– Вот, значит, что вы собираетесь делать…
«Ну что же, – сказала она себе, – я люблю честность. Многие на ее месте стали бы делать вид, что собираются поселиться навсегда. А инстинкт меня не обманул – девушка честная».
– Да… Я бы хотела… Я должна… И сразу же, не откладывая.
– Ну что же, иногда помещают объявление в газетах… а иногда другие слуги рекомендуют своих знакомых… или дамы разговаривают между собой и рекомендуют служанку. По-разному бывает.
– Мне придется искать объявления в газетах.
Миссис Чэб приняла решение:
– Лучше обратиться к нашей Эллен.
– Кто это такая?
– Эллен, наша с мистером Чэбом дочь. Она в услужении… Служит экономкой в огромном доме возле парка, у нее в подчинении вся прислуга. А уж друзей – вся округа. Если кому-нибудь из окрестных дам нужна горничная, Эллен, конечно, об этом знает. У нее, знаете ли, голова на плечах, как у ее отца. Она очень хорошо устроена.
– Вы думаете, она захочет мне помочь?
– Она сделает все, о чем я ее попрошу. Вам срочно нужно устроиться?
– Мне предстоит платить за комнату и стол. А у меня всего пять или шесть фунтов.
– Ну, это не так уж мало, – констатировала миссис Чэб.
– Но это все, что у меня есть, и я должна найти работу, прежде чем деньги кончатся.
– Эллен приедет в следующую среду. Это ее свободный день, и она всегда приезжает меня навестить. Вот мы с ней и поговорим.
– Вы очень добры, – сказала Мелисанда.
Миссис Чэб заметила слезы в глазах у девушки. «Бедняжка! – думала миссис Чэб. – Такая хорошенькая и несчастная».
Она решила, что Эллен непременно должна помочь этой девушке встать на ноги, не только ради нее самой, но и во имя чести семьи Чэб.
Мало-помалу миссис Чэб узнала историю Мелисанды, вернее, ту ее часть, которую девушка сочла нужным ей рассказать. Она узнала о жизни Мелисанды в монастыре, о том, как ее отец внезапно решил, что ее необходимо вывезти в свет. Мелисанда не назвала ни одного имени.
– Меня сначала привезли в его дом, где я стала компаньонкой его дочери. Со мной слишком хорошо обращались, и слуги быстро все поняли, пошли пересуды…
Миссис Чэб кивнула; она слишком хорошо знала о том, как догадливы слуги и как живо они интересуются делами господ.
– Поэтому он отослал меня к своим друзьям. Мне нашли жениха, но я не смогла за него выйти, душа не принимала.
– Хорошо, – сказала миссис Чэб, – что я знакома с представителями высшего класса, с их жизнью и обычаями. Будь я такой невежественной, как моя соседка, могла бы подумать, будто вы кое-что присочинили.
Мелисанда не пыталась объяснить, что собой представлял дом Фенеллы, – миссис Чэб не смогла бы ничего в этом понять. Умолчала она и о Ферморе, ибо если и был на свете человек, лишенный рыцарских чувств, свойственных мистеру Чэбу, то это именно Фермор, а Мелисанда не могла позволить себе лишиться сочувственного отношения своего нового – и теперь единственного – друга, пытаясь объяснить, почему, несмотря на очевидную непорядочность этого человека, она по-прежнему питала к нему нежные чувства. Как могла миссис Чэб, окруженная любовью и заботами святого, понять притягательность и обаяние человека, подобного Фермору?
Миссис Чэб, пожалуй, лишила бы Мелисанду своего хорошего отношения, попытайся та открыть добропорядочной женщине свои чувства.
Через несколько дней после того, как Мелисанда водворилась в доме миссис Чэб, приехала Эллен. Это была крупная женщина, полная и энергичная.
– Она гораздо больше унаследовала от своего отца, чем от меня, – с восхищением заявила миссис Чэб.
Эллен, очевидно привыкшая к материнским восторгам, словно королева восседала в гостиной, которую ее присутствие делало как будто еще меньше и теснее. Она говорила о своих собственных делах, рассказывая о Хозяйке и о нем самом, постоянно называя имена Роза, Эмили, Джейн и Мэри, – всех их миссис Чэб, по-видимому, прекрасно знала, поскольку с большим интересом расспрашивала о больной ноге Мэри, о Розиных шашнях, о головных болях Эмили и о неряхе Джейн. Говорила Элен долго, и Мелисанда испугалась, что до ее собственных дел никогда не дойдет очередь.
Однако миссис Чэб о ней не забыла:
– Знаешь, Эллен, мисс Сент-Мартин хочет поступить на работу. Не можешь ли ты ей посодействовать?
Эллен прервала поток слов и, повернувшись к Мелисанде всем своим крупным телом, критически оглядела.
– Она иностранка, – сообщила миссис Чэб, словно защитник в суде. – Это, мне кажется, облегчит дело, если она станет наниматься в горничные.
– А-а… в горничные, – протянула Эллен с легкой гримасой.
– Она из благородных, воспитывалась в монастыре.
– Эти чаще всего идут в гувернантки, – заявила Эллен. – Но по виду она больше подходит для горничной, чем для гувернантки.
– Как это мило с вашей стороны, что вы мной интересуетесь, – вставила Мелисанда. Ваша матушка была очень добра и сказала, что, если в Лондоне имеются какие-то вакансии, вы первый человек, которому станет об этом известно.
Эллен махнула рукой, словно не желая признавать свои возможности, однако было ясно, что она, всего-навсего стремится продемонстрировать свою скромность.
– Если вы услышите о каком-нибудь месте, – продолжила Мелисанда, – горничной или гувернантки – и замолвите за меня словечко, я буду очень вам благодарна.
– Как только что-нибудь подходящее подвернется, я непременно об этом узнаю. Скажу без ложной скромности, что рекомендация Эллен Чэб многого стоит.
– Вы так добры. Ваша матушка говорила, что вы всегда в курсе дела и пользуетесь большим влиянием.
Миссис Чэб сияла; она даже не знала, кто доставляет ей большее удовольствие – ее хорошенькая протеже-постоялица или же всесильная, всеведущая дочь.
Они проговорили еще с полчаса, обсуждая навыки Мелисанды, которые она приобрела в монастыре и за те несколько месяцев, что жила в качестве компаньонки у леди, хозяйки имения, – читала ей вслух, помогала одеваться и причесываться.
– Однако мисс Сент-Мартин, – сообщила миссис Чэб, энергично подмигивая и строя многозначительные гримасы, – не хочет, чтобы упоминалось имя этой молодой леди.
Эти подмигивания и гримасы означали, что на то существуют особые причины, о которых Эллен узнает, когда они останутся вдвоем.
Эллен нахмурилась, однако через некоторое время в выражении ее лица появилась уверенность. Ее озабоченность объяснялась тем, что опыт работы и рекомендации являлись весьма существенными требованиями при получении места прислуги или компаньонки в приличном доме. Однако власть и возможности Эллен Чэб были так велики, что в случае с Мелисандой этими обстоятельствами можно было пренебречь, тогда как в других случаях обойтись без них было бы просто невозможно.
Эллен принялась за дело в тот же самый день – ей не терпелось испробовать свои силы. А спустя полтора месяца после приезда Мелисанды в дом миссис Чэб та уже получила место горничной у миссис Лавендер.
Глава 2
Лавендеры жили в высоком узком доме, который окнами выходил на Гайд-парк.
Дом был большой и просторный, причем создавалось впечатление, что лестницам в нем отводилось больше места, чем комнатам, поэтому внутри оказалось темно и мрачно. И Мелисанда, едва туда войдя, почувствовала, что он значительно проигрывает в сравнении с веселым и чистеньким коттеджем миссис Чэб.
Миссис Лавендер, подобно ее дому, была высокая и худая. Характер, судя по всему, имела мрачный. Ярко-рыжие волосы ее говорили о молодости, тогда как выражение лица явно свидетельствовало о солидном возрасте, и было недовольным и подозрительным. Первая беседа с будущей хозяйкой отнюдь не содействовала хорошему настроению Мелисанды.
У дверей ее встретил слуга, которого, как она впоследствии узнала, звали Гантером. Гантер вместе с женой жил в подвальном этаже дома. Миссис Гантер была кухаркой и одновременно экономкой, мистер Гантер – дворецким, а кроме того, выполнял разные поручения. Была еще одна прислуга, пожилая женщина по имени Сара.
Миссис Лавендер приняла Мелисанду в своей уборной, которую называла будуаром. Это была прихотливо обставленная комната, чем-то напоминавшая комнаты Фенеллы, которой, однако, недоставало вкуса. То, что у Фенеллы было импозантно, здесь выглядело аляповатым. На миссис Лавендер был пеньюар, отделанный оборочками, что совсем не подходило к ее немолодому лицу. Когда Гантер проводил Мелисанду к миссис Лавендер и доложил о ней, хозяйка полулежала в глубоком кресле.
Мелисанда нерешительно стояла около двери, в то время как миссис Лавендер придирчиво осматривала ее с головы до ног.
– Вы очень молоды, – наконец сказала она.
– О нет… нет… я не так уж молода.
– Когда разговариваете со мной, добавляйте «мадам».
– Я не так уж молода, мадам, мне восемнадцать.
Миссис Лавендер это, по-видимому, не слишком понравилось. Она подозрительно произнесла:
– Мне говорили, что это первое ваше место службы.
Мелисанда молчала.
– Не в моих привычках нанимать слуг без рекомендации. Однако я слышала от экономки моей приятельницы, что вам можно доверять, и потому решила дать возможность попробовать.
– Благодарю вас, мадам.
– Я слышала, вы француженка.
– Воспитывалась во Франции.
– Как вас зовут?..
– Мисс Сент-Мартин.
– Я имею в виду имя, а не фамилию.
– Мелисанда.
– Я буду вас называть Мартин, – заявила хозяйка.
– О…
– Жалованье – десять фунтов в год, ведь вы еще нигде не работали. Я полагаю, мне многому придется вас учить. Поскольку вы будете жить в доме, не имея никаких расходов, я считаю, что это достаточно щедро.
– Да. Благодарю вас… мадам.
– Итак, можете начинать с завтрашнего дня. Позвоните, Гантер вас проводит.
Мелисанда повиновалась.
Гантер проявил известное сочувствие. Они были уже на лестнице, когда он обернулся к ней и подмигнул:
– Ну как, получили место?
– Да. Спасибо.
Он сделал гримасу, словно показывая, что еще неизвестно, хорошо это или плохо, и, прикрыв рот рукой, прошептал:
– Мегера!
– Правда?
– О… вы ведь иностранка. Не зайдете ли к нам, познакомиться с миссис Гантер?
– Вы очень добры.
Миссис Гантер радушно встретила девушку в своей подвальной комнатке и в порыве дружелюбия, а может быть, и сочувствия, поставила на стол бутылку имбирного вина, чтобы выпить за успех Мелисанды на новом месте работы.
Мелисанда была глубоко тронута этим дружеским приемом и радовалась тому, что он несколько скрасил тягостное впечатление, навеянное мрачной атмосферой дома. Она догадывалась, что будущее не сулит ей ничего хорошего. Но в этот момент все происходящее казалось ей нереальным, не представляющим большой важности. И ночью и днем ее преследовали образы Каролины и Фермора, а также Уэнна с ее обвиняющим перстом.
– Вот и отлично, – сказала миссис Гантер, которая была на несколько дюймов выше мужа и значительно шире в плечах. По отношению к нему она держалась покровительственно, и эту манеру готова была распространить на Мелисанду. – Садитесь, пожалуйста, а Гантер принесет нам рюмки.
Комната Гантеров выглядела скромно.
– Это наша мебель, – объяснила миссис Гантер. – Мы всегда возим с собой частичку собственного дома, я постоянно твержу Гантеру: что может быть лучше своего дома? Итак, вы собираетесь здесь работать, да? Осторожнее! – Замечание относилось к Гантеру, который наливал рюмки слишком полными. – Мы не можем себе позволить проливать наше лучшее вино. Оно нам недешево обходится.
– Я приступаю завтра, – сказала Мелисанда.
– Не желал бы оказаться на вашем месте, – сказал Гантер.
– Хотела бы я посмотреть, что бы ты стал там делать, – отозвалась миссис Гантер, слегка подтолкнув локтем Мелисанду, чтобы она лучше оценила шутку.
Мелисанда рассмеялась.
Это были веселые люди. Гантер тут же встал из-за стола и принялся семенить по комнате, тонким голосом произнося:
– Как бы мадам хотела сегодня причесаться? Локончик здесь? Локончик там?
– Похоже, он уже успел приложиться к графинчику, – заметила миссис Гантер, снова подтолкнув Мелисанду. – Ему вино ударяет в голову… а мне – в ноги.
– Как приятно, – сказала Мелисанда, – что вы будете рядом со мной.
– Очень мило вы это сказали, – проговорила миссис Гантер и добавила шепотом: – У нее горничные подолгу не держатся.
– Дело тут не столько в ней, сколько в нем, – мрачно высказался Гантер.
– В нем? – спросила Мелисанда.
Миссис Гантер молча потупилась:
– О, хозяин ведь на несколько лет моложе, чем она… К тому же настоящий денди. Она его просто обожает.
– «Арчибальд, дорогой мой»! – передразнила хозяйку миссис Гантер.
Мистер Гантер надменной поступью приблизился к жене и обнял ее.
– Ах, Гантер, ты меня уморишь! – улыбнулась миссис Гантер.
Внезапно оба они посерьезнели и с сочувствием посмотрели на Мелисанду.
– В чем дело? – спросила девушка. – Вы думаете, я не справлюсь с работой? Мною будут недовольны?
– Ну, я бы сказал – и да, и нет, – ответил мистер Гантер.
– Полно тебе, – строго осадила его жена. – Видите ли, мисс, у нашей хозяйки не очень-то хороший характер. Ей уже около шестидесяти, а она потребует от вас сделать так, чтобы ей выглядеть тридцатилетней. А сделать это невозможно. И каждый раз, посмотрев в зеркало, она это поймет. Деньги находятся у нее. Можно, конечно, сказать, что обычно, когда женщина вы ходит замуж, ее деньги становятся собственностью мужа. Однако отец хозяйки кое-что понимал в жизни и сделал так, что никто, кроме нее, не может распоряжаться ее состоянием. Как уж он это сделал, я не понимаю, но мистер Лавендер не имеет к ним никакого отношения. Деньги принадлежат ей одной, и он не может наложить на них лапу. Для него было большим ударом, когда он обнаружил, что его провели. Но дело сделано, верно, Гантер? Вот он и пляшет вокруг нее, не знает, как угодить. А тем временем… – сказала миссис Гантер и расхохоталась. – Да, если бы ему удалось прикарманить денежки, все обстояло бы совершенно иначе. Как я говорю Гантеру, шестьдесят лет никак не могут быть парой тридцати, какая уж тут радость! Одни ссоры да неприятности. Хозяйка порой бывает такая злая… А на ком можно выместить зло, как не на нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53