— И… меня тоже.— Вчера мне хотелось трахнуть где-то так примерно двадцать незнакомок. Самых обычных девушек, тех, что попадались мне на улице. И только одна-единственная, которая просто не заметила мой «мерседес», которая не могла отличить Versace от Gap, которая даже не посмотрела на мой Patek Philippe. — Он поворачивается к гориллам, которые разглядывают меня с явным неодобрением. — Это часы такие, которых у вас скорее всего никогда не будет. Как бы то ни было, она единственная заговорила со мной, какая-то обыкновенная унылая девица, которая подошла ко мне в Chemical, и тогда я знаками печально объяснил ей, что я — немой, понимаете, то есть совсем, языка у меня нет, что я просто не могу говорить, и что бы вы думали? — выяснилось, что она владеет языком жестов!Поймав на себе взгляд Дамьена, я говорю:— Ну да!— Поверь мне, Виктор, — продолжает Дамьен, — мир полон неожиданностей. Большинство из них скучные неожиданности, но тем не менее неожиданности. Само собой разумеется, я слегка испугался и оказался в унизительном положении. Можно даже сказать, что я запаниковал, но потом я все же с этим как-то справился. — Дамьен отхлебывает свой латте. — А может, я уже на самом деле выпал из жизни? Как я испугался, чувак! Я почувствовал себя… старым. — О чувак, но тебе всего лишь двадцать восемь.Я исподтишка киваю Бо, давая ему понять, что он может валить к себе наверх.— Да, двадцать восемь. — Дамьен обдумывает сказанное, но вместо того, чтобы ответить, показывает рукой на стопки бумаги, лежащие на столе, и говорит: — Все идет по плану? Или нам грозят какие-то катастрофы, требующие моего личного вмешательства?— Вот образец приглашения, — говорю я и вручаю ему листок. — Думаю, у тебя еще не было времени его посмотреть.— Очень хорошо или, как любит говорить моя подруга Диана фон Фюрстенберг, — ошень карашо. — Да, напечатаны на вторично переработанной бумаге чернилами на основе сока голубых… я хотел сказать, голубики… — Я закрываю глаза и трясу головой, пытаясь прийти в себя. — Прости, эти гомики противные наверху действуют мне на нервы.— Открытие этого клуба, Виктор, равносильно политическому заявлению, — говорит Дамьен. — Я надеюсь, ты это понимаешь?Я думаю про себя: «Я тебя умоляю!», — но вслух произношу:— Да, чувак.— Мы торгуем мифом.— Тифом?— Нет, мифом. М-и-ф-о-м. Ну, вот если бы твой сосед по парте сказал бы тебе, что может познакомить тебя с Мисс Америкой, чтобы ты ему сказал?— Миф… Америка?— Именно это я имею в виду, зайка! — Дамьен потягивается, затем снова откидывается на спинку скамьи в кабинке. — Ничего не могу поделать, Виктор, — говорит он безо всякого выражения. — Это как секс — когда ты ходишь по своему клубу. Я чувствую себя… состоявшимся. — Чувак, как я тебя понимаю!— Это не клуб, Виктор. Это афродизиак.— Итак, вот, гмм, порядок рассадки гостей за столами на банкете, а вот список прессы, приглашенной на предшествующую вечеринку с коктейлями.Я передаю Дамьену кипу листов, а он небрежно передает ее одному из своих горилл, который смотрит на нее как баран на новые ворота.— Мне достаточно знать, кто сидит за одним столом со мной, — устало цедит Дамьен.— Гмм, сейчас…Я протягиваю руку, чтобы взять список назад, и какое-то мгновение горилла буравит меня взглядом перед тем, как ослабить хватку.— Гмм, стол номер один — ты с Элисон, Алек Болдуин, Ким Бэсинджер, Тим Хаттон, Ума Турман, Джимми и Джейн Баффет, Тед Фильд, Кристи Терлингтон, Дэвид Геффен, Кельвин и Келли Кляйн, Джулиан Шнабель, Ян Шрагер, Рассел Саймонс плюс их жены и подруги в ассортименте.— Я сижу между Умой Турман и Кристи Терлингтон, верно?— Ну, между Элисон и Келли…— Нет, нет, нет, нет. Я сижу между Умой и Кристи, — изрекает Дамьен, тыкая пальцем в меня.— Не совсем понимаю, как… — я прочищаю горло, — отнесется к этому Элисон.— А что она сделает? Может, щипать меня будет ?— Клево, клево, клево, — киваю я головой. — Джей Ди, ты в курсе, что надо делать.— После сегодняшнего вечера никто сюда бесплатно уже не войдет. Ах нет — за единственным исключением хорошо одетых лесбиянок. Любой, кто будет одет, как Гарт Брукс, автоматически отсекается фэйс-контролем. Нам нужна клиентура, которая поднимает классовый коэффициент. — Поднимает классовый коэффициент ? Да, да! — Внезапно я чувствую, что не могу оторвать взгляда от головы Дамьена.— Центр вызывает майора Тома, прием Строчка из песни Дэвида Боуи «Space Oddity».

! — говорит Дамьен, щелкая пальцами. — Какого хера ты там увидел? — спрашивает он.— Ничего особенного. Продолжай.— На что ты смотришь?— Да ни на что, просто я сегодня не в себе. Продолжай. После короткого и угрожающего молчания Дамьен продолжает ледяным тоном:— Если я увижу кого угодно — да, да — кого угодно, кто будет тусоваться сегодня вечером в клубе в неприкольном виде, считай, что ты — труп.— У меня так пересохло от страха во рту, чувак, что я даже не могу проглотить эту информацию.Тут Дамьен начинает шутить и смеяться, так что я пытаюсь шутить и смеяться вместе с ним.— Послушай, старик, — говорит он, — я просто не хочу, чтобы к нам попали самые бредовые представители городской богемы, а также типы, которые позволяют себе употреблять словечки типа «обляденно» рядом со мной и моими друзьями.— Запиши это, пожалуйста, Джей Ди, — прошу я.— Никого, кто позволяет себе употреблять словечки типа «обляденно», — кивает Джей Ди, записывая это в блокнот.— И как обстоят дела с этим гребаным диджеем? — равнодушно спрашивает Дамьен. — Элисон сказала мне, что у вас пропала какая-то девица по имени Миша?— Дамьен, мы обыскали все отели в Саут-Бич, Праге, Сиэтле, — объясняю я. — Мы проверили все наркологические клиники в северо-восточных штатах.— Поздновато вы за это взялись, верно? — язвит Дамьен. — Поздновато для бедной маленькой Миши?— Мы с Виктором будем отсматривать диджеев весь день, — заверяет его Джей Ди. — Нам уже звонили все, начиная с Аниты Сарко и Сестры Блисс до Smokin Joe. Все будет в порядке.— А между тем уже почти восемь часов, чуваки! — говорит Дамьен. — А самая худшая вещь в мире, парни, это дерьмовый диджей. Я бы скорее сдох, чем взял на работу дерьмового диджея.— Чувак, я так тебя понимаю, ты и поверить не можешь, — отзываюсь я. — У нас сотня запасных вариантов, так что все будет в порядке.По непонятной причине я начинаю потеть, одновременно испытывая глубокое отвращение к остаткам завтрака на столе.— Дамьен, где мы тебя сможем найти, если ты нам вдруг понадобишься сегодня?— Я живу в отеле «Mark» в президентском номере, пока у меня дома заканчивают кое-какой ремонт. Сам не знаю, что они там делают. — Он пожимает плечами и принимается жевать мюсли. — А ты все еще в центре живешь?— Ага.— Когда ты наконец переедешь за город, как и все… эй, что это у тебя ноги-то трясутся? — говорит он, глядя на оказавшиеся у меня сегодня на ногах черные сапожки со шнуровкой Agnиs b. — С тобой все в порядке?— Все хорошо. Дамьен, нам…— В чем дело?Он перестает жевать и начинает внимательно разглядывать меня.— Я просто хотел спросить… — начинаю я снова.— Что ты от меня скрываешь, Виктор?— Ничего, чувак.— Сейчас попробую угадать. Ты тайно подал документы в Гарвард?Дамьен смеется и оглядывает комнату, призывая всех засмеяться вместе с ним.— Ага, угадал, — смеюсь я в ответ.— До меня дошли смутные слухи, чувак, что ты трахаешь мою подругу, но доказательств нет. — Дамьен продолжает смеяться. — Так что пойми меня, я обеспокоен. Гориллы не смеются.Джей Ди уставился в содержимое своей папки.— Чувак, но это неправда. Я ее и пальцем бы не тронул, Богом клянусь.— Ага. — Видно было, что он обдумывает ситуацию. — У тебя же есть Хлое Бирнс. Зачем тебе Элисон? — Дамьен вздыхает. — Гребаная Хлое Бирнс. — Пауза. — И как тебе это удается?— Удается… что?— Знаете, Мадонна однажды назначила этому парню свидание, — говорит Дамьен телохранителям, которые и бровью не поводят, но видно, что эта информация их впечатлила.Я робко улыбаюсь.— Ну что ты, чувак, ты же был с Татьяной Патиц.— С кем?— С девушкой, которую затрахали до смерти на столе в «Восходящем солнце».— А, было дело. Но ты-то живешь с гребаной Хлое Бирнс, — говорит Дамьен почтительно. — Как тебе это удается, чувак? Открой тайну?— Ну… гмм, да нет у меня от тебя никаких тайн!— Да нет, идиот! — Дамьен швыряет в меня изюминку из мюслей. — Я имею в виду тайну твоего успеха у женщин.— Гмм… никогда не делать им комплиментов? — вопросительно вякаю я.— Что? — Дамьен наклоняется ко мне поближе.— Если точнее, проявлять участие. Ну, если они спрашивают, как тебе их волосы, говори, что они чересчур осветлили их… или что все хорошо, только нос слегка широковат… — Пот течет у меня по спине. — Но знаешь, главное — не перестарайся… — я делаю вид, что задумываюсь на миг, — и тогда они твои.— Господи Боже, — восхищается Дамьен, пихая в бок одного из горилл. — Ты слышал, что он сказал?— Как поживает Элисон? — спрашиваю я.— Черт побери, да ты ее видишь, пожалуй, чаще, чем я.— Я бы не сказал.— А что, разве нет, Вик?— Ну, ты же знаешь, я с Хлое и, гмм, скорее всего нет, но как бы то ни было, ты себе в голову не бери.После долгого ледяного молчания Дамьен изрекает:— Почему ты не ешь свои мюсли?— Сейчас буду, — говорю я, берясь за ложку. — Джей Ди, дай молока, пожалуйста.— Ох уж эта Элисон, блин, — стонет Дамьен. — Все никак не могу понять, кто она — нимфоманка или просто сумасшедшая.Кадр из памяти: в то время как Мистер Чау лижет Элисон ноги, она ухмыляется мне, пробивает дырочки в кокосе, перечисляет своих любимых актеров моложе двадцати четырех, включая тех, с кем она спала, опустошает бутылочки «Snapple» одну за другой.— Может, и то и другое? — отваживаюсь предположить я.— О черт, я люблю ее! Она — словно радуга. Она — словно цветок. О Боже, — стонет он. — У нее это чертово кольцо в пупке, и еще татуировки надо сводить лазером.— Я… не знал, что у Элисон есть, гмм, кольцо в пупке.— А откуда бы ты мог это знать? — спрашивает он.— Да перестаньте вы, — встревает Джей Ди.— Кроме того, до меня дошли слухи, что ты ищешь помещение под собственный клуб, — вздыхает Дамьен, глядя мне прямо в лицо. — Пожалуйста, скажи мне, что до меня дошли пустые, необоснованные слухи.— Злонамеренные слухи, мой друг. У меня и мыслей нет о другом клубе, Дамьен. Сейчас я занят поиском подходящего сценария.— Да, да, Виктор, я в курсе. Я знаю, что мы ждем большое количество прессы, и, что греха таить, твое имя помогает…— Спасибо, чувак.— …но я также не могу отрицать того факта, что если ты используешь нас в качестве — есть одно хорошее выражение, как это? — ах да! — в качестве ступеньки на пути к славе, потом бросишь нас, как только этот клуб окупится, а затем на волне успеха откроешь собственный…— Дамьен, погоди минутку, это не такой простой вопрос, погоди минутку…— Оставив меня и нескольких инвесторов, в числе которых ряд зубных врачей из Брентвуда, один из которых, кстати, практически овощ, вложивших большие бабки в этот…— Дамьен, чувак, кто мне даст столько денег?— Не знаю. Может, япошки? — Он пожимает плечами. — Или какая-нибудь кинозвезда? Или богатый педик, который нацелился на твою задницу?— Короче говоря, Дамьен, все это для меня большая новость, и я постараюсь выяснить, кто это старательно распускает подобные слухи.— Позволь мне заранее выразить тебе глубокую признательность.— Я просто хочу вернуть улыбку на лицо клубной жизни.— Мне пора играть в гольф, — говорит безучастно Дамьен, глядя на часы. — Затем у меня ленч в «Fashion Cafй» с Кристи Терлингтон; про нее, кстати, в последнем номере «Top Model» написали, что уж эта «продастся в последнюю очередь». В «Fashion Cafй» есть, кстати, виртуальная Кристи — советую тебе посмотреть. Они называют это «говорящим манекеном». Она говорит всякие фразы, типа: «Я надеюсь вскоре увидеть вас снова — возможно, лично», кроме того, она цитирует Сомерсета Моэма, обсуждает политическую ситуацию в Сальвадоре, а также свой контракт с Kellogg. Я знаю, что ты думаешь по этому поводу, но у нее это классно выходит.Дамьен наконец встает, и гориллы следуют его примеру.— Собираешься сегодня на какой-нибудь показ? — спрашиваю я, — или у тебя в планах еще один суд над Готти? Джон Готти — одна из последних значительных фигур в американской мафии, суд над ним в 1992 году стал крупным общественным событием.

— А что, разве его снова судят? — Тут до Дамьена доходит. — А ты у нас, однако, шутник. Только шутки у тебя не смешные.— Спасибо.— Да, я пойду на показы. Идет «неделя моды», что еще можно делать в это время? — вздыхает Дамьен. — А ты где-то выступаешь?— Ага, у Тодда Олдема. Один из парней, которые следуют за моделями, когда те выходят на подиум. Знаешь, это что-то вроде темы: «За каждой женщиной…»— Вьется какой-нибудь хорек? Смешно! — Дамьен потягивается. — Звучит просто офигительно. Ну и как, ты готов?— Будь спокоен, чувак! Я — скала, я — остров. Цитата из песни Пола Саймона и Арта Гарфункеля «I Am A Rock»

— Кто бы стал с этим спорить?— В этом я весь, Дамьен.— Уже завязал с ОРР?— Ты же меня знаешь.— Ты сумасшедший, — усмехается Дамьен.— Главное ясность, зайка. Абсолютная ясность.— Хотел бы я знать, Виктор, что ты имеешь в виду под этим.— Всего лишь три слова, мой друг: Прада, Прада и ничего кроме Прады. 26 В одном маленьком квартальчике в Трайбека Богемный район Нью-Йорка к югу от Сохо.

— из тех, что «вот-вот войдут в моду» — вверх по пролету не особенно крутой лестницы и через темный коридор: длинная гранитная стойка бара, стены, украшенные канделябрами из металла, похожими на обломки автокатастрофы, не особенно большой танцпол, десяток видеомониторов, небольшая ниша, которая легко превращается в будку диджея, комнатка сбоку просто взывает, чтобы превратить ее в VIP-зал, зеркальные шары свисают с высокого потолка. Иными словами — фундаменталистский подход. Ты видишь мигающий свет, и тебе кажется, что ты и есть этот свет. — Ах, — вздыхаю я, обводя взглядом помещение. — Клубная сцена.— Ну да! — Джей Ди нервно следует за мной по пятам, при этом оба мы прихлебываем из купленных им бутылок диетического «Snapple» со вкусом дыни и лесных ягод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13