— Оно делает честь Государю, которого ИСКРЕННЕ ЛЮБЛЮ и за которого всегда
радуюсь, когда он поступает прямо по-царски". В том же году он сообщает П. В.
Нащокину: "Нынче осенью займусь литературой, а зимой зароюсь в архивы, куда вход
дозволен мне царем. Царь со мною очень милостив и любезен. Того и гляди, попаду
во временщики, и Зубков с Павловым явятся ко мне с распростертыми объятиями" И,
некоторое время спустя, пишет снова ему: "Царь (между нами) взял меня на службу,
т.е. дал жалование и позволил рыться в архивах для составления истории Петра I.
Дай Бог здравия Царю". В 1832 г. поэт получил, как личный подарок Николая I
"Полное Собрание Законов Российской Империи".
28 февраля 1834 году Пушкин записывает в дневник: "Государь позволил мне
печатать Пугачева; мне возвращена рукопись с Его замечаниями (очень дельными)...
6 марта имеется запись ..."Царь дал мне взаймы 20.000, на напечатание Пугачева.
Спасибо".
Пушкин, не любивший Александра I, не только уважал, но и любил Имп.
Николая I. Рассердившись раз на Царя (из-за прошения об отставке) Пушкин пишет
жене "долго на него сердиться не умею". 24 апреля 1834 г. он пишет ей же: "Видел
я трех царей: первый велел снять с меня картуз, и пожурил за меня мою няньку;
второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет,
но променять его на четвертого не желаю: добра от добра не ищут". И ей же 16
июня 1834 года: "на ТОГО я перестал сердиться, потому, что не Он виноват в
свинстве, его окружающих..."
Струве совершенно верно пишет, что "можно было бы привести еще длинный
ряд случаев не только покровительственного, но и прямо любовного внимания
Николая I к Пушкину". "Словом все факты говорят о том взаимоотношении этих двух
больших людей, наложивших каждый свою печать на целую эпоху, которое я изобразил
выше. Вокруг этого взаимоотношения — под диктовку политической тенденции и
неискоренимой страсти к злоречивым измышлениям — сплелось целое кружево глупых
вымыслов, низких заподозреваний, мерзких домыслов и гнусных клевет. Строй
политических идей даже зрелого Пушкина был во многом не похож на политическое
мировоззрение Николая I, но тем значительнее выступает непререкаемая взаимная
личная связь между ними, основанная одинаково и на их человеческих чувствах, и
на их государственном смысле. Они оба любили Россию и ценили ее исторический
образ".
Николай Первый ценил ум и талант Пушкина, доброжелательно относился к
нему как к крупному, своеобразному человеку, снисходительно смотрел на
противоречащие придворному этикету выходки Пушкина, не раз защищал его от
разного рода неприятностей, материально помогал ему. Вот несколько фактов
подтверждающих это. После разговора с Пушкиным в Чудовом монастыре Николай I, —
как сообщает П. И. Бартенев, — "подозвал к себе Блудова и сказал ему:
"Знаешь, что нынче говорил с умнейшим человеком в России?"
На вопросительное недоумение Блудова, Николай Павлович назвал Пушкина".
(П. И. Бартенев. Русский Архив. 1865 г.).
Когда против Пушкина масонскими кругами, злыми за измену Пушкина
масонским "идеалам", было поднято обвинение в том, что он является автором
порнографической "Гаврилиады" Николай I приказал передать Пушкину следующее:
"...Зная лично Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтобы он помог
правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина
выпуская оную под его именем". После отправления Пушкиным Николаю I письма,
содержание которого осталось тайной даже для членов Следственной Комиссии,
Пушкин, по распоряжению Николая I к допросам по делу об авторе "Гаврилиады"
больше не привлекался.
На полях письма Пушкина Николаю I о подлых намеках редактора "Северной
Пчелы" Булгарина о его негритянском происхождении Николай I написал, что намеки
Булгарина не что иное, как "низкие подлые оскорбления", которые "обесчещивают не
того, к кому относятся, а того, кто их написал". Эта резолюция была сообщена
Пушкину и доставила ему большое моральное удовлетворение. Прочитав в "Северной
Пчеле" клеветническую статью по адресу Пушкина Николай I в тот же день написал
Бенкендорфу: "Я забыл Вам сказать, любезный Друг, что в сегодняшнем нумере
"Пчелы" находится опять несправедливейшая и пошлейшая статья направленная против
Пушкина; поэтому предлагаю Вам призвать Булгарина и запретить ему отныне
печатать какие бы то ни было критики на литературные произведения и ЕСЛИ
ВОЗМОЖНО, ЗАПРЕТИТЬ ЖУРНАЛ".
Сравните это письмо Самодержца к начальнику; тайной полиции и подумайте о
том, как поступили бы в подобном случае большевистские властители — законные
наследники Ордена Р. И. и вам станет ясно насколько демократичен был образ
мыслей Николая I. Он не приказывает запретить не нравящийся ему орган печати, а
просит только начальника тайной полиции запретить его выход, если это возможно
сделать согласно существующих законов о печати.
Бенкендорф, как и всегда встал, конечно, не на сторону Пушкина и Николая
I, а на сторону Булгарина. Он убедил Николая I, что нельзя запретить издавать
"Северную Пчелу" и что ему нельзя запретить писать в ней клеветнические статьи.
За то Бенкендорф быстро нашел повод закрыть "Литературную Газету" Дельвига, в
которой сотрудничал Пушкин, после закрытия которой русская словесность по
характеристике Пушкина была "с головою выдана Булгарину и Гречу".
После закрытия "Литературной Газеты" Пушкин неоднократно возбуждал
ходатайство о разрешении издавать ему газету литературно-политического
характера. Но восстановление равновесия, при котором писатели национального
направления могли бы вести борьбу с литературными и политическими прощелыгами
типа Булгарина и Греча было совершенно не в интересах ушедших в подполье
масонов. Бенкендорф, используемый видимо масонами из числа лиц принадлежащих к
придворному кругу, давал всегда отрицательные заключения по поводу ходатайств
Пушкина и издание газеты последнему не разрешалось.

IV. В УБИЙСТВЕ ПУШКИНА БЫЛ ЗАИНТЕРЕСОВАН НЕ НИКОЛАЙ I, А ВОЛЬТЕРЬЯНЦЫ И МАСОНЫ

I

Даже самое поверхностное знакомство с отношениями существовавшими между
Пушкиным и Николаем I убеждают, что Николай I не мог быть инициатором
преследований, которым все время подвергался Пушкин. Но тем не менее факт
систематических преследований Пушкина налицо. Гениальный поэт, после того как он
искренне примирился с правительством, по оценке П. Вяземского оказался в
"гнусной западне". Возникает вопрос кто же был виновником создания этой "гнусной
западни"? Ответ может быть только один — в травле и гибели великого русского
поэта и выдающегося политического мыслителя могли быть заинтересованы только
масоны и вольтерьянцы, большинство которых по своему социальному положению были
члены высших слоев общества. Поэтому врагов Пушкина надо искать именно в этих
слоях.
В Петербурге, при жизни Пушкина, было три главных "политических"
великосветских салона: салон графа Кочубея, гр. Нессельроде и салон
Хитрово-Фикельмон. Салоны Нессельроде и Кочубея были враждебно настроены к
Пушкину, и Пушкин был открыто враждебен обществу группировавшемуся вокруг этих
салонов. Сама Хитрово и ряд посетителей ее салона были настроены к Пушкину
дружелюбно (во всяком случае внешне), но салон Хитрово-Фикельмон посещали и
враги Пушкина, явные и скрытые. Именно в этом салоне Пушкин встретился с
Дантесом и вся дальнейшая драма Пушкина протекла именно в этом салоне. Член
Ордена Р. И. Е. Грот пишет в статье "Дуэль и смерть Пушкина" (Н. Р. С. № 16157),
что "Злые силы сделали Наталью Николаевну игрушкой и орудием своих черных
планов. Если бы им не удалось использовать Натали, они нашли бы другой способ,
но Пушкина они все равно бы погубили. (НРС — сокращенное наименование газеты
"Новое Русское Слово". — Б. Б.)
Описание графиней Фикельмон поведения Натали и Дантеса дает нам полную
уверенность в невиновности Натали и в виновности Дантеса. Описание действий
Дантеса всякого заставит думать, что с его стороны было обдуманное злое
намерение, что он сознательно вел игру свою с целью у всех на глазах
скомпрометировать Н Н. Пушкину и, растравив горячий темперамент поэта, довести
его до гибели".
"Убит был не ревнивый муж. Орудием гнусных интриг был убит общественный
деятель, неугодный темным умам".
Кто же это были "темные умы", которые избрали жену поэта "игрушкой и
орудием своих черных планов?" Для члена Ордена Р. И. — Е. Грот несомненно одним
из таких "темных умов" был Имп. Николай I. В указанной статье Е. Грот об этом
говорит намеками, но в другой его статье "Первая дуэль Лермонтова" (Н. Р. С. №
16817) уже открыто утверждает: "Правительству нужна была смерть Пушкина, потому
что его боялись, как воображаемого главаря антиправительственной партии".
В свете реальных взаимоотношений между Пушкиным и Николаем I, подобное
утверждение является обычной масоно-интеллигентской ложью. В убийстве Пушкина,
осудившего вольтерьянство и масонство во всех его разновидностях, виноват не
Николай I и не правительство, которое он возглавлял, а масоны входившие в
правительство.

II

С первого дня своего царствования и до последнего, Николай I провел в
непрерывной борьбе с русскими и европейскими масонами; начал свое царствование
подавлением заговора — масонов-декабристов и закончил Крымской войной,
организованной французскими и английскими масонами. Положение Николая I в этой
борьбе было крайне тяжелым, так как он должен был править при помощи бывших
русских масонов, конечно симпатизировавших своим европейским "братьям". Для
замещения различных государственных постов ему приходилось пользоваться тем
человеческим материалом, который могли дать ему европеизировавшиеся: высшие слои
общества. А именно в этих слоях имелось больше всего больших масонов,
вольтерьянцев, членов запрещенных тайных политических обществ, поклонников
разных течений европейского мистицизма, католичества, протестантства, и разных
течений европейской философии. Это был наиболее денационализировавшийся слой
русского народа, а ведь именно с помощью его Николаю I приходилось решать
сложнейшую задачу организации русского национального возрождения.
Царевна Софья однажды сказала своему другу кн. Голицыну, жаловавшемуся
что окружающие не принимают задуманных им планов по преобразованию:
— Ну, что ж делать, Вася, других людей нам Богом не дадено!
Не было других, лучших людей "дадено" и Николаю I. "При грустных
предзнаменованиях сел я на престол русский, — писал Николай I в 1850 году
фельдмаршалу графу Паскевичу Эриванскому, князю Варшавскому, — и должен был
начать мое царствование — казнями, ссылкой. Я не нашел вокруг престола людей,
могших руководить царем — я должен был сам создавать людей и царствовать". А из
какого отрицательного человеческого материала имел возможность Николай I
выбирать людей и создавать себе помощников — мы знаем. В другой раз Николай I с
горечью сказал:
"Если честный человек честно ведет дело с мошенником, он всегда останется
в дураках".
Вскоре после своей свадьбы Императрица писала своей подруге, гр.
Рантцнау: "Я чувствую, что, все, кто окружает моего мужа, неискренни, и никто не
исполняет своего долга ради долга и ради России. Все служат ему из-за карьеры и
личной выгоды, и я мучаюсь и плачу целыми днями, так как чувствую, что мой муж
очень молод и неопытен, чем все пользуются".
Николаю I и внутри России и вне ее часто приходилось иметь дело с
простыми и с политическими мошенниками и он часто оказывался обманутым. Осуждая
деятельность Николая I, никогда не надо упускать из вида, что в первые годы
среди его ближайших помощников было много бывших масонов.
В. Ф. Иванов в исследовании "От Петра Первого до наших дней" (Русская
интеллигенция и масонство) утверждает, что из числа ближайших помощников Николая
I, следующие лица в прошлом были масонами: "...князь Волконский, министр. Имп.
Двора, впоследствии светлейший князь и генерал-фельдмаршал, гр, Чернышев —
военный министр, позднее светлейший князь, Бенкендорф — шеф жандармов, Перовский
— министр внутренних дел, статс-секретарь Панин — министр юстиции,
генерал-адъютант Киселев — министр государственных имуществ, Адлерберг — глав.
нач. над почтовым департаментом, позднее министр Императорского Двора,
светлейший князь Меньшиков — управляющий морским министерством".
Проверить правильность утверждения В. Ф. Иванова, что все перечисленные
выше лица были масонами, в эмиграции весьма затруднительно и эту проверку я
произвести не мог. Но если даже не все из указанных Ивановым лиц были масонами,
то значительная часть их несомненно ранее была масонами.
Для разработки необходимых реформ 6 декабря 1826 года был создан особый
комитет. Главой комитета был назначен старый масон, гр. Кочубей, друг детства
Александра I, член созданного последним Негласного Комитета, который
современники называли "Якобинской шайкой". Возникает вопрос, неужели Николай I
не мог найти среди образованных людей более подходящего человека, чем гр.
Кочубей? Видимо, более подходящего человека не было, хотя и гр. Кочубей не
блистал ни умом, ни деловыми качествами. В дневнике Пушкина от 1 июня 1834 года
читаем: "Тому недели две получено здесь известие о смерти гр. Кочубея. Оно
произвело сильное действие: Государь был неутешен. Новые министры повесили
головы. Казалось, смерть такого ничтожного человека не должна была сделать
никакого переворота в течении дел. Но такова бедность России в государственных
людях, что и Кочубея некем заменить".
Недостаток людей заставил Николая I использовать и бывшего масона
Сперанского, которого декабристы прочили в президенты русской республики после
убийства всех Романовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19