– А по какому вы делу?– Убийство, – лаконично ответил Гарсиа.– Что-нибудь случилось в нашем доме?– Уверен, что да, но я пришел не поэтому. Может, вы все-таки наденете какие-нибудь брюки?Малкольм Дж. Молдовски холодно кивнул, вышел в спальню и закончил туалет, двигаясь механически, как робот. Он снова вернулся в холл, ладонью стряхивая едва заметные ворсинки со своего шерстяного пиджака, а мозг его в это время с бешеной скоростью прокручивал добрую сотню вариантов дальнейшего развития событий, но – увы – все они выглядели малоутешительными. Он поступил опрометчиво, сделав ставки на полицейского начальника из управления графства; удар, который он пытался нанести сержанту Гарсиа, рикошетом вернулся к нему самому.– Я сейчас должен ехать на ужин к губернатору, поэтому времени у меня довольно мало, – сказал он.– У меня тоже, – ответил Гарсиа. – Я собираюсь поиграть в кегли с Айвэной Трамп.Он издевался над ним, Малкольмом Молдовски. Да к тому же эта насмешливая улыбка из-под усов! Молди взял стул и сел. «Держи язык за зубами, – приказал он себе. – Будь, внимателен и осторожен, как никогда».– Вы знаете некоего адвоката по фамилии Мордекай? – спросил Гарсиа.– Нет, не знаю.– Его убили. Я знаю, о чем вы сейчас думаете, и, возможно, вы даже правы. Может быть, его убийство явилось настоящим благодеянием для общества. Может быть, нам следовало бы наградить убийцу медалью. Мертвый адвокат есть мертвый адвокат, не так ли?Молдовски ничего не ответил. Словно тысячи острых бритв впились ему в горло.– Опуская кровавые подробности, – продолжал Гарсиа, – вот что произошло. В кармане у покойника найден ключ отличного сейфа в одном лодердейлском банке. А в сейфе обнаружена карточка из «Ролодекса», на которой указаны ваше имя и номер телефона...– Это невозможно, – прервал его Молдовски, думая про себя: «Сволочь, сволочь, тысячу раз сволочь!» – Я даже не был знаком с этим человеком, сержант.– Думаю, вы лжете, Малкольм, но оставим это на потом. Вам не хотелось бы узнать, что еще обнаружили в этом сейфе?– Меня это не касается. – Молдовски не узнал собственного голоса.– Там нашли еще слайд, снятый на кодаковской пленке. – Эл Гарсиа сделал паузу, чтобы поточнее оценить реакцию Молдовски. Тот нервно заморгал. – Снимок сделан в одном стрип-заведении, и на нем фигурирует некий известный конгрессмен.Молдовски стоически продолжал делать вид, что не имеет к этому никакого отношения. Он боялся взглянуть на свое отражение в висевшем на стене зеркале: а если лицо, глаза, еще что-нибудь выдает его?Гарсиа достал записную книжку и снял колпачок с шариковой ручки.– Вы абсолютно уверены, что убитый адвокат не делал попыток шантажировать вас? Он и женщина по имени Джойс Мизнер.Молдовски встал и застегнул запонки.– Сержант, я опаздываю. Приходите завтра в мой офис.Детектив, скользнув глазами по странице, нашел имя, которое услышала Эрин от конгрессмена, и весело спросил:– А вы знаете парня, которого зовут Эрб Крэндэлл?– Разумеется, – ответил Молдовски. Он так старался выглядеть невозмутимым, что мускулы его лица свело от напряжения.– Откуда вы его знаете?– По политическим делам. Мы можем поговорить об этом завтра.– А как же! – Гарсиа захлопнул книжку и небрежно сунул ее в карман пиджака. Из другого кармана он извлек листок бумаги с записанными столбцом цифрами, скользнул по нему пальцем и, отыскав нужный номер, набрал его на своем телефоне.Аппарат, стоявший на письменном столе у окна, зазвонил. Молдовски уставился на него неподвижным, исполненным ненависти взглядом.– Возьмите трубку, – предложил Гарсиа.Молдовски не двинулся с места.– Я не любитель игр.Телефон на столе продолжал звонить.– Это вас, – сказал Гарсиа.– Что вы хотите доказать?Гарсиа выключил свой телефон. Аппарат на столе немедленно замолк. Гарсиа улыбнулся. Он чувствовал себя на высоте.– У вас закрытый номер, – сказал он.– Разумеется, – подтвердил Молдовски. – Но вы ведь офицер полиции. Вам стоит только справиться в соответствующем месте.– Я вышел на него иначе.Он протянул Молдовски листок, который держал в руках. Это была копия сводного счета из гостиницы «Холидэй Инн» в Миссуле, где останавливались убийцы Джерри Киллиана, после того как сбросили его в реку Кларк-Форк-ривер.– В ту ночь кто-то звонил сюда из номера двести двенадцать. И разговор был долгим.– Я не помню такого разговора. – Щеки Молди пылали огнем. Он полагал, что ямайцы звонили по кредитной карточке, а эти идиоты позвонили прямо из своего номера. Прямо из номера! – Возможно, вы захотите связаться со своим адвокатом? – спросил Гарсиа.Молдовски жестко рассмеялся.– Не говорите глупостей!– Выбор за вами, – пожал плечами детектив. – И еще один вопрос, chico. Где я могу найти сегодня вечером Дэвида Дилбека?– Понятия не имею.– Серьезно? А мне рассказывали, что он и задницы себе не подотрет без вашего позволения.И тут Молдовски наконец не выдержал. Он орал, топал ногами, метался по квартире и клялся, что Элу Гарсиа придется до конца жизни заниматься выписыванием штрафных талонов на какой-нибудь Богом забытой автостоянке.– Что ж, – отозвался Гарсиа, – вы ведь вроде человек довольно влиятельный.– Это уж точно!– А я, значит, оскорбил вас?– Значительно хуже, чем просто оскорбили, сержант.– В таком случае, прошу принять мои самые искренние извинения. – Гарсиа поднялся. – Я сам найду конгрессмена. – Он поправил сбившийся на сторону галстук Молди. – Вы выглядите на миллион баксов. Вот только одеколон у вас... Вполне годится, чтобы морить москитов. – И уже на полпути к двери добавил, обернувшись: – Лично я предпочитаю запахи американского производства.Как только дверь за детективом захлопнулась, Малкольм Молдовски ринулся к письменному столу и схватился за телефон – символ и до сих пор неизменно надежное орудие его власти, ныне предавшее его. Прикосновение к трубке, привычное ощущение ее тяжести в ладони немного успокоили его, но он не был уверен, что именно следует предпринять в качестве следующего шага. Кому позвонить, за какую ниточку дернуть, чтобы разобраться с этой чудовищной неувязкой? Кто обладает достаточной властью и возможностями, чтобы уладить подобное дело?Никто, мрачно сказал себе Молдовски. Труп адвоката обнаружен, убийственно компрометирующая фотография – тоже. Сейф был открыт, опустошен, затем снова открыт, и доказательства возвращены на место. Самое ужасное – это карточка из «Ролодекса». Этот подонок Гарсиа – еще и юморист.Взгляд Молдовски упал на портрет великого человека – Джона Ньютона Митчела: полуопущенные веки, надменная улыбка на полном лице. Как поступил бы он, старый мудрый лис? Поставить перед этими ублюдками каменную стену – так он говорил. Ну, разумеется. Ничего не признавать за собой, все отрицать. Это неплохой вариант, и он мог бы сработать. Уотергейт лопнул бы, как мыльный пузырь, если бы... если бы Никсон, это гном-параноик, прислушивался к советам умных людей.«Господи Иисусе, – подумал Молдовски, – ведь я должен найти Дилбека раньше, чем этот проклятый кубинец».Он набрал личный номер конгрессмена. После двух гудков в трубке раздался голос автоответчика. Молдовски оставил краткое сообщение, но без каких бы то ни было инструкций – это еще больше сбило бы с толку Дэвида Дилбека. Затем Молди попытался разыскать Эрба Крэндэлла в Атлантик-Сити, но ни в одном из крупных отелей в списках постояльцев он не значился. Или Крэндэлл остановился в каком-нибудь тихом местечке, или соврал насчет Атлантик-Сити.Молдовски почувствовал, как что-то холодное и тяжелое начинает давить на сердце. Он положил трубку на место и потянулся к ключам от машины. Когда Дилбек встречается с этой стриптизершей? Не сегодня ли вечером? Глава 28 Эрин приехала в «Розовый кайф» с подарком для Моники-старшей – полупрозрачной шелковой блузкой от Неймана.– Прости за вчерашнее, – сказала она. – Дэррелл есть Дэррелл. Он безнадежен.Блузка понравилась Монике-старшей, и она надела ее поверх сценического бюстгальтера.– Она просто прекрасна, Эрин!– Но не для работы. Она для того, чтобы покрасоваться перед кем-нибудь... особенным.– Особенным? Эх, хорошо бы! – Моника повертелась перед зеркалом. – Угадай, кто сидит там возле бассейна? Гэррик Атли!– Но ты не можешь выступать в рестлинге, – воскликнула Эрин. – У тебя же поранена рука.– Буду надевать розовые вечерние перчатки – до тех пор пока не заживет. Мистер Орли говорит, что в них я вылитая Мейми ван Дорен. – И далее Моника-старшая поведала Эрин о неудачной встрече Урбаны Спрол с братьями Линг.– Жаль, – заметила Эрин. – Я всегда слышала, что с ними надо держать ухо востро.Моника-старшая ввела Эрин в курс и других новостей. Мистер Орли опять втихаря понизил температуру в зале до шестидесяти восьми градусов, чтобы у танцовщиц на сцене лучше торчали соски. А кроме того, Сабрине, знаменитой тем, что она меняла парики, как перчатки предложили три тысячи долларов за участие в порнографическом фильме, который должен был сниматься на одном из местных пляжей.– И она согласилась, – сообщила Моника-старшая.– А где она сейчас?– Где-то тут. – Моника-старшая сняла обновку и аккуратно повесила ее на «плечики». – А ты что-то слишком уж одета. Я пойду туда и скажу ей, что ты здесь.Вскоре появилась Сабрина, как всегда, ровная и доброжелательная. Их с Эрин роднили два обстоятельства: маленькая грудь и уголовное прошлое бывших мужей.– Расскажи-ка мне про этот так называемый фильм, – попросила Эрин.– Они сказали, что мне придется трахнуться с двумя парнями в горячей ванне, вот и все.– Почему ты согласилась?Вопрос, казалось, смутил Сабрину.– Они же заплатят мне.– Если тебе нужны деньги, я тебе дам.У Сабрины расширились глаза от удивления, потом она недоверчиво улыбнулась.– Три тысячи-то? Да откуда?– Сколько тебе нужно, столько и будет.– Ты не понимаешь, Эрин. Я не могу больше заниматься этим проклятым рестлингом. Какая разница, лапша это или кукуруза со сливками – все равно мерзость.– А сниматься в порнофильме – не мерзость?– Послушай, ты ведь не знаешь, как это бывает: какой-нибудь пьяный ублюдок норовит засунуть тебе куда не следует эту холодную гадость... Сама бы хоть раз попробовала. – Эрин почти никогда не доводилось видеть Сабрину такой рассерженной.– Я поговорю с мистером Орли, – пообещала она. – Мы покончим с этим.– Знаешь, сниматься в порнофильме вряд ли хуже, чем выступать в рестлинге.– А ты видела хоть один порнофильм?Сабрина призналась, что нет.– А я видела. Когда работала в ФБР, однажды в аэропорту перехватили целый грузовик таких кассет. Ну, агенты и устроили как-то вечером приватный сеанс.– И какие же они, эти фильмы? – Сабрина задала вопрос с любопытством, но очень серьезно. – Там и правда все слишком уж круто?– Ты знаешь, что такое «тачка»? – вместо ответа спросила Эрин.– Нет.Эрин объяснила.– Ничего себе! – выдохнула Сабрина, заливаясь ярким румянцем. – А режиссер ничего не говорил мне о таких вещах.– Да уж само собой.– Мне нужно подумать.– Попроси несколько дней на размышление, – посоветовала Эрин.Сабрина подкрасила губы и снова ушла на сцену. В гримуборной появилась Урбана Спрол и продемонстрировала Эрин свои сломанные ногти, прибавив:– Все-таки мужики – это самое большое дерьмо на свете.– Как правило, да, – согласилась Эрин.Урбана взглянула на нее с некоторым удивлением.– А мне казалось, что ты неровно дышишь к этому копу-кубинцу.– Он женат, и там все хорошо.– Еще один сердцеед!– Моя девочка сейчас находится у них дома, – объяснила Эрин. – Его жена такая же славная, как и он сам.– А ты, значит, сидишь тут – это в субботу-то вечером.– О, у меня грандиозные планы, – улыбнулась Эрин. – Сегодня я буду танцевать для конгрессмена.– Пощади меня! – воскликнула Урбана. – Больше ни слова. Скажи только, чего ради.Эрин зевнула и заложила руки за голову.– Это мой гражданский долг. * * * Рита осторожно промыла брату рану.– Я, в общем-то, почти ничего не могу туг сделать, – извиняющимся тоном сказала она.– И не пытайся.– А чем это у тебя перемазана рубашка?– Черт с ней. Не имеет значения.Рита уложила его сломанную руку в самодельную шину, изготовленную из клюшки для гольфа, и закрепила пластырем и клейкой лентой. Изогнутый конец клюшки торчал как раз вровень с пальцами Дэррелла.– Ну вот, – сказала Рита, зубами оторвав лишний кусок ленты. – А теперь сматывайся, пока не явился Альберто.Дэррелл был изжелта-бледен и тяжело дышал.– Мне бы сейчас морфия, – проговорил он.– Морфия у меня нет. Может, нуприн подойдет?– Это еще что такое?– Говорят, он лучше чем тиленол.– Черт побери, Рита...– Ну ладно. Тогда, может, вот эти капсулы? Вообще-то они для Лупы. Ветеринар дал мне целый флакон, чтобы давать ей, когда начнутся роды.В глазах Дэррелла блеснула надежда.– Что, вроде как собачий морфий?– Похоже, что так.Рита отыскала нужный флакон и попыталась прочесть написанное на нем название лекарства. Ни она, ни ее брат никогда даже не слышали о таком.– Доктор сказал, по две штуки каждые шесть часов.– Я все-таки не какой-нибудь блохастый пудель, – обиделся Дэррелл. – Давай мне четыре и чего-нибудь холодненького запить.В течение следующих двадцати пяти минут его безостановочно рвало. Все это время Рита стояла рядом, вытирая ему рот и подбородок, и уговаривала поспешить – Альберто должен был вернуться со службы с минуты на минуту. Когда Дэррелл смог говорить, он ответил, что не в состоянии ни ехать, ни идти куда бы то нибыло. Тогда Рита помогла ему сойти по ступенькам и указала, где спрятаться – под ее домом на колесах. Там можно было только лежать.– Где ты оставил «понтиак»? – спросила она. – Это на случай, если миссис Гомес вдруг вздумается напялить очки.Дэррелл объяснил и полез под трейлер. Он волочил свою сломанную руку, как обрубок бревна; конец клюшки для гольфа оставлял в грязи глубокую борозду.– Я принесу тебе одеяло, – сказала Рита.– А твои чертовы волки сюда не сунутся?– Не сунутся, не беспокойся.– Рита, я не могу оставаться здесь!Послышался шум подъезжающей машины. Рита приложила палец к губам и исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62