– Чай из хрена с горчицей для моего друга и холодный чай из мяты с медом и корицей для меня, – сказала Карана с мстительной усмешкой.
– Чай из хрена! – в ужасе воскликнул Шанд. Официантка загадочно улыбнулась.
– Это очень... Ах да! Чай из хрена и горчица – это очень хорошо для пожилого господина. Особенно если у господина проблемы с... молодой подружкой. – Она громко засмеялась. Карана чуть не лопнула от смеха – такое лицо было у Шанда. – Чай из хрена один раз, – повторила работница, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Нет, черт побери! – заорал разъяренный Шанд. – Я не хочу чай из хрена, с горчицей или без нее! Я слишком стар для подобного вздора. Принеси мне сладкий имбирный чай, да поживей. – Он встал и двинулся к другому концу стола, злобно взглянув на Карану. Та зашлась от смеха.
– Слишком стар! О Господи! О, простите меня, – сказала работница, сочувственно потрепав Карану по плечу. – Должно быть, это очень...
– Чай! – вне себя завопил Шанд, и девушка побежала выполнять заказ.
– А ведь ты забавлялся, когда смеялись надо мной, – заметила Карана с улыбкой, и Шанд тоже рассмеялся.
– Полагаю, я это заслужил. Уже давно никто надо мной не подшучивал.
Принесли чай. Девушка резко поставила чашку перед Шандом, расплескав чуть не половину содержимого на стол.
– Ты очень грубо потащил меня через дорогу, – оправдывалась Карана. – Я этого не люблю.
– Прости. Нам надо быть осторожнее и не привлекать к себе внимание.
– С какой стати кто-то станет нас здесь искать?
– У Иггура шпионы по всему Мельдорину, а уж если он что задумал, ни за что не откажется от этой мысли. Мне бы хотелось, чтобы ты покрывала чем-нибудь голову. – Он отхлебнул чай и сделал гримасу. – О, это ужасно! Что она туда положила? Ты только попробуй!
Карана сделала маленький глоток. Вкус действительно был премерзкий.
– Она просто добавила какие-то травы пустыни. Какое-то женское снадобье. Она лишь пытается помочь мне. Вот, добавь туда меду. – Отпив своего чая, она причмокнула: – О, как вкусно!
Шанд мрачно пил свой чай.
– Я размышляю о предстоящем путешествии. Нас могут настигнуть соляные бури.
– Соляные бури?
– Бури, когда ветер поднимает столбы соляной пыли. Соль может убить, если ею надышишься.
– Соль может убить. Солнце может убить. Похоже, что угодно может убить в Сухом Море.
– Это так. Нам нужна палатка, сколько бы она ни весила.
– Тогда нести ее будешь ты.
Они допили свой чай, и Шанд пошел к стойке расплатиться. В это время девушка – работница закусочной присела на скамью рядом с Караной и что-то зашептала ей на ухо. В руке у нее был маленький пакетик. Карана засмеялась, покачала головой, затем ей пришла в голову какая-то мысль, и она начала что-то нашептывать в ответ. Официантка уставилась на Шанда – сначала удивленная, потом потрясенная, положила пакетик обратно в карман и пустилась наутек. Шанд праздно наблюдал за этой сценой, опершись на стойку. Карана подошла к нему.
– Мне нужен тар... пожалуйста.
Вынув серебряную монету из кошелька, Шанд вложил ей в руку.
– Мы уходим?
Щеки Караны слегка порозовели.
– Минутку. Встретимся там, через дорогу.
Пожав плечами, Шанд отвернулся. Вскоре появилась девушка-работница. Она передала Каране другой пакетик, а та, уплатив ей тар, обняла ее и поспешила к Шанду.
– Что там такое?
– Тебя это не касается. Женские дела. Ну, пойдем. – Как раз в эту минуту полуденное солнце блеснуло в серебристых крыльях большой почтовой птицы – скита. Покружив над центром города, скит спустился примерно там, где, как известно было Шанду, находилась городская ратуша. Он краешком глаза взглянул на Карану, проверяя, не чувствует ли она, что что-то не так. Но та насвистывала, вертя в руках маленький пакетик.
– Женские дела, – повторил Шанд. – Как таинственно! Ну а мне надо делать мужское дело.
– Ты имеешь в виду – пить, – насмешливо фыркнула она.
– Как тебе угодно! Ты сможешь развлечь себя чем-нибудь час-другой? А вечером мы закончим делать покупки.
Карана опять фыркнула.
– Ты не центр моей вселенной. Я собираюсь прогуляться. Встретимся в гостинице за обедом.

Шанд не смог бы объяснить, почему он утаил от Караны, куда направляется. После того как они расстались, он зашагал к ратуше. Эшмод жил в изоляции, и вероятно, здесь часто использовали скитов для передачи депеш. Но, с другой стороны, эти большие птицы славились тем, что они были очень злобные и почти не поддавались дрессировке. Дорогие курьеры!
Обогнув здание ратуши, он оказался на заднем дворе, где увидел конюшни и амбары. За дверью в конюшню мужчина средних лет энергично сгребал навоз рядом с желобом для стока воды.
Шанд приблизился к человеку и, поставив ногу на желоб, стал завязывать шнурок.
– Славный денек, – заметил он.
Конюх обрадовался возможности сделать перерыв в работе, опершись о лопату, приготовился к длительной беседе. Это был крупный парень с трясущимся животом и красным ртом – он явно любил выпить эля и посплетничать.
– Один из лучших, – согласился он. – Мое любимое время года – весна. Издалека?
– Проделал приличный путь. Через море. Я живу возле Туркада.
– Туркад! Это плохое место, я слышал. И говорят, в тех краях война.
– Боюсь, что так, – сказал Шанд. – Не скита ли я видел только что?
– Не знаю, – ответил конюх, поглаживая свой большой живот. – Я был внутри. Но мэр их использует.
– Злобные существа, эти скиты, – заметил Шанд. – По крайней мере, так мне говорили. Я никогда не видел ни одного близко. А хотелось бы.
Он лгал: он все знал о скитах и о том, как их приручать.
– Мерзкие! Мэр тут держит одного в большой клетке. Я покажу тебе, если хочешь. – Он прислонил лопату к стене конюшни.
– Мэр не будет возражать?
– Конечно нет! А с чего бы он стал возражать? Во всяком случае, его не будет до завтра – он уехал удить рыбу. Так что если и пришла депеша, ей придется подождать.
Шанд двинулся следом за конюхом. Пройдя по двору, он услышал, как в сарае яростно скребут чьи-то когти. Оттуда выскочила молодая женщина вся в царапинах, захлопнув за собой дверь.
– В чем дело, Крейса? – спросил конюх.
Закинув за плечо белокурую косу, Крейса повернулась к нему. Глаза ее метали громы и молнии, а рукав рубахи был разодран от локтя до плеча.
– Проклятая птица! Самая подлая из всех, с кем мне приходилось иметь дело. Не могу отвязать мешочек с сообщением.
– Можно мне посмотреть? – спросил Шанд, продолжая прикидываться простачком.
– Приложи глаз к дырке от выпавшего сучка, – посоветовал конюх.
– Большая! – с благоговейным страхом заметил Шанд. – Чем ты ее кормишь?
– Крысами и кроликами, – ответила Крейса.
В этот момент раздался ужасный крик, Шанд торопливо отпрыгнул и упал на землю: скит начал отдирать когтями и клювом древесину вокруг дырки, в которую смотрел Шанд. Крейса засмеялась:
– Ну-ка попробуй еще разок, старик, если не боишься, – бодро произнесла Крейса. – Так она скорее выдохнется.
Шанд отступил, изобразив на лице ужас. Он узнал то, что ему было нужно. На мешочке с депешей был черный тигель на белом фоне – знак Иггура.
В задумчивости он направился в гостиницу. Караны в ее комнате не было, так что он прошел в свою, лег на кровать и быстро уснул. Позже он проснулся, думая, что кто-то позвал его по имени, и увидел, что уже темно. Спустившись в столовую, он обнаружил, что Караны там нет и не было с самого утра. В комнате у нее было темно. Понюхав свечу, он понял, что ее не зажигали в этот день.
И все же еще не было поздно, – вероятно, она делала какие-то покупки. Несомненно, еще какие-то «женские дела». Он не спеша пообедал, но к концу трапезы Карана так и не появилась. Шанд забеспокоился. Все ларьки на рынке, должно быть, уже закрыты. К тому же Шанд вспомнил, что у Караны нет денег.
Он снова пошел туда, где они расстались. Ларьки и лавки были закрыты, а улицы пусты. Очевидно, в Эшмоде рано ложились спать. В одной лавке все еще горел свет, и после того как Шанд настойчиво постучал в дверь, ее открыл пожилой мужчина в красной ночной сорочке. Он был раздражен, но вежлив. Он не видел никого похожего на Карану.
Остальные попытки Шанда тоже не увенчались успехом. На небе уже появились звезды, когда старик устало поплелся к гостинице. Никаких новостей о Каране не было. Она исчезла.
Купив кувшин вина, Шанд уселся с ним на веранде, где было прохладно. Следующим шагом должен был стать визит к констеблям. Правда, ему не хотелось обращаться к ним. Теперь, когда депеша дожидалась возвращения мэра, ему меньше всего надо было привлекать к себе внимание.
Несколько часов спустя, когда кувшин опустел, Шанд вернулся в свою комнату. Когда-то Карана была очень находчивой, но после болезни утратила это качество. И она была не такой сильной, как когда-то. Шанд всерьез напугался.

Расставшись с Шандом, Карана немного походила по рынку. Ей бы хотелось купить многие вещи, включая великолепные мехи, но у нее было всего несколько медных монет – сдача от покупок, сделанных ранее.
Прогуливаясь по улице, она увидела парк с высокими пальмами и направилась туда. Когда она проходила под аркой ворот, кто-то ее окликнул. Повернувшись, она увидела стройного молодого человека в форме служащего. Кожа у него была усыпана веснушками, а волосы были морковного цвета. Из-за него она сразу же прониклась к юноше симпатией.
– Привет! – сказала она с дружеской улыбкой. – Я собираюсь прогуляться по парку.
Он улыбнулся в ответ.
– На стене за углом – карта. Вы хотите, чтобы я рассказал вам о достопримечательностях?
– Да, пожалуйста!
И он показал их ей на карте, представлявшей собой цветной план парка: водопад, поляна, пещеры.
– Пещеры? – переспросила Карана, вспомнив лирическое описание Шанда.
Юноша взглянул на солнце, которое медленно садилось за арку.
– Самые красивые пещеры в мире, – ответил он со всей серьезностью. – Хотя сегодня уже мало времени, чтобы их осмотреть. Лучше приходите завтра.
– Утром я уезжаю, – сказала она. – Как жаль. Покажите, куда идти, и я только загляну туда.
– Можно взять фонарь напрокат за одну медную монету, – предложил служитель. – Я бы не советовал вам идти без него.
Карана дала ему монетку, и он вручил ей фонарь.
– Вам туда, – указал он на тропинку, петлявшую между деревьями. – Это недалеко.
Поблагодарив его, Карана направилась к пещерам. Минут через десять тропинка привела ее к небольшому отверстию в скале с неровными краями. «Самые красивые пещеры в мире! – фыркнула она. – Но раз уж я здесь, можно и заглянуть».
Карана зажгла фонарь и вошла внутрь. Пещера была довольно маленькая и невыразительная, в воздухе стоял запах помета летучих мышей. Завернув за угол, она пригнулась, поскольку в следующей пещере был низкий потолок, и резко остановилась. Она и прежде бывала в пещерах, но то были просто серые сырые туннели в скалах. Ничто не предвещало того великолепия, которое открылось сейчас перед ней.
Карана высоко подняла фонарь. Казалось, она попала во дворец из резного стекла. Вокруг нее в сотне тысяч граней отражался и мерцал свет от фонаря, переливаясь всеми цветами радуги. Рассказы о подобных чудесах, которые она слышала, не подготовили ее к реальности этой маленькой пещеры.
Снаружи начало смеркаться. Карана сделала шаг, еще один, легонько покачивая фонарь, чтобы увидеть, как на стенах танцуют узоры. Время проходило незаметно – так велико было радостное изумление. Она прошла немного дальше. Третья пещера была так же прекрасна, как вторая. Войдя в нее, девушка увидела три темных выхода, которые шли в разных направлениях. Карана огляделась.
В это время в пещеру проскользнула худая фигура в плаще, за ней следовали еще пять. Талант чувствительницы, время от времени пропадавший, не предупредил Карану об опасности: она была заворожена совершенством пещер и забыла обо всем, кроме игры света, красок и теней.
– О! – произнесла она восхищенно, а потом стала скакать на одной ножке и наконец закружилась, как балерина. Вдруг она застыла на месте.
У входа стояли шесть фигур, скрестив на груди руки. Капюшоны скрывали их лица. Они преграждали ей путь.
Карана отступила назад, забыв об игре красок. Она попыталась сосредоточиться, но талант снова ее подвел.
– Что вы хотите? – Голос ее задрожал, и она не смогла собой овладеть.
Они ничего не ответили, но фигура справа откинула капюшон, и свет заиграл на серых щеках со шрамами, очертив нос, острый, как лезвие ножа, и отразился в черных глазах, которые так хорошо ее знали.
– Идлис! – удивилась она.
Это был целитель Идлис, вельм, который преследовал Карану, когда она прошлой осенью сбежала из Фиц Горго с Зеркалом.
Карана не паниковала; она не была в ужасе и даже не испугалась. Она ощущала лишь полную пустоту, подавленность и беспомощность.
– Чего ты от меня хочешь теперь? – тихо спросила она. Идлис попытался улыбнуться – это была нелепая пародия на улыбку.
– Мы не причиним тебе вреда, – хрипло произнес он. – Не бойся. Мы будем очень хорошо о тебе заботиться. – Он потянулся к ней, и, взглянув на его кожу, серую, как у рыбы, Карана вспомнила холодное, мертвящее прикосновение его руки.
– У меня нет Зеркала, – ответила она.
– Мы теперь гаршарды, – сказал Идлис. – Нам нужно не Зеркало, а ты!
Карана чуть не выронила фонарь. Теперь она действительно испугалась.
– Выхода нет, – заметил Идлис.
«Вздор, – подумала она. – В пещерах может быть много выходов».
Идлис подскочил к ней. Карана отпрыгнула в сторону. «Шанд! – послала она мысленное сообщение или попыталась: она не знала, сработает ли оно. – Шанд, где ты? Помоги!» Она старалась установить с ним мысленный контакт, но талант оставил ее.
Карана побежала, перепрыгивая через лужи, к следующей пещере. Световые узоры дрожали и танцевали на стенах и потолке еще более завораживающе, чем прежде, но теперь Каране было не до их красоты.
Вскоре девушка обнаружила, что совсем не в той физической форме, как тогда, когда Идлис гнался за ней. Перейдя на быстрый шаг, Карана оглянулась.
Она ничего не заметила, но ей было известно, что это ничего не значит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69