Хирата проталкивался через толпу, выкрикивая имя Мидори.
Бывшие узники ринулись к выходу. Сано и Хирата осмотрели все камеры, но нашли только тех, кто был слишком слаб, чтобы двигаться.
- Ее здесь нет, - сказал удрученный Хирата.
- Держись, - подбодрил Сано. - Она непременно отыщется.
Однако и он беспокоился, почему Мидори не оказалось в тюрьме, как они предполагали.
- Все будет хорошо, - твердил Сано, уговаривая и себя тоже. - Мы спасем их.
Он чувствовал, как теряет самообладание под напором паники, но Хирата как будто успокоился, кивнул и дальше уже сохранял невозмутимость. Отряд углубился в подземелье. Выйдя к развилке трех ходов, Сано услышал яростные вопли. Со всех сторон на них, размахивая мечами, неслись сектанты в белых одеждах. Отступать было некуда.
* * *
- Хару-сан, - выдавила Рэйко, превозмогая страх. - Посмотри мне в глаза.
Испуганно всхлипнув, Хару уставилась на клинок в своих руках. Затем ее взгляд скользнул вверх, послушный желанию Рэйко восстановить связующие их нити.
- Ты ведь не хочешь убивать меня, правда? - сказала Рэйко. От прикосновения острого лезвия у нее свело горло, хватка Кумасиро не давала пошевелиться, но она старалась не подавать виду, что напугана.
- У меня нет выбора! - вызывающе выпалила Хару.
Рэйко сникла. Раз уж Хару должна выбирать между их дружбой и расположением Анраку, гадания излишни.
- Выбор есть у каждого, - лихорадочно импровизировала Рэйко. - Я выбрала твою сторону, когда все ополчились против тебя, помогала наперекор воле мужа. Разве ты не в долгу передо мной?
Взгляд Хару затуманился. Но едва Рэйко осмелилась дать волю надежде, Кумасиро сказал Анраку:
- Время не ждет. Если Хару не может убить ее, это сделаю я.
Он так стиснул Рэйко, что она кожей ощутила его жажду крови.
Вдруг мерный лязг прекратился. По подземелью разлилась тишина. Все удивленно заозирались.
- Рабы ушли с мехов, - проронил Кумасиро. - Скоро здесь будет нечем дышать. Позвольте мне разделаться с пленницами, и тронемся в путь.
- Нет! Это задание для Хару, - отрезал Анраку.
Девушка стиснула зубы, проникшись его словами. Анраку изводил Рэйко снисходительным взглядом. Их заочное противостояние переросло в открытую схватку. Анраку волновал не столько побег, сколько верность своих спутников; их беспрекословное подчинение стало для него первейшей заботой, в то время как Рэйко боролась, чтобы выжить.
- Хару-сан, он не стоит твоей преданности, - сказала она. - Вспомни: разве он защитил тебя после пожара? Нет. Выкручивайся, мол, как знаешь. Разве он приходил утешить тебя в тюрьме? - Рэйко мотнула головой. - Ни разу не навестил. Пытался ли вернуть тебе доброе имя и спасти от палача? Нет. Более того, он сам сдал тебя полицейским.
- Что было, то прошло, - запальчиво ответила Хару. - Главное, мы с Анраку-сан опять вместе.
Рэйко, однако, почувствовала, что Хару задумалась над отступничеством своего кумира.
- Анраку-сан и его приспешники делали все, чтобы тебя погубить. Доктор Мива и настоятельница обвиняли тебя во всех грехах. Кумасиро хотел выбить признание, сироты рассказали о твоих прогулках к месту преступления. Наконец, последователи Черного Лотоса избили тебя в тюрьме.
- Это их вина, - запнувшись, ответила Хару.
Анраку излучал такое чистосердечие, что Рэйко уже отчаялась раскрыть Хару глаза.
- Но ведь бодхисатва должен знать все, я права? - спросила она.
Хару поколебалась, а затем кивнула.
- И все в Черном Лотосе подчиняется и служит ему, так?
- Д-да. - Хару забеспокоилась.
- Выходит, он не только знал, что твои враги стремятся тебя уничтожить, - продолжила Рэйко, - но и сам приказал им это!
- Неправда! - вскинулась Хару. - Не может быть...
Однако меч отвела и вопросительно взглянула на Анраку. Тот помрачнел.
- Может, может.
Рэйко прислушалась, надеясь, что Сано и его отряд уже пробрались в подземелье, но вокруг было тихо. С тех пор как воздушный насос встал, в комнате стало тяжело дышать. Вдобавок лампы сильно чадили. Мидори зевнула и завозилась. Еще немного - и она проснется. Рэйко убеждала себя, что помощь уже рядом.
- А по-моему, - сказала Хару, резко подавшись к ней, - ты просто морочишь мне голову!
Рэйко силилась вырваться, уклониться от лезвия, но Кумасиро ее обездвижил. Она вновь ощутила, как смертельный ужас леденит кровь.
- Мне ведь не надо ее слушать, да? - обратилась Хару к Анраку.
- Разумеется, дитя мое. Просто убей ее, и она перестанет тебя смущать.
- Он хотел убедиться, что тебя обвинят в смерти Оямы. - Рэйко старалась не обращать внимания на отчаяние. - И в других преступлениях, которых ты не совершала.
Взгляд Хару снова стал озадаченным. Видя это, Рэйко поспешила продолжить:
- Вспомни сиделку Тиэ и ее мальчика. Разве ты их убила? На суде этот главный пробел в умопостроениях Сано - отсутствие у Хару мотива для двух других убийств - так и не был восполнен. Рэйко ни секунды не верила в то, что Хару убила женщину и ребенка, даже сейчас, несмотря на разочарование в ней.
Хару кивнула с потаенной тревогой во взгляде.
- Если ты их не убивала, значит, это сделал кто-то другой.
Подозрительно щурясь, девушка оглядела находящихся в комнате.
- Кто-то подставил тебя, - продолжала Рэйко, чувствуя, как напрягся Кумасиро. - Кто-то хотел отправить тебя на костер, в то время как он - или она - смогут жить как ни в чем не бывало.
Восемь бонз выдержали взгляд, но доктор и настоятельница отвели глаза и словно ощетинились. Наконец Хару посмотрела на Анраку, чье лицо сделалось напряженно-зловещим.
- Именно так, - произнесла Рэйко. - Пусть не он убивал, а другие по его повелению - все равно их смерть на его совести. Он и тебе готовил такую же участь.
Хару замотала головой, однако отрицание вышло неубедительным - Рэйко поймала ее потрясенный взгляд.
- Скажете, нет? - обратилась она к Анраку.
Тот промолчал. Рэйко поняла, что затея загнать первосвященника в угол ей удалась. Анраку предстояло либо покаяться и тем самым ослабить влияние на Хару, либо признать, что не все в Черном Лотосе ему подвластно. Как ни претило проигрывать, позволить выставить себя шарлатаном он тоже не мог. Глаз Анраку недобро сверкнул.
- Вот кто расскажет нам о событиях перед пожаром, - указал первосвященник на Дзюнкецу-ин.
- Я?! - Оказавшись в центре внимания, настоятельница побелела как полотно. - Но ведь меня... я ничего не знаю... я...
Анраку перехватил ее взгляд, и она осеклась, покорившись его воле.
- В ту ночь, - послушно начала Дзюнкецу-ин, - я шла через двор и вдруг увидала двух девочек, крадущихся от приютских дверей.
"Выходит, она была вовсе не у себя, как заявляла прежде", - отметила про себя Рэйко. Похоже, Анраку хитроумно переводил подозрение с себя на Дзюнкецу-ин, а она, Рэйко, теряла очко в борьбе за свою жизнь. Зато возник шанс узнать правду о преступлениях в хижине, а заодно - выгадать время.
- Я уже собиралась отправить негодниц в постель, - продолжала Дзюнкецу-ин, - но тут разглядела и Хару - девчонки следили за ней. Мне захотелось узнать, что она задумала, и я отправилась следом. Не подходя к хижине, девочки повернули назад. Я укрылась за деревом, и они меня не видели. Потом я пошла дальше. В хижине горел свет. Хару юркнула в дверь, а я осталась снаружи и смотрела через окно. Она была с Оямой. Он стиснул ее шею между ног. Хару кричала, а он орал на нее. Потом они сцепились. Хару ударила его статуэткой по голове и, как видно, убила.
Пока настоятельница рассказывала, как Хару выскользнула из хижины, спрятала статуэтку и вернулась, Рэйко слушала и диву давалась. Дзюнкецу-ин почти слово в слово повторила показания Хару на суде, а ведь у нее не было причин выгораживать девушку. Выходит, Хару говорила правду!
- Когда-то начальник полиции Ояма арестовал меня и приговорил к проституции в Ёсиваре, а потом вынуждал принимать его здесь. А теперь он был мертв! Вот так удача! - Глаза настоятельницы вспыхнули мстительной радостью. - К тому же у меня наконец появилось в чем уличить Хару перед его святостью. Я надеялась, он ее выгонит.
Несомненно, Дзюнкецу-ин ненавидела Ояму и благословляла судьбу, которая не только покарала его, но и подарила ей власть над соперницей. Ее не заботило, попадет Хару в руки закона или нет, - в любом случае девушка ей больше не мешала. Рэйко недоумевала, почему Дзюнкецу-ин не доложила о ней раньше.
- Но потом я поняла, что никто, кроме меня, не видел, как Хару убила Ояму, - сказала настоятельница, подтверждая догадку Рэйко. - Возьмись она отпираться, неизвестно, кому бы поверил Анраку. Не хватало, чтобы убийство сошло ей с рук!
Голос Дзюнкецу-ин дрогнул от ярости.
- Я проследила за Хару до хижины, потом разулась, а одну сандалию - тяжелую, с толстой деревянной подошвой - взяла в руку. - Она занесла ладонь, стиснув пальцы вокруг воображаемой туфли. - Хару стояла ко мне спиной. Я подкралась и ударила ее по голове. - Дзюнкецу-ин показала удар. - Хару упала лицом вниз. Я проверила: она была жива, только без сознания. В кладовой мне удалось раздобыть масла и ветоши. Я обмотала ею палку - получился факел. Затем пошла к хижине. Хару еще не пришла в себя. В комнате, рядом с телом Оямы, горела лампа. От нее я и зажгла ветошь, а потом налила масла в комнате и коридоре, а остальным окатила снаружи стены. От факела они сразу вспыхнули. Кувшин с остатками масла я припрятала в кустах, потом обулась и вернулась к себе в покои. Хару еще лежала в саду. Я слышала, что ее муж погиб в пожаре, и хотела, чтобы ее заподозрили в смерти Оямы и поджоге.
"Так вот как Хару очутилась рядом с хижиной и получила клеймо убийцы и поджигательницы", - поняла наконец Рэйко. Ощущение торжества справедливости заставило ее забыть о страхе. Хару не собиралась убивать Ояму и пожара не устраивала - стало быть, ее муж тоже погиб случайно, точь-в-точь как она показала на суде. Да, Хару немало лгала и преступала закон, но немало и пострадала. Все это время чутье говорило Рэйко правду.
Хару слушала Дзюнкецу-ин со смесью недоверия и замешательства в глазах.
- Значит, это ты меня подставила, - проговорила она.
Настоятельница усмехнулась:
- За проступки надо отвечать.
- И Тиэ с мальчиком тоже ты убила! - Новая догадка привела Хару в негодование. - Ты всегда ненавидела их. Тиэ нравилась Анраку, а Светоч Духа был его сыном.
- Здесь я ни при чем, - огрызнулась Дзюнкецу-ин. - Их даже не было в хижине, когда я туда заходила.
Окрыленная своей правотой, Рэйко снова решила поднять тему виновности Анраку.
- Дзюнкецу-ин объяснила, откуда возник пожар и почему ты потеряла сознание, - сказала она, - но не то, как погибли Тиэ и ребенок. В их смерти повинен Анраку.
Хару оглянулась, явно собираясь обрушить те же обвинения на первосвященника. Рэйко было воспрянула духом, но тут Анраку высокомерно улыбнулся ей и произнес:
- Продолжение истории поведает нам доктор Мива.
Тот вздрогнул, снова послышались его хлюпающие вдохи.
- Да, но...
Взгляд Анраку пригвоздил Миву к месту, и он послушно заговорил:
- После родов Тиэ очень горевала. Она хотела воспитывать сына сама, но монахини отобрали его, чтобы растить вместе с другими детьми, и почти не подпускали ее к приюту. Ей не нравилось, как они обучают детей. Она никак не понимала, что молитва и пост укрепляют их дух, и жаловалась, когда ее мальчика секли за непослушание.
Рэйко вспомнила слова Сано об истощенном тельце малыша в ссадинах от побоев - следах изуверской муштры сектантов.
- Вскоре Тиэ начала сомневаться в других наших порядках, - продолжал Мива. - Она отказалась помогать мне в опытах. По ее словам, было неправильно испытывать на лежачих больных лекарства, от которых они не выздоравливали, а заболевали еще больше. Она требовала объяснить, для чего мы готовим подобные снадобья. Узнав, что мы собираемся отравить колодцы в Эдо, Тиэ попыталась переубедить меня, говоря, что так делать нельзя, умоляла свернуть опыты. Однажды мы повздорили, а потом она убежала.
Выходило, что верность Тиэ Черному Лотосу подорвало плохое обращение с детьми. Спор, о котором упоминала Хару, действительно имел место, однако Сано не придал ее словам значения.
- Но я не убивал Тиэ, - сказал доктор Мива, отскочив назад, поскольку Хару повернулась и направила на него меч. - Я всего-то сказал Кумасиро, что с ней нужно разобраться, пока она не наделала бед.
Рэйко похолодела. "Разбирательство" доктор доверил тому, кто сейчас держал ее железной хваткой, тому, кто был повинен в смерти Тиэ и ребенка. Когда же Анраку устремил свой гипнотический взгляд на Кумасиро, тот напрягся, но потом покорно произнес:
- Я устроил за ней слежку. В ту ночь она, пока не рассвело, выкрала сына и собралась бежать. Мы перехватили их на пути к воротам. Я поступил в соответствии с обычным правилом, применяемым при поимке беглецов.
"То есть удушил", - мысленно продолжила Рэйко. Бессердечие Кумасиро ужасало ее, а соприкосновение с ним заставило содрогаться от отвращения.
- Когда мои люди несли тела ко входу в туннель, прибежал дозорный с новостью о пожаре. В саду он нашел Хару, лежащую без сознания. Его слова навели меня на мысль. Мы отнесли тела к хижине и положили внутри. Полицейский Ояма лежал на полу мертвый. Все выглядело так, будто Хару прикончила его и подожгла дом, чтобы замести следы. Так отчего бы не повесить на нее два других убийства? Тогда бы полиция наверняка ее сцапала. Потом я устроил нападение в тюрьме, чтобы ускорить дело.
Итак, картина прояснилась. Рэйко поняла, почему Хару ничего не знала о других убийствах. Поняла она и то, что заставило Дзюнкецу-ин, Миву и Кумасиро так рьяно обвинять Хару и избегать расспросов. Они все соучаствовали в преступлении, а Кумасиро с Дзюнкецу-ин пытались извлечь максимальную выгоду из непреднамеренного убийства, совершенного Хару.
Девушка с ненавистью оглядела своих врагов.
- Они сделали мне больно. Ты ведь накажешь их, правда? - обратилась она к Анраку.
- Конечно, - заверил тот. - Как только ты справишься с заданием. - Он повел подбородком в сторону пленниц.
- Если Анраку всемогущ, значит, он мог предотвратить их злодеяния. - Рэйко не сдавалась. - А он бросил тебя на произвол судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47