– Да? В чем дело?
– Вас обманули, – выдохнула Энни. – Они все скрывают оружие.
– Кто?
– Испанцы, – нетерпеливо произнесла Энни, и тоне ее голоса слышался страх.
– Это невозможно. Наместник поклялся нам, что его люди будут безоружны.
– А вы и поверили! – Энни едва сдерживала слезы. – Я знаю дона Мартина и дона Яго. Они хотят…
Звук трубы разорвал воздух; и Энни стала свидетельницей того, как кошмар превратился в явь.
Все испанцы как по команде вскочили на ноги, у них в руках заблестели ножи и кортики. Энни видела, как уже троим англичанам перерезали горло. Хлынувшая кровь залила карты и деньги, всего несколько минут назад выложенные, англичанами, не чувствовавшими подвоха, для невинной игры с испанцами.
– Дрейк, беги! – закричал темноволосый англичанин. – Беги к кораблям!
– Я сейчас, Эван!
Энни увидела бегущего к ним крепкого мужчину с рыжей бородой. Его светлые глаза сверкнули невиданной яростью. Внезапно он обернулся и увидел перед собой испанца, тот замахнулся кинжалом, целясь Дрейку в грудь.
Энни в ужасе затаила дыхание. Когда лезвие почти коснулось рубашки Дрейка, тот сделал молниеносное движение ногой, отбросив испанца. Даже с этого расстояния Энни услышала, как хрустнули кости, когда нога Дрейка угодила испанцу в лицо. Человек по имени Эван облегченно вздохнул. Дрейк стремительно бросился в набежавшую волну.
– Торопись! – закричал он другу. – Общество предателей и негодяев вредно для здоровья.
Эван тряхнул головой, как проснувшийся огромный пес. Вместо того чтобы следовать за товарищем, он схватил Энни за руку и потащил к форту.
Энни яростно сопротивлялась. Какой она была идиоткой, что доверилась англичанину! Если еретики победят, она может стать их пленницей. Тогда они могут сделать с ней то, о чем неоднократно предупреждал отец, и о чем с такой настойчивостью шептались горничные наместника короля. Пока Эван тащил ее, он, казалось, не замечал наносимых ею ударов.
– Отпустите меня! – вопила она. – Мой отец…
– Тише, молчите, – сквозь зубы процедил англичанин, толкнув девушку к стене между двумя наклонными подпорками. – Я просто хотел увести вас с линии огня, если дело дойдет до этого.
Энни перестала сопротивляться, осознав, что стена будет надежным убежищем.
– Почему вы это сделали?
Его массивные плечи недоуменно приподнялись.
– Я и сам не знаю. Возможно, потому что вы пытались предупредить меня.
– Эван! – в голосе Дрейка слышалось отчаяние. – Мы не можем больше ждать!
Энни не поняла слов, которые пробормотал Эван, но догадалась, что это было ругательство.
– Идите. Спасайтесь сами.
Он долгим взглядом посмотрел на нее. Под ниспадавшими на лоб черными локонами светились чистые умные глаза. Они были с чуть коричневым оттенком, цвета позднего летнего меда. Лицо его было грубым, но не жестоким. Эван снова выругался и побежал к ближайшей батарее.
«Глупец», – подумала Энни, догадавшись, что он собирается завладеть одной из пушек, и от страха за него у нее внутри все похолодело.
Больше Энни не думала о незнакомце по имени Эван. Ее отец приближался к английскому флагманскому кораблю. Она должна остановить его, предательство испанцев будет стоить заложникам жизни. Забыв о наказе Эвана спрятаться, девушка, низко пригибаясь, побежала к берегу.
Все лодки были переполнены перепуганными предательством английскими моряками, которые, как безумцы, гребли в сторону своих кораблей.
Не раздумывая, Энни рванула шнуровку своего платья, сбросила юбку, и выкарабкалась из лабиринта фижм. Железный ключ со ^звоном упал на камни. Оставшись в одной сорочке, Энни бросилась в обжегшую ее соленую воду. Нужно спасать отца.
Было время прилива, и быстрое течение делало напрасными все усилия девушки: один бросок вперед возвращал ее на два шага назад. Плача от бессилия, она продолжала неравную борьбу.
– Энни! Вернись назад! – донесся до нее приглушенный расстоянием голос отца. Она стояла по пояс в воде.
К ней снова вернулась надежда. Филипп находился еще в лодке, – а не на английском флагмане.
Вдруг раздался пушечный залп и мушкетный огонь. Сморщившись от грохота, Энни прокричала отцу и двум морякам на веслах его шлюпки какие-то ободряющие слова. Энни видела, что испанские и английские корабли угрожающе окружили маленькую, качающуюся на волнах лодку.
– Отец! Скорее! – закричала Энни. – Спасайся!
Один из английских кораблей закрыл путь к острову, и лодка направилась к испанскому галеону «Алмиранте».
Сжимая в руке кольцо, которое дал отец, Энни, застыв от страха, наблюдала за происходящим. Он будет спасен, если доберется до «Алмиранте».
Успех в сражении уже переходил к испанцам. Один из их кораблей, палуба которого была переполнена солдатами, приблизился к английскому «Миньону». В воздух, как нити исполинской паутины, взметнулись абордажные веревки, с помощью которых «Миньон» был подтянут еще ближе.
– Сантьяго! – раздался над водой боевой клич испанцев.
– Бог и святой Георгий! – отзывались несдававшиеся англичане.
Энни не сводила глаз с отца. До «Алмиранте» ему оставалось каких-нибудь двадцать ударов веслами, когда она увидела, что к лодке подошел другой английский корабль. Стоявшие на лебедках моряки поднимали якоря. Судно оказалось совсем рядом с «Алмиранте». На английском корабле закурились дымком факелы. Энни мгновенно поняла, что сейчас может произойти.
– Отец! – она отчаянно метнулась в сторону шлюпки. Соленая вода залила глаза и нос. Энни захлебнулась.
В ту же секунду заговорили английские пушки. Оглушенная грохотом, Энни смахнула с глаз воду. Ядра отскакивали от дубового корпуса испанского корабля, не причиняя никакого вреда, но в парусах и оснастке уже дымились несколько дыр. Оранжевые языки пламени лизали поручни.
– Пороховые склады! – закричал один из испанцев. – Если порох взорвется, мы все покойники!
Губы Энни сложились в беззвучном стоне. Она не отрывала взгляда от отца. Лодка все еще находилась в опасной близости от «Алмиранте», хотя и двигалась теперь прочь от него.
Поначалу Энни увидела всего несколько вспышек, не причинивших судну особых повреждений. Мелькнула отчаянная надежда, что английские ядра не попадут в пороховые погреба, но тут раздался адский грохот.
Взрыв ослепил Энни. Даже рядом с берегом она чувствовала жар и силу взрыва. Над водой взметнулся желтоватый дым, поглотивший корабль.
Все вокруг наполнилось отвратительным запахом серы.
Еще до того, как дым рассеялся, Энни поняла – отец погиб! Никто не смог бы выжить в такой катастрофе!
Желание жить покинуло девушку, она безразлично отдалась воле прохладных волн, накрывших ее с головой. Волосы ее рассыпались, лицо погрузилось в воду, и сознание затуманилось.
Но прилив выбросил ее на мелководье. Задыхаясь и отплевываясь, Энни пришла в себя, ноги коснулись каменистого дна. Ей не суждено было найти прибежище в смерти.
Так и не оправившись от ужаса произошедшего, Энни сидела в воде, подтянув колени к груди. С тупым безразличием она наблюдала за битвой. Флагман дона Мартина – эта несокрушимая с виду плавающая крепость – начал оседать все ниже и ниже. Взрыв порохового склада проделал огромную брешь в корпусе, и вода с неистовой силой устремилась внутрь.
Английские корабли, освободившись от опутывавших их веревок, напали на испанский флагман, как рой рассерженных пчел на вора-медведя. Они приближались, чтобы нанести быстрый удар, и тут же отступали, а неуклюжая жертва все больше и больше кренилась и, в конце концов, начала тонуть.
Сброшенную Энни юбку волна прибила к ее дрожащим ногам.
– Отец, – прошептала Энни, прижимая к груди кольцо с рубином.
Остальные сокровища, которые он ей дал, унесло в море. Панический страх охватил девушку, она вскочила на ноги. Если кто-нибудь найдет их и догадается об их значении, ее будут преследовать и англичане, и испанцы.
Но у Энни больше не было времени для поисков исчезнувших сокровищ: из плотных клубов дыма, вьющихся над водой, показалась лодка Филиппа.
Несколько минут спустя Энни сидела на берегу, держа на коленях голову мертвого отца. Его пустые глаза были устремлены в вечность.
Полным страдания взглядом Энни взглянула на моряка, который привез Филиппа.
– Его душа уже отлетела, – прошептала она непослушными губами.
– Без сомнения, в рай. Последнее, что он сделал – закрыл меня своим телом от взрыва.
Энни заставила себя посмотреть на многочисленные глубокие рваные раны на спине отца – смертельные раны, которые он принял на себя, спасая другого человека. Она не удивилась героизму отца. Филипп Блайт погиб так же, как жил – как человек чести.
Но, возможно, ему лучше было умереть именно сейчас, в этот день, когда испанская честь оказалась лишь пустыми словами.
Звуки сражения пушечных батарей становились все громче. Энни раньше никогда не видела настоящего боя. Это было совершенно не похоже на волнующие рассказы, которые она слышала в тавернах Санто-Доминго и Веракруса. Настоящее сражение оказалось уродливым и ужасающим. Воздух разрывали нечеловеческие крики, стоял резкий запах крови и зловония, исходивший от разорванных человеческих внутренностей.
Моряк поднялся.
– Здесь еще осталось несколько лютеранских еретиков, – достав короткий кинжал, он протянул его Энни. – Может вам пригодиться.
Мужчина перекрестился и побежал к крепости.
Преследуемый дюжиной испанцев, Эван бежал к берегу. На острове из англичан остались в живых только он и еще двое: моряк по имени Дирк и корабельный плотник Дентон. Они дрались оружием, взятым у убитых испанцев. С боем они прорывались вперед, когда внезапно со стороны ближайшей к ним батареи раздался выстрел. Их окутало облако густого дыма, скрыв от преследователей. Эван схватил Дирка за руку и потянул за угол крепости. Они прижались к стене, кашляя и вытирая слезящиеся от дыма глаза.
– Смотрите, лодка! – прошептал Дентон, указывая рукой на берег. – Возьмем ее.
– Надо торопиться, иначе наши корабли уйдут без нас!
Дирк оглянулся по сторонам, затем махнул рукой:
– За мной!
Пригнувшись, Эван последовал за товарищами. Боковым зрением он заметил на берегу ярко-зеленое пятно и замедлил бег.
– Дентон, подожди!
«Нет», – думал Эван на бегу, устремляясь к яркому световому пятну, выделявшемуся возле большого округлого валуна. «Господи, пожалуйста, только бы это был не он».
Но мольба оказалась тщетной и закончилась проклятием, ибо худшие опасения подтвердились.
Чарли Мун, корабельный юнга, лежал мертвый у большого круглого камня. В берете все еще торчало зеленое перо попугая. Невинное выражение лица мальчика превратилось в маску недоумения. Горло было перерезано до шейных позвонков.
– Эван, быстрее! – торопил Дирк. – Парню уже ничем не поможешь! А мы наверняка погибнем, если не уберемся отсюда, пока не рассеялся дым.
От гнева у Эвана потемнело в глазах. Он поднял обмякшее тело Чарли и последовал за товарищами. Завеса дыма поредела, и стали видны английские корабли. Выстрелы береговой батареи изрядно потрепали флотилию. «Ангел» опасно накренился, еще два корабля бились в воде, как загарпуненные рыбы. Но хуже всего было то, что английский флагман тоже находился в предсмертной агонии: от его мачт и парусов почти ничего не осталось.
Несмотря на все это, Джон Хокинз стоял на палубе и руководил битвой, размахивая большой серебряной кружкой пива. Над водой ясно слышался его раскатистый голос.
– Стойте насмерть, как подобает мужчинам! – призывал он своих людей.
Не успел Хокинз договорить, как выстрелом из рук выбило кружку.
– Вот! – вскричал он. – Господь спас меня! Точно так же он спасет всех нас от этих коварных предателей!
«Уже слишком поздно», – мрачно подумал Эван, глядя на тело, которое нес на руках. Сапоги стучали по каменистому берегу. Вдруг он споткнулся обо что-то мягкое. Раздался крик.
Собравшись с силами, Эван одной рукой удерживал ребенка, а второй выхватил кинжал и приготовился защищаться, но, увидев девушку, застыл от удивления.
Она сидела на берегу на коленях в одной лишь мокрой сорочке. Ее мокрые, спутанные, волосы рыжего цвета водорослями рассыпались по дрожащим плечам. Одной рукой девушка сжимала безжизненную руку отца, другой – короткий остро отточенный кинжал.
Обходительный человек, которого Эван помнил по встрече на флагмане, лежал перед ним мертвый. Из его спины торчали деревянные щепки и куски металла.
Эван осторожно положил тело Чарли на землю, к горлу подступила тошнота.
– Мисс…
Он не знал, что сказать. Он слышал, как товарищи забрались в брошенную лодку и зовут его голосами, полными тревоги.
Но Эван не мог оторвать глаз от бледной девушки. Он хотел сказать ей какие-нибудь слова утешения, прикоснуться к ней, хотел убрать от нее холодный мокрый труп. Да, именно. Она не должна нести бремя этой ужасной смерти. Наклонившись, он протянул руки к телу. Девушка как пружина распрямилась и вскочила на ноги так быстро, что Эван удивленно отшатнулся.
– Не прикасайтесь к нему! – сказала она по-английски. – Не смейте прикасаться к нему!
Эвану оставалось только пялить на нее глаза: такой чистой и благородной она оказалась. Ее еще неоформившаяся фигура, однако, привлекала его ничуть не меньше. Лицо девушки горело от горя и гнева.
Она была свирепее и воинственнее целой орды испанских солдат.
– Мисс, – Эван откашлялся. – Пожалуйста, позвольте, мисс…
– Пресвятые угодники! – охрипшим голосом воскликнула она. – Неужели я недостаточно страдала!
– Эван, черт побери! – Дентон грубо схватил его за руку. – Они уже близко. Неужели ты хочешь остаться и дать этим мошенникам-папистам вырвать свое сердце?
С этими словами Дентон поднял с земли тело Чарли Муна, дернул Эвана за руку и толкнул его в лодку: Дирк налег на весла, и лодка исчезла в клубах дыма.
Эван положил тело юноши себе на колени. Уткнув подбородок в мокрые прохладные волосы парня, он стал наблюдать за девушкой. Та упала на колени рядом с телом отца, откинув голову назад и начала раскачиваться из стороны в сторону в беззвучных рыданиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44