Меня сжигала лихорадка ожидания. С рассеянным видом я бродила по лавке и старалась как можно меньше бывать в приходе.
– Вы прислушиваетесь к сплетням этих женщин Элкингтон, – говорил Энтони. – Вы не должны так думать. Вдвоем мы преодолеем все трудности.
Но я думала иначе. Меня не покидала мысль, что найду его. Эта мысль будет со мной всю жизнь. Если раньше я не была убеждена, что замужество с Энтони будет несправедливым для него и, возможно, неправильным решением для меня, то теперь я знала это наверняка.
И наконец-то пришло письмо.
У меня так дрожали руки, что я едва вскрыла конверт. Буквы плясали перед глазами.
Она переговорила с графом и получила его согласие. Более того, она поручилась за меня и поэтому другие рекомендации не потребуются. Она просила уведомить их о приезде и, чем скорее я приеду, тем лучше для всех заинтересованных сторон.
Я была так возбуждена, что, ворвавшись в лавку, выпалила все Амелии.
– Поступить в учителя за границей. Ты с ума сошла, что будет с Энтони?
– Между нами еще ничего не решено.
Тетя Мэтти была ошеломлена, она так верилав мое прекрасное будущее.
– Отправляйся отдохнуть, – советовала Амелия. – Возьми месяц и, вернувшись, примешь решение выйти замуж за Энтони.
Но они не знали об этом безумном влечении.
Мистер и миссис Гревилль были поражены, но Энтони понял.
– Поезжай, – сказал он. – Эти места значили для тебя так много, когда ты была юной и впечатлительной. Сейчас, став взрослой, ты увидишь их по-иному. Я буду ждать твоего возвращения.
Никто другой не понял бы меня лучше.
Я действительно любила его, но не той дикой, без резонов, любовью, как я любила Максимилиана. Я знала, что говорю «прощай» (он сказал «до свидания») лучшему из мужчин.
И все же в день отъезда я чувствовала себя прежней юной девчонкой, забыв про девять долгих унылых лет.
ГЛАВА 9
В замок Клоксбург я приехала уже поздней ночью и только утром смогла познакомиться с его окружением. Я проснулась от солнечного света раннего летнего утра, Пробивавшегося в комнату через две узкие щели окна. Чувство непреодолимого волнения охватило меня, и несколько минут я лежала в постели, повторяя: «Я здесь, я здесь!»
Встав с постели, я подошла к окну. Отсюда открывался вид на плато, над которым возвышался замок. Я знала, что мы высоко в горах, судя по усилиям, с какими лошади тянули коляску прошлой ночью. Я догадывалась, что замок построен в XII или XIII. веке, подобно многим другим, виденным мною в этой части Германии, как Крепость, и достраивался с течением времени. Я была уверена, что крепость, где находилась моя комната, была старше строений внизу. Их называли Рандхаусбургом, или Внешним замковым кольцом, и в них находились основные жилые помещения.
За ними просматривалась долина с городом Рохенбергом, столицей владений герцога Карла. Каким, прекрасным выглядел он в раннем утреннем свете с его окрашенными в яркие краски крышами домов, башнями и башенками! Дым поднимался из труб. В отдалении на холме возвышался другой замок внушительного вида. Подобно замку Клоксбург, он представлял собой крепость, его башни устремлялись прямо в небо, кичась своей непобедимостью; я могла различить фризы навесных бойниц, украшавших сторожевую башню, и круглую башню с остроконечной крышей и стены с бойницами, откуда в былые времена на нападавших врагов низвергались кипящее масло и вода. Этот замок был самым внушительным из всех других, мною виденных.
Стук в дверь отвлек меня от окна. Вошла служанка с горячей водой.
– Завтрак принесут через пятнадцать минут, – сообщила она.
Возбуждение не оставляло меня, я умылась и оделась. Я распустила свои темные волосы, как это нравилось Максимилиану, когда мы завтракали в охотничьем домике. Магическое очарование снова захватывало меня так сильно, что думаю, я бы не удивилась, увидев его, входящего в комнату. Но, когда раздался стук в дверь, появилась всего лишь служанка, неся поднос с завтраком: кофе, ржаной хлеб, несоленое масло. Все выглядело очень аппетитно, и когда я допивала вторую чашечку кофе, раздался еще один стук в дверь, и вошла фрау Грабен.
Она вся светилась и выглядела очень довольной собой.
– Итак, вы действительно здесь!
Мне было приятно видеть, что мое присутствие ее радует.
– О, я так надеюсь, что вы будете счастливы, продолжала она. – Я переговорила с Дагобертом, чтобы он вел себя хорошо, потому что леди из Англии прибыла их обучать английскому языку, и это большая честь для них. Если у вас возникнут трудности с ним, только скажите ему, что его отцу это не понравится, и он утихнет. Это действует на него всегда.
– Когда же я их увижу?
– Прямо сейчас. Может быть, вам следует немного поговорить о предмете учебы, а не начинать занятий сразу же. А после этого я покажу вам замок.
– Спасибо. С удовольствием. А это что за очень большой замок в отдалении?
Она улыбнулась.
– Это резиденция герцога. О, да, он много больше маленького Клоксбурга. Меня привезли в герцогский замок совсем юной девчонкой, приглядывать за мальчиками, и он стал для меня домом. А потом граф захотел, чтобы я была здесь. Это случилось после рождения Дагоберта, и он не знал, что с ним делать. Потом к нам присоединились Фридци и Лизель. Но допивайте свой кофе, а то он остынет. Вам он нравится?
– Отличный кофе.
– Мне кажется, вы так взволнованы приездом сюда. Вы уже похорошели.
Я ответила, что надеюсь, мной будут довольны, хотя опыта обучения у меня нет.
– Ну, это не обычное обучение, – сказала она с простодушной уверенностью, показавшейся мне очаровательной. – Здесь важны беседы, разговор, чтобы они схватили правильный акцент. Вот что хочется графу.
– Я очень хочу увидеть детей.
– Они завтракают, а потом я пошлю их в классную комнату.
Мы вышли из моей комнаты и спустились по винтовой лестнице в зал.
– Здесь рядом классная комната.
– Мы уже в Рандхаусбурге?
– Нет, мы все еще в крепости. Комнаты детей прямо под вашей, а остальные домочадцы живут в Рандхаусбурге.
Она открыла дверь.
– Вот эта комната. Сюда приходит пастор с уроками, нужно договориться с ним о графике своих уроков.
– Ежедневно я буду давать один урок. Думаю, что регулярность необходима. Возможно, по часу и надеюсь очень скоро говорить с ними только на английском, потом буду ходить с ними на прогулки и давать уроки на воздухе.
– Прекрасно.
Мы вошли в классную – большую комнату с несколькими застекленными амбразурами, глядящими на город и герцогский замок. Вид из окон захватывал дух.
В комнате стоял стол с исцарапанной столешницей, побитыми ножками. Думаю, не одно поколение детей училось за этим столом. На подоконниках были устроен полки для книг.
Я нашла классную очень удобной для работы.
Фрау Грабен взглянула на часы, приколотые к блузке.
– Они с минуты на минуту будут здесь, – сказа она. – Искренне надеюсь, они не принесут вам много хлопот.
Раздался стук в дверь, и вошла одна из служанок, oна держала за руку девчушку, за ней шли два мальчика.
– Это Дагоберт и Фриц, а это Лизель, – назвала детей фрау Грабен.
Дагоберт щелкнул каблуками и склонился в поклоне Фриц последовал его примеру, Лизель сделала книксен.
– Вот мисс Трант из Англии, она приехала учить английскому.
– Доброе утро, – произнес Дагоберт гортанно по-английски.
– Доброе утро, – ответила я. Дагоберт взглянул на брата и сестру, словно ожидая аплодисментов.
Я улыбнулась им.
– Скоро вы все будете говорить по-английски, сказала я по-немецки.
– Это нетрудно? – спросил Фриц.
– Когда вы овладеете языком.
– А я буду говорить по-английски? – спросила Лизель.
– Да, вы все будете говорить, – уверила я. Фрау Грабен сообщила, что оставляет нас.
– Вы быстрее познакомитесь без меня. Может быть, дети покажут вам замок и вы подружитесь.
Я поблагодарила ее. Она проявила тактичность, и я была уверена, что найду общий язык с детьми самостоятельно.
Лизель сразу побежала к двери, как только она закрылась за фрау Грабен.
– Вернись, Лизель, – сказала я, – и давай познакомимся.
Лизель повернулась и показала мне язык.
– Она всего лишь дочка белошвейки, – сказал Дагоберт. – И не умеет себя вести.
Лизель зарыдала.
– Я умею. Мой папа – граф, он побьет тебя. Мой папа любит меня.
– Наш отец заставит тебя вспомнить хорошие манеры, – сказал Дагоберт. – И хотя, к несчастью, ты дочка обыкновенной белошвейки, у тебя благородный отец, и тебе не следует позорить его.
– Ты сам его позоришь, – заявила Лизель. Дагоберт повернулся ко мне.
– Не обращайте на нее внимания, фройляйн Трант, – но при этих словах его взгляд, которым он быстро окинул меня, был полон высокомерия, и мне пришло в голову, что я еще наплачусь с ним больше, чем с капризной Лизель.
Фриц – Фрицци, как его звала фрау Грабен, молчал и рассматривал меня серьезными темными глазами. Я подумала, что его еще сложнее понять. Я уже решила, что Дагоберт – юный хвастун, Лизель – испорченный ребенок, что касается Фрица, я не сумела составить о нем своего мнения.
– Тебя зовут Фриц, – сказала я. Он кивнул.
– Кивать не следует, – вмешался Дагоберт. – Папа так говорит. Следует говорить «да» или «нет».
– Ты собираешься учить английский. Ты его знаешь немного?
– Я знаю – «доброе утро, мистер».
– Доброе утро, миссис, – повторила Лизель. Дагоберт увенчал беседу словами:
– Доброе утро, леди и джентльмены! – и уставился на меня в ожидании аплодисментов.
– Все это замечательно, – сказала я, – но этого мало! Что еще вы знаете?
– Боже, храни королеву! – вспомнил Дагоберт.
– Мы это кричали во время приезда королевы Англии. Нам всем раздали флажки и велели махать ими. – взмахнул воображаемым флажком и закружился по комнат с криком «Боже, храни королеву».
– Пожалуйста, успокойся, Дагоберт. Королевы здесь нет, и нечего кричать. Ты показал, как кричал во время ее визита, и я слышала. – Дагоберт остановился.
– Но я хочу кричать про королеву.
– Возможно, остальным этого не хочется.
Дети выжидающе смотрели на нас, и Дагоберт хитро прищурился:
– Вы приехали учить нас английскому, а не учить нас, когда нельзя кричать про королеву.
Лизель с Фрицем глядели на него с обожанием. Я могла представить положение дел. Он был первым заводилой детской, и пока он оставался авторитетом, восстание будут поддерживать. Он был слишком высокого о себе мнения, и с этим следовало расправиться как можно скорее.
Я сказала:
– Я собираюсь учить вас и должна иметь определенную власть. Не вижу ничего умного или вызывающего восторг в бегании по комнате или выкрикивании лозунгов даже в честь королевы Англии. Но нужно поговорить об уроках, прошу тебя прекратить, Дагоберт.
Дагоберт изумился. Я поняла сразу, что он не приучен к дисциплине и нуждается в более жесткой опеке, чем другие. Несомненно, я еще дождусь неприятностей oт Дагоберта.
– Мой отец ездил в Кобург-Саксонию для встречи с королевой, – сообщил Фриц застенчиво.
– Это было давно, – сказал презрительно Дагоберт.
– Принц Альберт умер и королева – вдова. Боже, храни королеву. Боже...
– Ты опять за свое, Дагоберт.
– Если я хочу, то буду.
– Только в своем обществе. Я хочу попросить Фрица и Лизель показать мне замок и расскажу им о наших уроках английского.
Дагоберт взглянул на меня вызывающе. Он стоял, расставив ноги, откинув голову, его голубые глаза блестели.
Я отвернулась и сказала:
– Пошли, Фриц... Лизель... Дагоберт сказал:
– Нет, вы не пойдете!
Я почувствовала, что мой авторитет зависит от моего поведения в эти секунды. Я взяла за руку Лизель. Она попыталась ее выдернуть, но я держала крепко. Она смотрела на меня с боязливым интересом. Все решил Фриц.
– Я провожу вас, фройляйн.
– Спасибо, Фриц.
У него были большие выразительные глаза. Он не спускал с меня взгляда с того момента, когда они вошли в комнату. Я улыбнулась ему, и он застенчиво улыбнулся в ответ.
Дагоберт забегал по комнате с криками «Боже, храни королеву», но я захлопнула дверь и сказала:
– В Англии не говорят «фройляйн», Фриц. Мы говорим «мисс».
– Мисс, – повторил Фриц. Я кивнула.
– Ну, Лизель, скажи тоже «мисс».
– Мисс, – сказала Лизель и засмеялась.
– У нас будут ежедневно короткие уроки, и собираясь вместе, будем говорить только по-английски. Ваш отец будет удивлен вашими успехами. По-английски замок – «касл». Попробуйте сказать «касл».
Они оба произнесли это слово к моему удовлетворению и были сами очень довольны. Я подумала, что с Дагобертом все было бы куда сложнее.
Они проводили меня по комнатам замка, во всех были амбразуры, превращенные в узкие, длинные окна. Мы поднялись наверх в башню, и Фриц рассказал мне о ее Названии «Кошачья башня», так ее назвали, потому что снаряды, сбрасываемые отсюда на нападавших, падали со звуками, напоминающими завывания кошек. Мы стояли в башне, разглядывая город и горы вдали, и Фриц показал на герцогский замок высоко на склоне. Вижу ли я длинные здания с восточной стороны? Там казармы гвардии герцога. Очень интересно наблюдать за гвардейцами.
– Они стоят на страже круглосуточно, – сказал Фриц. Правда, Лизель?
Та кивнула.
– У них синие мундиры.
– Темно-синие мундиры с золотыми обшлагами, на головах сверкающие шлемы. У некоторых на шлемах перья. Они стоят так неподвижно, что кажутся неживыми.
– Мне хотелось бы взглянуть на них.
– Мы покажем вам, хорошо, Лизель?
Я почувствовала, что дела идут хорошо. Лизель бы готова последовать за любым лидером, это было очевидна Фриц резко отличался от Дагоберта. Он был намнем меньше, да и по возрасту на несколько лет младше. У него были темные прямые волосы, карие глаза; у Дагоберта голубые глаза, на голове – вьющаяся золотая шапка волос. Дагоберт был привлекательнее, но Фриц заинтересовал меня. У него было тонкое чувствительна лицо, и я вспомнила слова фрау Грабен, что у него нет матери. Этому легко было поверить. Дагоберт был более самостоятельным, чем Фриц. Мне казалось, что Фриц окажется более восприимчивым учеником.
Кажется, он на год старше моей девочки, и как было прекрасно, если бы она жила, и все прошло, как и чудесных три дня, в которые я верила, что они были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40