– Еще раз спасибо, вы действительно очень добры ко мне, – сказал Леоф, аккуратно снимая хрустящую корочку с рыбы.
– Не за что. А куда пошедши Артвейр, куда ты не смог?
– Он опасается, что в Бруге не все в порядке.
– Хм-м. Да уж, что-то там нонеча больно тихо. Я и сам дивлюся. – Он нахмурился. – Кажись, я даже не слыхамши вечерних колоколов.
Если у Гильмера и появились какие-то еще мысли, он не посчитал нужным поделиться ими с Леофом, а молча принялся за еду. Леоф последовал его примеру.
Когда тарелки опустели, Гильмер бросил кости в огонь.
– Ну и откудова ты пришедши, значится? – спросил он Леофа.
– Из Гластира. Это на побережье.
– Так далеко, да? А Артвейра откудова знаешь?
– Встретил на дороге. Он предложил проводить меня в Эслен.
– А, так ты ко двору ехаешь. Темные времена там сталися, с ночи, что с красной луной. Темные времена везде.
– Я видел ту луну, – сказал Леоф. – Очень странная она была. Она напомнила мне одну песню…
– Жутковатую небось, а?
– Это очень старая песня и загадочная.
– Споешь маленько?
– Ну…
Леоф откашлялся и запел:

У Западных подножья гор,
Там Райцер ехал средь полей,
И встретил спящей средь цветов
Бледнейшую из королев.
Чьих рук сиянье – как луна,
Глаза сверкают, как роса,
На платье – колокольцев ряд
И бриллианты – в волосах.
«Мои приветствия тебе,
Великой, – он вскричал, –
Как величайшей из святых,
Что человек встречал».
«Я не святая и не бог, –
Ответила ему она, –
Я – королева сих земель,
Что суть волшебная страна.
Добро пожаловать в поля
Мои под Западной горой,
Из смертных мной лишь ты любим,
Приди и отдохни со мной.
Тебе открою чуда три
И что таит судьба,
И разделю с тобой вино,
И обниму тебя».
Открыла чуда три ему
Под небом западных краев,
Дала волшебные глаза,
Чтоб Райцер ими видеть мог.
«Останься, Райцер, здесь со мной,
На век иль на два задержись,
Оставь страну, где правит рок,
Чтоб спать, где ясень, дуб и тис.
Врата тумана и земли
В мою страну ведут.
Из рыцарей со всех краев
Тебя там первым ждут».
«Нет, не останусь я с тобой
И не переступлю порог,
Но к господину своему
Вернусь в страну, где правит рок».
«Раз не останешься со мной
И должен вскоре уезжать,
Так подари мне поцелуй,
Чтоб о тебе мне вспоминать».
Склонился он к ее губам
Пред тем, как отправляться в путь,
И, вынув из волос кинжал,
Она его пронзила грудь.
В дом к матери приехал он,
Кровь все текла из раны той,
«Мой сын, мой сын, как бледен ты,
Прошу, ответь мне, что с тобой?»
«О мать, я ранен тяжело,
Умру я до заката дня,
Но прежде должен рассказать
Тебе о том, что видел я.
Пурпурный серп пожнет звезду,
Рог неизвестный пропоет,
Пролившись, царственная кровь
Лозой терновой прорастет».

Гильмер слушал его с явным удовольствием.
– У тебя хороший голос, – похвалил старик, когда Леоф умолк. – Я про этого парня Райцера не слыхивал, но токмо все, что он сказал, сбылося.
– Как так?
– Ну, пурпурный серп – луна, что появилася в прошлом месяце, как ты говорил. И рог пропел – его везде слышавши. В Эслене, в бухте, на островах. И королевская кровь пролилася, да еще терновник.
– Терновник?
– Да. Ты ничего не слышавши? Он вырос спервоначалу в Кал Азроте, где двух принцесс погубили. Прямо из их крови, так люди твердят. Точно как в твоей песне. Они так быстро росли, что разломавши крепость, и продолжают расти. Говорят, и весь Королевский лес заполонивши.
– Я ничего такого не слышал, – сказал Леоф. – Наверное, потому что был в пути.
– Уж верно, про эти вести болтают на всех дорогах, – проговорил Гильмер. – И как они тебя миновали?
– Я путешествовал с караваном сефри, – объяснил Леоф. – Они со мной почти не разговаривали. А последние девять дней я вообще остался один, да и мысли мои, полагаю, были заняты другим.
– Заняты другим? Когда конец света на носу и все такое?
– Конец света?
Гильмер заговорил тише.
– Святые, парень, ты совсем ничего не ведаешь? Терновый король проснувшися. Это его терновник пожирает землю. И его рог ты слышавши.
Леоф потер подбородок.
– Терновый король?
– Древний демон леса. Говорят, последний из злых древних богов.
– Я никогда… Нет, подождите, про него есть песня!
– Ты прямо весь полон песен.
– Можно сказать, что песни – моя профессия, – пожав плечами, сообщил Леоф.
– Ты менестрель, что ль?
Леоф вздохнул и улыбнулся.
– Что-то вроде того. Я беру старые песни и превращаю их в новые.
– Значит, мастер песен. Мастер навроде меня.
– Да, можно и так сказать.
– Ну, коли эта песня про Тернового короля, я не желаю ее слышать. Он всех нас прикончит, и скоро. Чего раньше времени тревожиться?
Леоф не знал, как на это ответить, но был уверен, что, если бы приближался конец света, Артвейр непременно об этом бы упомянул.
– Ну, ладно, – проговорил он и махнул рукой. – Ваш маленд – могу я спросить, как он работает?
Гильмер оживился.
– Ты тама, снаружи, видал большое колесо – саглвик, да? Ветер его крутит, а оно вертит столб наверху.
Он показал на крышу.
– Тама имеются деревянные зубцы и шестеренки, они тоже начинают вращаться, и столб поднимается, а потом опускается. Так работает помпа, она внизу. Я покажу тебе завтрева.
– Это очень мило с вашей стороны, только меня здесь завтра не будет.
– Кто ведает? Артвейр уже мог тыщу раз вернуться из Бруга, выходит, его там что-то задержало. А мне пора и отдохнуть чуток. Да и ты, гляжу, тоже уставши.
– Да, правда, я немного устал, – признался Леоф.
– Оставайся, пока Артвейр не воротится. На другом этаже есть еще кровать, как раз гостевая. Можешь на ней прикорнуть.
– Если только недолго…
Леоф поднялся по лестнице на следующий уровень и нашел кровать, стоящую под окном. Спустились сумерки, но луна уже заняла свое место на небе, и он разглядел вдалеке какие-то тени, похожие на дома, стену и четыре башни разного. размера и решил, что это и есть Бруг. Однако там царил мрак, не видно было даже мелькания едва различимых огней, которые Леоф заметил вдалеке – видимо, в маленьких деревушках, расположенных за ближним каналом.
Тяжело вздохнув, он лег на жесткий матрас и прислушался к голосам ночных птиц – он устал, но не мог уснуть. Над головой у него скрипели и щелкали шестеренки, о которых рассказал ему Гильмер, где-то совсем рядом капала вода.
Конец света? Ему, как всегда, повезло, ничего не скажешь. Ему тридцать два года, он получил приглашение к королевскому двору, и вот, пожалуйста: выясняется, что грядет конец света.
Правда, уверенности в том, что приглашение все еще действительно, у Леофа не было.
Неожиданно его мысли прервала мелодия. Она была такой чистой и прекрасной, что вполне могла быть реальной, но Леоф слишком долго прожил со своим даром, чтобы не понимать, что она возникла у него в голове.
Мелодия зазвучала, и он расслабился, отдавшись любимому делу.
Маленд учил его своей песне.
Она лилась легко: сначала возник голос ветра, прилетевшего с востока и промчавшегося по зеленым равнинам. Затем зазвучали барабаны, когда колесо – саглвик? – начало вращаться, и крозы заиграли мелодию в унисон с флейтой. Потом к ним присоединились низкие ноты басовых крозов – ответ могучей водной стихии под землей, – и вот она полилась в каналы с веселым пением флажолетов. Маленд соединил вместе воздух, землю, воду и мастерство человека.
Следом возникли вариации, и каждая стихия получила собственную тему: земля – медленная павана, Торжественный бальный танец, распространенный в Европе в XVI в. Также инструментальная музыкальная пьеса.

сыгранная на инструментах с глухими, глубокими голосами, и безумный, радостный танец набирающего силу ветра, пропетый свирелью, а потом вступили струнные…
Леоф заморгал, обнаружив, что свеча догорела и комната погрузилась в темноту, а он этого даже не заметил.
Но произведение было закончено, и он мог записать его на бумагу. В отличие от мелодии, услышанной им в горах, песня маленда явилась к нему целиком, от начала и до конца.
Возможно, именно по этой причине он только сейчас заметил, что внизу, в комнате, кто-то разговаривает.
Два голоса, причем ни один из них не принадлежал Гильмеру Эрксану.
– … не понимаю, почему это приказали именно нам, – сказал один из них – тенор, немного скрипучий.
– Нечего жаловаться, – проговорил другой – могучий баритон. – В особенности когда он рядом.
– Просто я хотел посмотреть, – объяснил первый. – Тебе разве не хочется увидеть, как они прорвутся через насыпь, а на них обрушится вода?
– Все ты увидишь, – успокоил его баритон. – Очень даже хорошо увидишь. Тебе еще повезет, если не придется выбираться вплавь.
– Да, наверное. И все же… – В голосе появились веселые нотки. – Правда, весело было бы проплыть на лодке над крышами всех этих домов? Знаешь, я непременно сплаваю в… как тот город назывался?
– В котором девица заявила, будто твой нос похож на черепаший хрен?
– Вот-вот.
– Рекхем.
– Точно. Завтра она и черепашьему хрену будет рада.
– Как я слышал, он и то будет покрепче твоего, – фыркнул баритон. – Ладно, давай заканчивать здесь. До утра мы должны сжечь все маленды на расстоянии четырех лиг.
– Да, но зачем?
– Чтобы можно было пустить воду, болван. Давай, за дело.
Сжечь? Внутри у Леофа все похолодело. Неожиданно лестница превратилась в оранжевый четырехугольник, и он почувствовал запах горящего масла.

Глава 4
Прайфек

Эспер Белый силился вдохнуть, но ему казалось, что некая могучая рука сжала его горло.
– Проклятье, это просто не может быть необходимо, – прохрипел он. – Винна…
Винна закатила глаза и тряхнула золотистыми локонами.
– Уймись, Эсп, – попросила она. – Не будь ребенком. Ты что, раньше никогда не носил воротник Фарлинга?
– Я вообще никогда не носил никаких треклятых воротников, – проворчал Эспер. – И зачем он только нужен?
– Затем, что ты в Эслене, в королевском дворце, а не болтаешься по пустошам среди холмов. Кроме того, очень скоро ты встретишься с его светлостью, прайфеком Кротении. И должен выглядеть соответственно.
– Но я всего лишь лесничий, – жалобно проговорил он. – Почему я не могу одеваться, как полагается лесничему?
– Ты прикончил Черного Варга и разобрался с его бандой, один, и единственными твоими помощниками были лук, топор и кинжал. Ты сразился с греффином и умудрился остаться в живых. А теперь хочешь сказать, что тебя пугает простой комплект одежды?
– Он совсем даже не простой. Я выгляжу по-дурацки и не могу дышать.
– Ты себя еще не видел, а пока тебе хватает дыхания, чтобы ныть, я буду считать, что с тобой все в полном порядке. Иди сюда, к зеркалу.
Эспер удивленно приподнял брови. На юном лице Винны цвела довольная улыбка. Она собрала волосы в какую-то черную сетку и надела синее платье – по мнению Эспера, слишком открытое. Не то чтобы представшая его глазам картина не доставляла удовольствия, но ему не нравилось, что это удовольствие разделят с ним и другие мужчины.
– Ну, ты выглядишь… по меньшей мере хорошенькой, – сказал он.
– Разумеется. И ты тоже хорош. Видишь?
Винна повернула его к зеркалу.
Эспер узнал свое лицо, хотя оно и было гладко выбрито, – пропеченное солнцем, покрывшееся за сорок один год шрамами и морщинами, его никак нельзя было назвать хорошеньким. Именно такое лицо должно быть у королевского лесничего.
А вот все, что располагалось ниже, принадлежало незнакомцу. Узкий накрахмаленный воротник, доставлявший ему невероятные страдания, был частью камзола, сшитого из какой-то яркой ткани, которая идеально выглядела бы, став занавеской или ковром на полу. Зеленые панталоны облегали ноги так туго, что Эспер казался себе полуголым. А в целом он напоминал себе засахаренное яблоко на палке.
– И кому только пришла в голову идея так меня нарядить? – проворчал он. – Такое впечатление, что какая-то сумасшедшая баба решила придумать для меня самый идиотский в мире костюм – и ей это удалось.
– Сумасшедшая баба? – переспросила Винна.
– Ясное дело, ни один мужчина не в состоянии даже представить себе такой клоунский костюм. По-моему, это какая-то злая шутка. Или насмешка.
– Ты достаточно хорошо знаешь двор, чтобы понимать, что это не так, – возразила Винна. – Здешние мужчины обожают покрасоваться.
– Да уж, – не стал спорить Эспер. – И я с нетерпением жду возможности побыстрее унести отсюда ноги.
Она прищурилась и обвиняюще погрозила ему пальцем.
– Ты волнуешься из-за встречи с прайфеком.
– Ничего подобного, – сердито отмахнулся он.
– Волнуешься! Боишься, как малый ребенок!
– Просто я не слишком часто имею дело с церковью, вот и все, – проворчал Эспер. – Если не считать того, что я прикончил парочку монахов.
– Они были разбойниками, – поправила его Винна. – У тебя все будет в порядке, только постарайся не богохульствовать – иными словами, тебе лучше вообще помалкивать. Пусть говорит Стивен.
– О, это нам поможет, – язвительно пробормотал Эспер. – Он у нас образец тактичности.
– Он представитель церкви, – напомнила ему Винна. – Ему лучше знать, как следует разговаривать с прайфеком.
В этот момент они услышали, что около двери кто-то фыркнул. Эспер оглянулся через плечо и увидел Стивена – тот незаметно вошел и теперь стоял, прислонившись к дверному косяку. Эспер заметил, что юноша одет точно так же, но явно чувствует себя прекрасно. Его губы кривились в улыбке, а темные волосы были зачесаны назад по придворной моде.
– Я был представителем церкви, – уточнил он. – До впадения в ересь, неповиновения своему фратексу, его гибели и побега из монастыря. Очень сомневаюсь, что его светлость прайфек будет мною доволен.
– Скорее всего, – согласился Эспер, – после этой встречи нас отправят в темницу.
– Что ж, – невозмутимо сказала Винна, – по крайней мере, мы отправимся туда нарядными.
Прайфек Марше Хесперо был высоким человеком средних лет, с узким лицом, которое казалось еще более вытянутым из-за маленькой остроконечной бородки и усов. Черное одеяние не скрывало худого, как у птицы, тела. Глаза прайфека тоже напоминали птичьи – коршуна или орла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66