– Ты узнал, как это случилось? – тихо спросила Сэйбл брата, когда они начали спускаться по лестнице.
– Судя по всему, Уайклиф пытался обойти отца и, преградив ему дорогу, оттолкнул его. Де Кер упал и увлек за собой коня Уайклифа.
Сэйбл пристально взглянула на Неда:
– Ты думаешь, он это сделал преднамеренно?
Нед, ожидавший ее прямого вопроса, покачал головой:
– Все, с кем мне удалось переговорить, считают, что это случайность, а сам Уайклиф убит горем в связи с тем, что его жеребца пришлось пристрелить. Так что не думаю…
Но по выражению его лица было заметно, что он не уверен в том, что говорит. Что касается Сэйбл, то, конечно же, Уайклиф Блэкберн был неприятен ей как соискатель ее руки, но у нее не имелось никаких оснований подозревать его в том, что он нарочно пытался покалечить ее отца. «С какой целью? – спрашивала она себя. – Чего он мог бы этим добиться?» Сэйбл пыталась объективно оценить случившееся, но так и не смогла найти оснований для того, чтобы заподозрить Уайклифа в преднамеренной попытке покалечить отца. Просто Уайклиф – азартный спортсмен, он пренебрег всякой осторожностью, жаждая первым пересечь финишную черту.
Осаждаемая этими мыслями, Сэйбл шла за Недом и Лаймом через вымощенный булыжником двор к конюшне, где Сэм, весь в испарине, делал припарки Де Керу. Норовистого жеребца с трудом удерживали два покрасневших от натуги грума, и Сэйбл поспешила погладить шею возбужденного животного, чтобы успокоить его.
– Конь очень плох? – с тревогой спросил Нед.
– Все поправимо, парень. – Своими большими заскорузлыми пальцами Сэм ловко расправил широкую повязку. – Хорошие припарки, отдых и горячие отруби поставят его на ноги через недельку. А как его милость?
– Хороший отдых и горячий супец Перри через недельку тоже поставят его на ноги.
Глаза Сэма блеснули:
– Рад слышать!
– Как нехорошо со стороны коня Уайклифа, – тихо сказала Сэйбл, похлопывая глянцевую шею Де Кера, который уже успокоился, хотя еще и прядал ушами.
Сэм поджал губы.
– Нет никаких оправданий безответственной езде, – заявил он; было очевидно, что он осуждает виновника происшествия.
Братья остались в конюшне, чтобы помочь Сэму. Сэйбл же направилась к дому. Большинство гостей уже собрались во дворе и готовились к отъезду. Не желая ни с кем разговаривать, девушка устремилась к черному ходу.
– Сэйбл, леди Сэйбл, подождите!
Услышав голос Уайклифа Блэкберна, Сэйбл вздрогнула – менее всего ей хотелось видеть именно его. Она оглянулась и тотчас же почувствовала себя неловко, увидев грустное лицо Клифа. Над глазом у него была ссадина, а вся одежда – в пыли и грязи. «Действительно, не похоже на то, что этот человек намеренно сорвал конные состязания», – решила девушка.
– Я собирался улизнуть через этот ход, – признался он, остановившись перед ней. – В данный момент друзья вашего отца меня не очень-то жалуют.
– О, Клиф, вашей вины в случившемся нет! – воскликнула Сэйбл. – Все понимают, что это был несчастный случай.
Его лицо просветлело.
– Не могу найти слов, чтобы выразить, как я рад, что вы так считаете! Леди Монтеррей была любезна со мной, когда я принес свои извинения, но я чувствовал ее холодность. – Он больше не мог сдержать своих чувств. – Клянусь вам, Сэйбл, я никогда…
– Ладно-ладно, Клиф, – перебила девушка, почувствовав жалость к молодому человеку.
Приободрившись, Уайклиф издал хриплый стон и без лишних слов заключил девушку в объятия. Изумленная, она была не в состоянии сопротивляться, когда он впился своими жесткими, влажными губами в ее уста. Было ясно, что Уайклиф сгорает от неистового желания, но Сэйбл не испытывала ничего похожего на то, что возбудил в ней в свое время поцелуй Моргана. Наоборот, она почувствовала отвращение.
– Не надо, Клиф! – взмолилась она.
– Не отвергайте меня, Сэйбл! – прошептал он, и его горячее дыхание опалило ее щеку.
Девушка попыталась высвободиться, но ей это не удалось. Крепко обняв ее, он привлек Сэйбл к себе, продолжая целовать ее в губы.
– Мистер Блэкберн, рекомендую вам отпустить леди. Хотя эти слова были произнесены довольно мягким тоном, в них прозвучала такая угроза, что Уайклиф отпустил Сэйбл столь поспешно, словно обжегся. Резко обернувшись, он увидел перед собой невероятной ширины плечи, и у него открылся рот, когда он увидел пару устремленных на него голубых глаз, в которых было нечто такое, отчего ему стало не по себе. Кто это такой? Уайклиф перебрал в памяти лица гостей, пытаясь вспомнить, кому принадлежат этот нос древнего римлянина и впалые загорелые щеки. Кэри, вот кто это! Сэр Морган Кэри, капитан корабля, приехавший на бал по приглашению лорда Монтеррея.
Да, теперь он вспомнил, как ему до смерти надоели разговоры о капитане, которые он слышал накануне, – казалось, все единодушно говорили о нем как о герое. После крымской кампании королева посвятила его в рыцари, потом он был участником прорыва блокады и еще какой-то кровавой бойни в американском конфликте… Что там еще? Больше Уайклиф не мог ничего вспомнить, но одно оставалось несомненным. Капитан был просто знакомым графа Монтеррея, а не старинным соседом, как члены семейства Блэкберн, и потому не имел никакого права вмешиваться в его отношения с Сэйбл.
«Это не его собачье дело!» – решил Уайклиф и повернулся к Сэйбл, чтобы сказать ей это, но слова застряли у него в горле, когда он увидел, что она неистово трет губы тыльной стороной ладони, словно пытается стереть следы его поцелуя. Его охватил безумный гнев. «Ну уж нет, клянусь Богом, такого оскорбления – и от кого? – я не потерплю!» – сказал он себе.
– Вы хотите что-то сказать леди, мистер Блэкберн?
Взглянув на моряка, Уайклиф осознал, что тот прекрасно понимает его чувства, и его охватил страх, когда он увидел угрожающий блеск холодных голубых глаз.
– Примите мои извинения, леди Сэйбл, – пробормотал он, все еще сжигаемый пламенем страсти. – Шок от случившегося, ваша доброта… когда вы простили меня… Кажется, я потерял голову.
– Ничего, все в порядке, Клиф, – прошептала Сэйбл; она была не в состоянии встретиться с ним взглядом.
Девушка смотрела на Моргана Кэри, впервые радуясь его присутствию, но ее облегчение сменилось яростью, когда она заметила, что он, судя по всему, забавляется. Его гнев угас, и теперь он стоял, опершись спиной о лестницу, скрестив руки на груди, и его губы кривились в усмешке.
Уайклиф, осознав, что и он стал объектом насмешки широкоплечего капитана, побагровел. «Все, с меня хватит!» – решил он.
– Прошу простить меня! – резко проговорил он. – Мне лучше уйти. Леди Сэйбл, еще раз прошу принять мои извинения…
Дверь с шумом захлопнулась за ним, и воцарилась мертвая тишина. Сэйбл напряглась, – она была уверена, что сэр Морган собирается сказать какую-нибудь колкость. Она с вызовом взглянула на него и почувствовала несказанное облегчение, когда сверху, с лестницы, донесся знакомый голос Люси Уолтерс.
– Что с тобой, дитя мое? – воскликнула камеристка, увидев пылающее лицо девушки. Спускаясь вниз, она окинула Моргана Кэри подозрительным взглядом. – Что здесь происходит? – спросила она подбоченясь.
– Лучше я помолчу, Люси, – ответила Сэйбл, силясь проявить максимум выдержки. – Возможно, капитан Кэри любезно объяснит сам.
И, стараясь не глядеть на его насмешливое лицо, девушка подобрала юбки и побежала вверх по лестнице; она стремилась остаться одна, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах. Видимо, ее слишком расстроило несчастье, случившееся с отцом, говорила себе Сэйбл, торопясь уединиться в своей спальне. Еще никогда в жизни девушка не чувствовала такого омерзения, как от поцелуя Уайклифа. И что самое тревожное, Сэйбл никак не могла объяснить себе, почему чувствует такую тоску по страстным поцелуям Моргана Кэри.
«Что это может означать?» – спрашивала она себя, свернувшись калачиком на постели и подперев ладонью подбородок. Она знала, что у нее нет ответа на этот вопрос; более того: ей было обидно, что Морган посмеивается над ней. Ее обида возросла еще больше, когда она представила себе, как в эту минуту он смеется над ней потому, что она не может совладать даже с таким ничтожеством, как Уайклиф Блэкберн. О-о! Когда же наконец отсюда уберется этот наглец? Она надеялась, что у него хватит благоразумия откланяться теперь, когда отец лежит в постели!
Глава 4
С наступлением ночи в Нортхэде воцарилась тишина. Лакеи и горничные, лихорадочно приводившие в порядок многочисленные спальни, гостиные и салоны после отъезда гостей, сонно позевывали, заканчивая работу. В кухне все сверкало; удовлетворенный проделанной работой, Перри наконец отпустил своих помощников. Паррис и Тимс, обычно уходившие последними, обменивались пожеланиями спокойной ночи и с облегчением говорили о здоровье хозяина. Наконец погасили свет, выключили газ и разошлись по своим комнатам.
Рэйвен Сен-Жермен уже давно не заходила по вечерам к старшим детям – пожелать им доброй ночи или посмотреть, как они спят, – но на сей раз, готовясь ко сну, она почувствовала такую необходимость.
Как и Нед, Сэйбл спала, когда графиня тихонько вошла к ней, но напряженное выражение лица спящей девушки свидетельствовало о том, что дочь встревожена. Рэйвен с минуту постояла, вглядываясь в лицо Сэйбл, казавшееся во сне еще красивее, и любящее сердце матери дрогнуло. Наклонившись, она осторожно пригладила блестящие локоны, разметавшиеся по подушке. Затем тихо покинула спальню.
Незадолго до этого доктор Пенджелли без тени тревоги на лице предложил ей до выздоровления графа спать в другой комнате, но Рэйвен, выйдя от дочери, не могла удержаться от того, чтобы не заглянуть и к Чарльзу. Полагая, что найдет его спящим, графиня вздрогнула, когда услышала тихие голоса мужчин, доносившиеся из-за двери мужниной спальни. Она вошла – и не поверила своим глазам: подле постели Чарльза уютно расположился сэр Морган Кэри с бокалом в руке. Увидев графиню, он поднялся, но взгляд Рэйвен был устремлен только на мужа, который сидел, облокотившись на подушку и попивая вино, с таким видом, словно с ним ничего необычного не произошло, словно это не он всего несколькими часами ранее чуть не сломал себе шею.
– Добрый вечер, дорогая! – приветствовал ее Чарльз, и его глаза лукаво блеснули, когда он заметил ее гнев. – Мы с сэром Морганом обсуждаем коммерческие дела. «Вызов» отплывает с завтрашним приливом, и мне бы не хотелось, чтобы капитан откладывал выход в море из-за меня.
– Что это значит? – воскликнула Рэйвен, переводя взгляд с одного загорелого лица на другое. – Капитан Кэри… – угрожающим тоном заговорила она.
– Нет, Рэйвен, это моя вина, – перебил жигу Чарльз, протягивая ей руку. – Это я настоял, чтобы он повидал меня.
– А я, будучи гостем, не мог отказать своему хозяину, мадам, – добавил Морган, хотя Рэйвен была абсолютно уверена, что этот человек никогда ничего не делает против своей воли.
Графиня сокрушенно покачала головой, понимая, что Чарльз не заснет, пока не закончит беседу. Поэтому разумнее обратиться с просьбой к Моргану Кэри, решила она. Взглянув на нахального молодого человека, графиня сказала:
– Капитан, будьте любезны как можно скорее закончить деловой разговор с моим мужем!
Видя перед собой лицо Рэйвен, такое же совершенное в своей аристократической красоте, как и лицо Сэйбл Сен-Жермен, Морган неожиданно смягчился. Необычайно мягкая улыбка появилась на его губах, а голубые глаза искрились, хотя слова капитана прозвучал сурово:
– Даю обещание не переутомлять графа. Ответная улыбка Рэйвен сопровождалась появлением таких же ямочек на щеках, как у ее дочери, и была столь же обольстительной.
– Благодарю вас. – Графиня посмотрела на мужа: – Я буду ждать по соседству, пока вы не закончите беседу.
– Очень любезно с твоей стороны, дорогая! – ответил Чарльз с мучительным вздохом, но его лицо смягчилось, когда она улыбнулась ему, прежде чем исчезнуть за дверью.
Заметив, какими взглядами обменялись супруги, Морган почувствовал себя так, словно он вторгся в сугубо личные и крайне деликатные отношения. Капитан с задумчивым видом уселся в кресло. До этого дня он всегда считал, что подобной любви не существует, но теперь был вынужден признать, что, возможно, ошибался. Его губы искривились в циничной усмешке. Как бы Морган ни восхищался графом Монтерреем и его отношениями с графиней, ему было приятно сознавать, что сам-то он никогда не испытывает подобных «обязывающих» эмоций.
Рэйвен Сен-Жермен сидела у камина в соседней комнате, небрежно перелистывая страницы книги и прислушиваясь к глухим голосам за дверью, которые то затихали, то звучали громче. Несколькими днями раньше Чарльз мимоходом посоветовался с ней относительно просьбы Моргана Кэри, и она согласилась с тем, что им следует принять его, когда «Вызов» зайдет в Фолмаут. Она знала, что Чарльз благожелательно относится к голубоглазому капитану и убежден, что капитан примет верное решение в отношении их коммерческих дел.
И все же графиня с нетерпением ждала ухода гостя, поскольку понимала, что мужу необходим отдых, что, несмотря на бодрый вид, он испытывает сильные боли. Рэйвен нервно постукивала маленькой ножкой по толстому ковру, пока наконец не услышала, как закрылась дверь в спальню мужа. Она подождала, пока не затих звук шагов, и лишь после этого заглянула к Чарльзу.
Он лежал с закрытыми глазами. Она задержалась на пороге. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как он бледен. Но тут Чарльз открыл глаза и улыбнулся. Улыбнувшись ему в ответ, она подошла к кровати и взяла его за руку.
– Я хочу, чтобы ты как следует выспался, – сказала Рэйвен, убавив свет лампы, стоявшей на тумбочке.
Зеленые глаза Чарльза сверкнули.
– Разве я засну, зная, что ты лежишь одна-одинешенька за дверью?
Губы Рэйвен дрогнули, но его беспечность не могла ее обмануть. Она чувствовала, что ему очень больно, хоть он и не подает виду.
– Лучше вам привыкать к этому, милорд, ибо я собираюсь неукоснительно следовать предписаниям доктора Пенджелли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55