Такая штука стоит в комнате Принцштейна. Он вырезал ее из дерева, отполировал и очень ею гордился. Это он, Принцштейн, ждал вас в комнате наверху, куда вас привела Фрида, но эта дуреха по счастливой случайности уронила свечу и подожгла ненароком спички. Если бы вы оглянулись и увидели Принцштейна, игра была бы проиграна. Поэтому он сбежал и спрятался за дверью, увидев меня, а потом проскользнул по лестнице вниз. Но я знала, что случилось. Я подозревала его в шпионаже в пользу Кларенбока, а эта дуреха Фрида делала все, что он хотел.
– Они собирались убить меня вчера, а сегодня убить меня хотела герцогиня. Скорее бы вернулся Максимилиан.
– Он сразу же приедет сюда, не застав вас в Земельном доме.
– Я должна увидеть Фрица, не могу больше ждать, я все расскажу ему. Он будет так счастлив.
– Он любит вас. Клянусь вам, если бы у него был выбор, он выбрал бы вас. Вы прикипели к нему сразу, не так ли? Может быть, правду говорят, что матери все равно узнают своих детей, даже если их разлучили.
Я пошла из комнаты, но фрау Грабен не оставила меня и проводила в крепость, до комнаты Фрица. Фрица там не было, его не было нигде в крепости.
Когда мы опустились по лестнице и вышли во двор замка, нам встретился Дагоберт.
– Ты видел Фрица?
– Да, он уехал, и это неправильно.
– Неправильно? Что неправильно?
– Отец взял нас в лес на прогулку верхом, а потом отослал меня обратно.
Я почувствовала, как кровь стынет в моих жилах.
– Отослал тебя обратно?
– Да, и Фрицу пришлось ехать одному на Могильный остров, к пустой могиле с дощечками.
– Зачем?
– Потому что он трус и должен от этого избавиться. Ему придется грести самому на остров и остаться там, пока не стемнеет.
Я не могла ждать ни минуты и побежала к конюшне. Фрау Грабен бежала за мной.
– Куда вы? – закричала она.
– Я – на Могильный остров. Скажите Максимилиану, нельзя терять ни минуты. Фрицу грозит опасность.
Я скакала через лес, видя только Фрица, моего сына, несчастную одинокую фигурку на Могильном острове с человеком, решившимся на его убийство. Я дважды за очень короткое время стояла перед лицом смерти; кто знал, возможно, встречусь с ней лицом к лицу еще раз.
«На Могильном острове, один!» – в моих ушах продолжали звучать эти слова.
– Ох, Фриц, мой сын! Лишь бы успеть спасти его, – взывала я к Богу.
Я не знала себя, как я смогу спасти его. Я думала лишь о том, чтобы быть там. Если бы Максимилиан не уехал в Земельный замок, если бы он подождал! Но мог ли он ждать, полагая, что я в опасности?
Я поскакала к озеру и не нашла ни одной лодки. В отчаянии я посмотрела на Осетров и увидела Харона, выходящего из своего домика.
– Франц! – позвала я. – Франц!
Он услышал меня и прикрыл глаза рукой, чтобы рассмотреть, кто зовет его. Я замахала рукой. Он сел в лодку и медленно стал грести, приближаясь ко мне.
– Ба, да ведь это мисс Трант.
– Мне необходимо срочно попасть на остров. Он кивнул.
– А где же все лодки? Обычно здесь есть одна. Должно быть, все на другой стороне, но одна всегда должна быть здесь.
Ох, поторопись, Харон, думала я. Он сидел, наклонившись над веслами, в черной широкой одежде, его глаза смотрели на меня из-под седых спутанных бровей.
– Чего вы так торопитесь, фройляйн?
Я нетерпеливо спросила, видел ли он Фрица? Он покачал головой.
– Сегодня на острове есть люди. Я не видел, как они приехали, но знаю. Я чувствую их присутствие. Здесь царит мир, тишина мертвых... а потом что-то изменяется, и хотя я не вижу никого, я знаю и никогда не ошибаюсь. Сегодня здесь нет мира. Может быть, потому, что завтра будут похороны.
– Кого же будут хоронить завтра?
– Дочку хозяина гостиницы. Она убила себя, бедняжка, но она имеет право быть захороненной на этом кладбище. Она была беременна от члена семьи.
– Бедная девочка.
– Для нее все земные страдания уже позади. Она будет лежать в могиле, а я посажу для нее куст розмарина. Розмарин – потому что кто-нибудь будет, вспоминать о ней.
Мы достигли берега, и я выпрыгнула из лодки.
– Я пойду искать Фрица, – сказала я Францу и побежала что есть сил к тому участку кладбища, где была вырыта свежая могила. Доски прикрывали черное отверстие.
Я закричала:
– Фриц! Где ты, Фриц! Я пришла за тобой, Фриц!
Ответа не было. Может быть, он не подчинился приказу графа и не приехал на остров? Нет, он не посмел бы. А потом, он, может быть, хотел доказать, что он не трус.
– Фриц! Где ты, Фриц!
Никто не отвечал. Ни звука. Харона отсюда не было видно, должно быть, он ушел в свой домик. Мне показалось, что я одна-одинешенька на этом острове мертвых.
Я не знала куда пойти и несколько секунд стояла неподвижно, глядя на могилу, в которую завтра положат молодую девушку.
И тут я почувствовала, что я не одна здесь. Я резко повернулась и увидела графа в нескольких шагах от себя.
У меня мелькнула мысль, что он наблюдал за мной, спрятавшись за одним из высоких надгробий.
– Где Фриц? – выдохнула я.
– Вы полагаете, я знаю?
– Ему приказали встретиться здесь с вами.
– Кто вам это сказал?
– Дагоберт. Вы велели Фрицу приехать сюда одному. Я хочу знать, где он.
– Вот это нам обоим хотелось бы знать. Этот трусишка не придет. Конечно, нет. Он испугался.
– Он больше боится вас, чем мертвых. Я уверена, он где-то здесь.
– Где? Пожалуйста, скажите мне.
– Думаю, вы лучше знаете, чем я.
– Зачем нам забивать головы этим надоедливым мальчишкой? Мы здесь вдвоем: вы и я. Здесь так тихо. На острове никого, кроме старика, и он не в счет. Странное место для свидания, но по крайней мере, здесь нас не побеспокоят. Старый Франц уже наполовину мертв в любом случае.
– Я пришла сюда искать Фрица.
– И нашли меня. Уверяю вас, это намного интересней.
– Не для меня. Я еще раз спрашиваю вас, где ребенок.
– А я еще раз говорю вам, не имею никакого представления. И меня это мало волнует. Я собирался преподать ему урок. Но лучше я преподам его вам.
Я пошла прочь, но он был рядом и схватил меня за руку.
– Мне надоела эта погоня, – сказал он. – Она закончится здесь.
Я попыталась вырвать руку, но не смогла. Он приблизил ко мне свое злое ухмыляющееся лицо.
– Я знаю, вы заманили сюда моего ребенка.
Он изменился в лице. Теперь оно выражало смесь похоти и страха.
– Я узнала сегодня, чей Фриц сын, – продолжила я. – Я знаю, что у вас на уме. Вы хотите унаследовать титул Максимилиана. Надеетесь дискредитировать его из-за брака со мной. Но вы не в состоянии дискредитировать его сына. Вы заманили его сюда. Что вы с ним сделали? Я пришла сюда, чтобы забрать его. Я его мать.
– Вы истеричка.
– Я хочу моего сына.
– А я хочу вас. Интересно, кто из нас будет удовлетворен сегодня. Вы понимаете, моя дорогая герцогиня, что вы одни со мной на этом острове, не считая этого немощного старика. Я сброшу его в озеро, если он посмеет вмешаться.
– Я презираю вас.
– Не важно. Вы в ловушке, и выхода нет! Вы достаточно умны, чтобы понять это.
– Пожалуйста, оставьте меня.
– Зачем, когда мне приятно быть с вами рядом?
– Вы безнравственный человек. Вы что, не знаете, для кого вырыта эта могила? Для девушки, доверившейся вам, которую вы обманули; для девушки, покончившей собой из-за вас. Как смеете вы... здесь... у этой могилы.
– Не находите ли вы, что в этом есть своеобразная пикантность?
– Вы мне отвратительны.
– Что ж, это меня забавляет.
Я вся дрожала. На берегу и вокруг никого не было видно. Я знала, что если попытаюсь бежать, он догонит меня. Я не собиралась сдаваться, но понимала, что он сильнее меня.
Я закричала.
– Мне нужен Фриц! Что вы сделали с ним?
– Теперь вы становитесь невыносимы.
– Я требую...
– Вы требуете? Вы не в том положении, чтобы требовать. Ну, ну, станем друзьями перед тем, как вы умрете.
– Перед тем, как я умру?..
– Вы сегодня совсем несообразительны. Это на вас не похоже. Вы обвинили меня в измене. Ее наказывают смертной казнью. Но я не хочу умирать. Поэтому я не могу позволить вам жить после такого обвинения в мой адрес.
– Вы сумасшедший, – ответила я и в отчаянии крикнула ему в лицо. – Вы убили моего сына.
– А теперь вы заставляете меня убить вас. Мне это совсем не нравится. Ненавижу убивать женщин, особенно тех, кого я обожаю, особенно тех, кого не познал и кто мне еще не наскучил.
– У вас нет сожалений о смерти тех, кто вам наскучил. Скажите мне, вы убили Фрица?
Он крепче сжал мою руку и потащил к могиле. Вы все-таки дура. Вероятно, вы бы мне скоро надоели. Но вас можно было бы не убивать. Могли бы жить на пенсии с Максом. Я мог бы вам позволить.
– Вы сумасшедший.
Мне это было ясно. Он сошел с ума от амбиций, от любви к власти и от жгучего желания отобрать у своего кузена все, чем тот владеет.
– Вы умрете и не увидите меня правителем Рохенштейна, но перед смертью я намерен показать вам, какого любовника вы отвергли. А потом я убью вас, и вы присоединитесь к своему сыну.
– Где Фриц? – закричала я.
Все еще сжимая мою руку, он отбросил в сторону одну из дощечек. Я заглянула в могилу. Там лежал Фриц.
– О Боже, – закричала я, пытаясь освободиться.
Я хотела спуститься в могилу, взять своего сына, которого отобрали у меня с рождения и теперь, когда он вернулся ко мне, лежит в могиле.
Я услышала крик, он доносился с того берега:
– Ленхен, Ленхен!
– О Боже милостивый! Это Максимилиан.
– Слишком поздно, кузен, – пробормотал граф. – К тому времени, когда ты будешь здесь, я стану любовником твоей жены и ее убийцей. Потом я встречу тебя. Тройные похороны с кое-какими почестями на герцогской аллее.
Он схватил меня. Я отбивалась изо всех сил. И вдруг откуда-то прозвучал выстрел. Объятия графа ослабли, я отскочила в сторону и увидела, как, закачавшись, он рухнул на землю. Кровь хлынула на траву.
– Максимилиан, – прошептала я, – ты убил его.
Я побежала к берегу и увидела Максимилиана, выходящего из лодки. Я упала в его объятия, и он прижал меня к себе. Это продлилось не более секунды, я забормотала что-то о Фрице, о моем сыне, лежащем в могиле.
Мне трудно вспоминать что было потом. Я была в таком шоке, что воспринимала происходящее с большим трудом. Максимилиан спустился в могилу, он поднял Фрица, и в это время появился другой человек. Он держал ружье и положил его на землю, принимая Фрица от Максимилиана.
Он осторожно опустил Фрица на землю, и вместе с Максимилианом мы склонились над нашим сыном.
Я вдруг осознала, что человек, подошедший к нам, – хозяин гостиницы.
– Мальчик жив, – сказал Максимилиан. – Мы должны немедленно доставить его в Клоксбург.
– Мы сделаем для него носилки, – сказал хозяин гостиницы. – Хорошо, что я здесь оказался.
Вы попали ему прямо в сердце, сказал Максимилиан.
– Я сделал бы это еще и еще раз, – ответил он. – Я собирался убить его и убил.
Мы отвезли Фрица в замок. Благодаря Богу граф не собирался убить его сразу, ибо это не составляло для него труда. Он избил его до потери сознания и сбросил в могилу; его нашли бы лишь на следующий день, когда должны были состояться похороны дочери хозяина гостиницы. К тому времени Фриц мог бы умереть от ушибов или от страха; и если бы он еще не умер, шпионы графа нашли бы способ добить его. А народу, конечно, было бы объявлено, что он упал в могилу и убился при падении.
Я не спускала с него глаз и была у его изголовья, когда он пришел в сознание. Я наклонилась к нему и прошептала:
– Фриц. Я с тобой. Мы будем с тобой теперь навсегда.
Он с удивлением посмотрел на меня, и я продолжила:
– Ты всегда хотел, чтобы у тебя была мама, Фриц. Теперь у тебя она есть. Я твоя мама.
Я не думаю, что он понял, но мои слова успокоили его. Я мечтала о том дне, когда он окончательно поправится и поймет, какое чудо произошло с нами.
А на следующий день после убийства графа французы объявили войну Пруссии, и все германские государства оказались втянутыми в эту войну.
Перед этими событиями померкли все остальные. Будучи главнокомандующим армии Рохенштейна, Максимилиан вскоре отбыл на фронт. Я осталась дома долечивать Фрица, и это помогло мне пережить те черные дни. Мне кажется, удивительное известие, что у него есть мать, способствовало скорейшему его выздоровлению.
Принц Кларенбока, которому Максимилиан рассказал всю нашу историю, повел себя в высшей степени благородно. Он сказал, что его дочери следует вернуться в Кларенбок, и она вернулась домой в сопровождении Илъзы. Позднее я узнала, что Вильгелъмина ушла в монастырь, где она надеялась искупить свой грех покушения на убийство.
Вскоре после начала боевых действий состоялся суд над владельцем гостиницы за убийство графа. Максимилиан попросил для него особого снисхождения, как отца девушки, покончившей жизнь самоубийством из-за того, что граф соблазнил и бросил ее.
Идет война, – сказал Максимилиан, – и все мужчины, способные носить оружие, нужны на фронте, я готов лично поручиться за этого человека.
И он дал такое поручительство.
Мы с сыном мечтали о том чудесном времени, которое наступит после окончания войны, когда мы все: он, я и отец будем вместе.
Мы превратили Земельный дом в госпиталь, и начались мрачные и тревожные дни, когда нас спасала только работа, а когда стали поступать тяжелораненые, я ждала с ужасом, что вдруг день и принесут Максимилиана. Не знаю, что я делала бы без фрау Грабен, я очень многим обязана ей.
Наконец пришло известие о великой победе, об этом звонили колокола приходской церкви. Французы отступали, а император Наполеон III был блокирован в Седане.
С какой радостью встретили мы день возвращения Максимилиана!
Мы снова были вместе, и я впервые открыто встречала его как мужа. Тайны исчезли. История нашего бракосочетания, смерть графа, уход Вилъгелъмины в монастырь, счастливые поиски нашего сына – все эти легенды остались в прошлом. Их всех поглотило главное событие – война.
Максимилиан вернулся домой. И какой радостью было для меня познакомить отца с сыном и сына с отцом. Теперь у Фрица была не только мать, но и отец, которого он мог любить и уважать.
И этот день, когда я смогла сказать сыну: «Фриц, это твой отец», я назвала самым счастливым днем в своей жизни.
– Пока, – добавил Максимилиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40