— Если земля — это все, что вас интересует, тогда забирайте ее, — предложила Аманда, — только отпустите меня!
— Отпустить тебя? Не будь дурочкой. У меня нет ни малейшего желания позволить тебе присоединиться к Рафаэлю в каком-нибудь горном лагере и сообщить знакомым, что моя жена предпочла бандита-хуариста.
Аманда больше не заговаривала об этом, а Фелипе продолжал придумывать для нее все новые ограничения, так что единственным занятием осталось вышивание в ее комнате. Запрещены были даже короткие поездки верхом, и временами Аманде казалось, что она сойдет с ума, сидя взаперти в доме. Теперь предстояла поездка с Фелипе в Куэрнаваку на встречу с Максимилианом, и вопреки обстоятельствам Аманда с нетерпением ждала ее. По крайней мере это лучше, чем сидеть в спальне и выходить только на ужин; возможно, ей удастся узнать что-нибудь о Рафаэле.
Расположенная всего в шестидесяти милях от Мехико, Ла-Борда-Куинтас стала самой любимой резиденцией императора. Куэрнавака была местом, где Эрнандо Кортес когда-то построил свой летний дворец, и заброшенная quinta, или загородная вилла, окруженная прекрасными заросшими садами, перешла во владение Максимилиана. Дом когда-то принадлежал Хосе Ла Борда, которого серебряные копи Такеко сделали одним из самых богатых людей восемнадцатого века, но сады, на которые он, по общему мнению, потратил миллион песо, к моменту, когда их обнаружил Максимилиан, пришли в запустение. Веранды покосились, статуи и фонтаны заросли розами, пруды с лилиями заглушил бурьян, а рощи апельсиновых и манговых деревьев поросли кустарником. В конце концов были из Мехико выписаны садовники и архитекторы, и теперь Куэрнавака сияла былой красотой, которая очаровала Аманду, особенно после утомительной поездки.
Неудобства путешествия в некоторой степени компенсировались приятностью пейзажей почти не населенной сельской местности. Они ехали через манговые и баня новые рощи и заросли гигантских кокосовых пальм; вокруг виднелись огромные розовые и желтые кусты бегоний, орхидеи всех цветов и форм. Тут и там леса взрывались пылающими цветами, а петляющие сквозь мох и папоротник ручьи впадали в покрытые лилиями озера. Иногда они проезжали мимо небольших плетеных бамбуковых хижин, у которых полуголые смуглые дети играли кокосовым орехом вместо мяча. Их карета останавливалась, и Фелипе покупал бананы у одетых в пестрые лохмотья женщин. Аманда заметила, что даже самые бедные хижины окружали яркие цветы; император нашел в своих индейских подданных любовь к цветам, такую же, как у него. Принадлежавшая Максимилиану вилла казалась оазисом красоты всей Мексики.
— Она прекрасна, — прошептала Аманда сопровождавшей ее придворной даме императрицы, идя за ней по просторным аллеям и выложенным узорчатой плиткой террасам. Они только что приехали, и, к счастью, Фелипе сразу же отправился к императору, оставив ее с Франческой Чавес знакомиться с Ла-Бордой.
— Si, она стала гораздо красивее с тех пор, как император заинтересовался ею, — согласилась Франческа, открывая дверь в анфиладу комнат, — но я всегда знала, что однажды она станет такой.
— Вы бывали здесь раньше? — Стоя перед высоким окном, Аманда оторвалась от созерцания сада и обернулась. Ее комната выходила на просторную террасу, одну из многих, и она, поддавшись искушению, вышла осмотреться. Многочисленные павильоны выходили окнами во внутренние дворики и украшенные колоннадами галереи, стены которых были увиты виноградом и орхидеями; большие горшки с цветущими растениями, бассейны, полные декоративных рыб, и клетки с разноцветными птицами наполняли патио и веранды.
— Я живу недалеко отсюда, — объяснила Франческа, разглаживая воображаемые складки на юбке. Она была живой и очаровательной, с яркими карими глазами, сверкающими весельем, блестящие иссиня-черные волосы уложены кольцами на маленькой головке. Пышные юбки из украшенного вышивкой муслина зашуршали, когда она присоединилась к Аманде на выложенной плиткой террасе. — Я часто приезжала сюда верхом, просто чтобы посидеть в тишине и покое и помечтать.
— Я вам завидую, — тихо отозвалась Аманда, улыбаясь в ответ на улыбку Франчески. — Временами покой кажется давно забытой мечтой.
Когда Франческа предположила, что она имеет в виду войну, Аманда не стала ее поправлять. Пусть думает, что именно это она и хотела сказать. Будет лучше, если никто не узнает о внутренней боли и мучениях, постоянно терзавших ее. Путешествие из Сан-Луиса было кошмаром, который она хотела поскорее забыть. Фелипе постоянно изводил Аманду, ядовитые замечания относительно его брата только умножали ее страхи за Рафаэля, и Аманда вздохнула с облегчением, когда они добрались до места.
Аманда подняла руки и, вытащив булавки, удерживающие шляпку, сняла ее. Волосы темным каскадом упали ей на спину. Было приятно избавиться от тугих пучков, и Аманде вдруг мучительно захотелось сорвать с себя тесные одежды и остаться только в рубашке и юбке, как в горах с Рафаэлем. Теперь такая свобода осталась в далеком прошлом.
Дрожащий свет фонариков отражался в сверкающих фонтанах, как будто светлячки плавали в мелкой воде бассейнов, и одинокая гитара где-то наигрывала печальную мелодию о потерянной любви. Аманде захотелось плакать вместе с певцом, чувствуя то же самое, что и он, и это отразилось в ее глазах.
— Донья Аманда? — Франческа протянула к ней руку, при виде несчастного лица гостьи в ее огромных глазах засветилось участие. — Вы… вы потеряли кого-то в недавних боях?
Но как могла Аманда рассказать, что потеряла самое ценное в своей жизни, что Рафаэль безвозвратно ушел, как будто действительно был убит в бою? Эту правду немногие смогут понять. Если бы она сильно любила, то смогла бы удержать? А если бы Рафаэль сильно любил ее, прошептал ей внутренний голос, разве бы он ушел?
— Да, донья Франческа, я недавно потеряла очень дорогого мне человека, — согласилась Аманда.
Симпатия Франчески казалась подлинной, участие искренним, и Аманда почувствовала удивительное утешение. Возможно, потому, что Франческа была близка ей по возрасту и выглядела естественной и искренней, когда взяла ее за руку и отвела к креслам под раскидистыми ветками дерева.
— Мой брат Алехандро был убит год назад, и я очень тоскую по нему. Как можно пережить такую потерю? — Франческа откинулась на спинку кресла и положила голову на резной деревянный край. Она теребила черный как смоль локон, уголки губ опустились, глаза наполнились печалью, и Аманда почувствовала себя обманщицей.
— Да, мне кажется, боль со временем проходит, Франческа, но память остается навсегда, — наконец ответила она, думая о своих родителях. Ей понадобилось приложить усилия, чтобы не думать о Рафаэле, не разрыдаться отболи после его предательства, и она не знала, какая рана больнее.
Франческа, обычно бодрая и жизнерадостная, не могла долго оставаться печальной, и вскоре она уже развлекала Аманду рассказами из жизни Максимилиана и Карлоты.
— Император такой мечтательный и поэтичный, а Карлота настолько логична и практична, что временами им даже трудно общаться друг с другом, — рассказывала Франческа. По-моему, Карлота гораздо больше государственный деятель, чем император, но, конечно, я этого не говорю вслух. Максимилиан проводит часы, наблюдая за птицами вместе с доктором Биллимеком и планируя сад на воде, или посылает в Европу за редкими растениями и семенами, в то время как императрица трудится над государственными бумагами. Но он такой хороший, такой добрый человек, что просто не может не нравиться, и он действительно хочет помочь Мексике.
— Разве император никогда не принимает решений? — спросила Аманда, удивленная тем, что австриец больше занимается садоводством, чем государственными делами.
— О si! Я не имела в виду, что не занимается, и он очень умный, но немного непрактичный. Но возможно, я говорю бестактности, — с легким беспокойством добавила Франческа. — Я не очень хорошо разбираюсь в таких вещах.
— Вам нечего бояться меня, Франческа. Я никому не передам то, что вы рассказали, — заверила ее Аманда.
Всем было известно, что у императрицы временами случались приступы «плохого настроения», и Франческа предупредила Аманду, что сейчас Карлота как раз борется с одним из них.
— Это печально, потому что она очень умная женщина, но в такие периоды с императрицей невозможно нормально разговаривать. Император, по-моему, слишком хорошо знаком с таким эксцентричным поведением, потому что он вырос в семье, где такие расстройства были обычными. — Тускнеющий вечерний свет запутался в черных прядях ее волос, когда Франческа покачала головой, нахмурив свой прелестный лоб. — Полковник Бланшот говорит, что это Максимилиан виноват в проблемах Карлоты. Она оскорблена, будучи покинутой и забытой женой.
— Забытой? — Аманда искренне удивилась. — Я думала, они очень любят друг друга.
— О, полагаю, в каком-то роде да; но это Карлота несет на себе бремя любви, в то время как император занимается собственными делами.
— Странно. — Аманда перешла на тихий шепот, так что собеседнице пришлось напрягать слух. Ее синие глаза смотрели куда-то вдаль, словно не видя юную мексиканку, когда Аманда с горечью подумала, что эти слова подходят и для нее. Временами казалось, что это она несет бремя любви, в то время как Рафаэль преследует свои цели, не обращая внимания на ее чувства.
Франческа, похоже, почувствовала, что ее новая подруга на мгновение потеряла самообладание, и немедленно повернула разговор в другом направлении, болтая о недавних забавных происшествиях, пока Аманда не стала смеяться вместе с ней.
Их дружба помогла Аманде пережить последовавшие дни, которые поначалу казались просто идиллическими, а потом превратились в ночной кошмар.
Максимилиан оказался прекрасным хозяином: внимательно следил, чтобы все потребности и желания гостей немедленно выполнялись, придумывал пышные обеды и разнообразные развлечения. Атмосфера была дружеской и свободной, с полным отсутствием дворцового этикета. Император принимал гостей как деревенский джентльмен, а императрица выглядела юной и очаровательной в белом кринолине с черными траурными лентами и букетиком свежих цветов на талии.
Карлота лишь недавно вернулась из поездки на Юкатан, когда вдень праздника Богоявления с американским пароходом прибыла почта, принесшая новости о ее отце, короле Леопольде. Он умер 10 декабря, оставив свою дочь и зятя в глубокой скорби. Знаки траура украсили триумфальные арки в городе, и даже в Мехико граждане добровольно повесили на двери и окна черные ленты.
Куэрнавака стала убежищем не только для Максимилиана, но и для его молодой жены. Вместе они ушли с головой в красоты Мексики в попытке забыть времена вражды, окружавшей их. Наслаждались купанием в бассейне и плаванием на лодке по озеру, а Шарлотта, или Карлота, как ее называли в Мексике, с придворными дамами проводила многие часы в поисках редких бабочек. Аманду пригласили присоединиться к ним, и она с восторгом согласилась, радуясь возможности избавиться от общества Фелипе.
Фелипе, чужой и загадочный, теперь часто смотрел на нее так, будто знал, о чем она думает, и как будто чего-то ждал. Чего, в тревоге гадала Аманда, ловя на себе его взгляды. Что может знать Фелипе такого, чтобы использовать против нее? Рафаэль? Разумеется, к этому моменту она уже должна была получить от него известия. Может, Фелипе знает что-то, о чем не говорит ей? Но если бы у него были плохие новости, он не замедлил бы сообщить их и сделал бы это с удовольствием.
Одним безмятежным утром у озера, воды которого выглядели спокойными и гладкими, словно дымчатое стекло, Аманда, лежа на одеяле, расстеленном под раскидистой кроной дерева, слушала болтовню придворных дам Карлоты. Мужчины, одетые в такие же, как у императора, мексиканские костюмы, уехали верхом с Максимилианом, предоставив дам самим себе.
— Надеюсь, они не вернутся до темноты, — вздохнула одна из молодых женщин, обмахиваясь веером. — Я так устала от разговоров о политике и войне! Не могу больше слышать об этих Мехиа и Мендесе, Мирамоне и Маркесе, которые думают только о сражениях и борьбе!
— Si, — согласилась другая, — я буду рада, когда все это кончится и жизнь снова станет нормальной, с праздниками и весельем…
— …и флиртом с красивыми vaqueros? — добавил кто-то хихикая.
— Мы могли бы прогуляться в сторону конюшен и пофлиртовать с французами, — робко предложила Роза Эрнандес, и все остальные рассмеялись. Было общеизвестно, что Роза безумно влюблена в одного юного легионера и готова воспользоваться любой возможностью, чтобы увидеть его. — Никто ничего не скажет, если мы пойдем все вместе…
Женщины переглянулись, не в силах устоять перед искушением использовать свои женские чары на в высшей степени чувствительных французах. Им нечасто представлялась такая замечательная возможность — старшие женщины удалились с Карлотой в ее покои, оставив их практически без присмотра. Теперь Аманда была самой старшей, да к тому же замужней, но не высказала возражений, когда Франческа пригласила ее присоединиться к ним.
— Идемте, донья Аманда! Это безобидная забава, да и солдаты все равно завтра уедут. Я слышала, полковник Лопес говорил, что они захватили известного bandido и утром повезут его в Мехико на казнь. Даже принц Сальм приедет, чтобы сопровождать опасного заключенного.
Аманда замерла, ее мозг мгновенно подсказал самый очевидный вывод: пойманный bandido не кто иной, как Эль Леон.
— Кто этот опасный преступник? — спросила она на удивление спокойным голосом.
— О, какой-то ничтожный индеец, — надменно бросила Роза Эрнандес и, беспечно пожимая плечами, добавила: — Я видела, как его привезли: весь грязный, одежда в лохмотьях. И как этот Хуарес собирается победить с такими солдатами?
Значит, это не Рафаэль. Аманда на мгновение закрыла глаза, ее захлестнула волна облегчения. Эль Леона никогда бы не приняли за «ничтожного индейца».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46