше узнать, что у него на уме.
Олспей поклонился.
– Желаете посетить его в камере?
– Это вызовет ненужные толки, как вы думаете?
– Да, пожалуй, миледи.
Она подумала о тесной тюремной каморке – сырость на стенах, мгла, духота… Нет, это не то место, где они должны встречаться с Мортимером.
– Если я велю привести его в мои покои… – сказала она.
– Его приведут стражники, которые не посмеют отойти от него ни на шаг. Таков приказ короля.
– Но ведь вы ходили с ним по саду?
– Все входы и выходы охранялись, миледи. И только со мной ему разрешается находиться с глазу на глаз.
– А если я все же пошлю за ним и пожелаю разговаривать с ним здесь?
– Я приведу его, миледи, и буду где-то поблизости.
– А стража?
– Стража будет еще ближе, миледи.
Она почувствовала раздражение. Неужели они с Мортимером не могут встретиться так, чтобы это не стало достоянием всех и каждого?
Пускай Олспей знает об этом, она не против: этому человеку можно доверять, ей уже стало ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48