Прикольный магазин Водолей ру
— Есть в этом какая-то красота, Джей Ди, — говорю я. — Ну признай же это, гомик противный. Признай!— Виктор, я…— Я знаю, что ты падаешь в обморок уже от одного моего мужественного запаха.— Виктор, только не нужно привязываться к этому месту, — предостерегает Джей Ди. — Ты же знаешь, что клуб этот будет жить недолго, что в клубном бизнесе вообще все меняется крайне стремительно.— Это ты будешь жить недолго, — говорю я, проводя рукой по холодному граниту стойки.— Ты вкладываешь в него массу энергии, а затем все те люди, которые делали это место красивым и интересным, — не надо ржать, прошу тебя! — уходят куда-нибудь в другое место.Я зеваю.— Звучит точь-в-точь как история гомосексуальной связи.— Извини, дорогуша, мы немного заблудились!Это говорит Уэверли Спиэр, наш дизайнер по интерьерам, вылитая Паркер Поузи. Она явилась в темных очках, в обтягивающем брючном костюме, шерстяном берете, а за ней по следам плетется парочка: какая-то рэпперша жуткого вида и рокер-нытик в футболке с надписью «Я — КОРОЛЬ ЕБЛИ».— Почему опоздала, зайка?— Я заблудилась в вестибюле Paramount, — говорит Уэверли. — Я пошла по лестнице вверх, вместо того чтобы пойти по лестнице вниз. — А…— Плюс, ну, в общем… — она роется в своей черной сумочке от Todd Oldham, усеянной граненым хрусталем, — Харли Томпсон в городе.— Продолжай.— Харли Томпсон в городе.— Но разве он не должен сейчас находиться на съемках продолжения «Sun City 2»? Я имею в виду «Sun City 3», — спрашиваю я, слегка негодуя. — В Финиксе ? Столица штата Аризона.
Уэверли отделяется от сопровождающих ее зомби и уволакивает меня в сторонку от Джей Ди.— Харли Томпсон, Виктор, находится в Paramount, в номере люкс, где обычно останавливается Селин Дион, и пытается, как это, уговорить кое-кого сделать это без презерватива.— Так Харли Томпсон не в Финиксе ?— Об этом знают уже несколько человек, — резко переходит она на шепот. — Но никто не знает, почему он здесь.— А в этой комнате кто об этом знает? Только не говори мне, что один из этих кретинов, которых ты притащила с собой.— Попробуем выразиться следующим образом: Шерри Гибсон некоторое время не сможет больше сниматься в «Вечеринках на пляже».Уэверли жадно затягивается сигаретой.— Шерри Гибсон, Харли Томпсон — кажется, я улавливаю связь. Друзья, любовники, большой пиар.— Он подсел на крэк так мощно, что ему пришлось покинуть съемочную площадку после того, как он ударил Шерри Гибсон прямо по лицу, и теперь он поселился в Paramount под именем Кэрри Фишера.— Так что, он не будет сниматься в «Sun City»?— А Шерри Гибсон похожа на заплаканного енота.— Кто-нибудь знает об этом?— Никто, кроме moi. — Кто такой Муа?— Это я, Виктор.— Держу губы на замке.Я отхожу в сторону, хлопаю в ладоши, так что все присутствующие подпрыгивают, и выхожу на середину танцпола.— Уэверли, я хочу минималистский интерьер без особых примет. Что-нибудь элегантно-индустриальное.— Но с налетом космополитизма? — спрашивает она, едва поспевая за мной и закуривая на ходу еще одну «Бенсон энд Хеджес Ментол 100».— Для девяностых годов характерны прямота и искренность. Давай-ка подумаем в этом направлении, — говорю я, продолжая расхаживать по залу. — Я хочу что-нибудь подсознательно классическое, чтобы отсутствовало разграничение между интерьером и экстерьером, формальным и повседневным, сухим и мокрым, черным и белым, полным и пустым — о Боже мой, дайте мне кто-нибудь холодный компресс!— Ты хочешь простоты, зайка?— Я хочу делового подхода к ночной жизни. Я закуриваю «Мальборо».— Продолжай говорить в этом духе, зайка, мы уже на пути к победе.— Чтобы оставаться на плаву, Уэверли, следует поддерживать репутацию хорошего бизнесмена и крутого во всех отношениях парня одновременно. — Я выдерживаю паузу. — А я — во всех отношениях крутой парень.— И, эээ, бизнесмен? — спрашивает Джей Ди.— Я слишком крут, чтобы отвечать на такие вопросы, зайка, — говорю, затягиваясь. — Вы что, не видели меня на обложке «Youth Quake»?— Нет, но… — говорит Уэверли, тут до нее доходит, и она восклицает: — Ах, так это был ты ! Ты выглядел просто великолепно !— Угу, — говорю я с некоторым сомнением в голосе.— Но я видела тебя на показе Кельвина Кляйна, зайка, и…— Я не был на показе Кельвина Кляйна, зайка, а заметила ли ты, что вся эта стена выкрашена в цвет «песто» Итальянский соус светло-зеленого цвета.
, а это — нарушение всех табу, а, пупсик? — De rigueur В соответствии с этикетом (франц.).
, — изрекает отпадное юное создание за спиной у Уэверли. — Виктор, — говорит та, — это Руби. Она — дизайнер мисок.— Дизайнер мисок? Ни фига себе!— Она делает миски из всяких материалов типа риса, — продолжает Уэверли, глядя мне прямо в глаза.— Миски из риса? Ни фига себе! — Я тоже смотрю ей прямо в глаза. — Ты что, не слышала, что я один раз уже сказал «ни фига себе!».Рокер-нытик тем временем выползает на середину танцпола и впадает там в транс, разглядывая зеркальные шары.— А этот гоблин здесь зачем?— Феликс раньше работал на Gap, — говорит Уэверли, вдыхая и выдыхая дым. — Потом он рисовал декорации для съемок «Real World» на Бали.— Не смей упоминать при мне это шоу! — скриплю я зубами.— Извини, дорогуша, сейчас такая рань ! Но прошу тебя, будь поласковее с Феликсом — он только что из нарколечебницы.— А что с ним случилось — алебастром траванулся?— Он дружит с Блоупоп и Пикл, а недавно сделал для Конни Чанг, Джеффа Цукера, Изабеллы Росселлини и Сары Джессики Паркер дизайн, эээ, санузлов.— Круто, круто, — одобрительно киваю я.— В прошлом месяце он отправился трахаться со своим бывшим дружком Джексоном на Бонневильские солончаки, а через три дня череп Джексона нашли в одном из болот, так что ты уж будь с ним поосторожнее.— Ага. Боже, ну и холодища здесь!— Я вижу здесь оранжевые цветы, бамбук, испанских швейцаров, слышу музыку Steely Dan, вижу Феллини. — Уэверли внезапно закашливается, выдыхает дым и гасит сигарету. — Я вижу семидесятые, зайка, и меня от этого тащит.— Зайка, ты посыпаешь пеплом мой клуб, — говорю я разочарованно.— А что ты думаешь об идее Феликса сделать здесь бар с соками?— Феликс думает о том, где бы ему уколоться лошадиным транквилизатором. — Я аккуратно бросаю окурок в протянутую мне Джей Ди полупустую бутылку из-под «Snapple». — Плюс, о Боже, зайка, неужели мне еще придется волноваться по поводу бара с соками, в котором торгуют только соками ? Ты не представляешь себе, сколько у меня и без этого проблем. Я тебя умоляю!— Так что, бар, значит, вычеркиваем ?— Я умоляю, — стону я, — давайте будем продавать сандвичи-субмарины, пиццу, даже гребаные начос. Какие вы, однако, с Феликсом muy muy Очень-очень (исп.).
чувствительные! — Зайка, ты как всегда прав, — говорит Уэверли, делая вид, что стирает пот со лба. — С тобой любое дерьмо нипочем.— Уэверли, послушай меня внимательно. Новый стиль — это отсутствие стиля.— Отсутствие стиля — это новый стиль? — переспрашивает она.— Нет, нет, новый стиль — это отсутствие стиля, — повторяю я нетерпеливо.— Отстой — это круто? — спрашивает Уэверли.Я хлопаю Джей Ди по плечу:— Вот видишь, она понимает!— Смотри, гусиная кожа! — демонстрирует мне свою руку Джей Ди.— И лимоны — повсюду лимоны, Виктор, — бормочет Уэверли, кружась на месте.— А дядюшку Хеши мы не пригласим, верно, зайка?— Сладкие сны состоят именно из этого Строчка из песни группы Eurytmics «Sweet Dreams»
— а, Виктор? — говорит Джей Ди, безразлично глядя на то, как Уэверли кружится по комнате. — За нами хвоста не было? — спрашиваю я, закуривая новую сигарету и тоже глядя на Уэверли.— Если ты задаешь подобные вопросы, не значит ли это, что ты осознал, как нехорошо открывать свой клуб за спиной у Дамьена?— Нечуткое замечание с твоей стороны. Мне придется ответить ударом на удар, — испепеляю я взглядом Джей Ди. — Твои представления о том, что круто и что не круто, пролетают со свистом мимо кассы, приятель.— Мне просто кажется, что если нам ноги переломают, то это будет совсем не круто, — осторожно замечает Джей Ди. — Причем из-за чего — из-за какого-то клуба ? Ты никогда не слышал такой поговорки: «Не поддавайся первому порыву»?— Дамьен Натчес Росс — примат, недостойный звания человека, — вздыхаю я. — А твоя линия в этом деле — прикидываться шлангом и молчать.— Но как тебе в голову пришла сама идея открыть еще один клуб?— Мой собственный клуб.— Дай я угадаю… Эврика! Друзья посоветовали? — Джей Ди дрожит, изо рта у него идет пар.— Я тебя умоляю! Я сам все придумал и просчитал бабки, педик противный.— Нашему мальчику скучно без хобби, да?— А нашему мальчику скучно без свежей задницы. Может, пора закинуться таблеткой прозака, гомик?— А тебе клизму поставить, чтобы трезво взглянул на реальность.— А тебе нужно остыть, детка, и это не шутки. Строчка из песни группы Led Zeppelin «Whole Lotta Love».
— Виктор, мы тут в бирюльки играем или как? — спрашивает Джей Ди.— Нет, мы не играем в бирюльки, мы собираемся в тренажерный зал. 25 В тренажерном зале рядом с «Утюгом» Иначе «Флэтайрон-билдинг», офисное здание в Манхеттене, похожее на утюг.
, на том участке Нижней Пятой авеню, который вошел в моду на прошлой неделе, мой тренер по фамилии Рид снимается в сюжете для программы «Entertainment Tonight» о тех тренерах знаменитостей, которые более знамениты, чем знаменитости, которых они тренируют. Сейчас в нашем зале — у которого нет названия, а только символ, под которым написан девиз: «Слабость — преступление. Не будь преступником», — под шеренгой низко подвешенных видеомониторов, на которых идут эпизоды из «Флинтстоунов», и приглушенным светом, льющимся из хрустальной люстры, мучаются Мэтт Диллон, Тони Брекстон, жена султана Брунея, Тим Джеффри и Ральф Файнз. Пара мужчин-моделей — Крег Палмер и Скотт Бенуа, которые злятся на меня за какую-то фразу, отпущенную мной по поводу везения Мэтта Ная, чтобы не встречаться со мной, накидывают на плечи полотенца и удаляются в раздевалку, интерьер которой создан Филиппом Старком. Дэнни Эррико из клуба «Equinox» Сеть дорогих оздоровительных центров в США.
купил это помещение для Рида, после того как номер Playgirl, в котором он появился, продался тиражом десять миллионов, вследствие чего Gap расторгла с ним соглашение об его участии в новой рекламе. Теперь Рид снимается в одной из главных ролей в фильме про детектива, напарниками которого являются пара гиббонов. Тренировки у Рида стоят 175$ в час, но он стоит этих денег до последнего цента (о чем я не раз говорил Хлое). У него длинные светлые волосы, которые он никогда не забирает в конский хвост, короткая и очень сексуальная щетина на лице, естественный загар, серебряная сережка в правом ухе, спортивный пояс, сшитый по спецзаказу, мускулатура такая идеальная, что кажется, будто с него живьем сняли кожу, регистрационный номер его черного «БМВ» — «ШАЛОПАЙ», в общем, все при всем. В зале так холодно, что пар поднимается от осветительных приборов, которые установила съемочная группа.Репортерша из «Details» опаздывает.— Извините, я заблудилась, — говорит она бесцветным голосом. На ней — черный кашемировый свитер, белый хлопчатобумажный шарф, белые шелковые брюки и (в полном соответствии со стандартным образом репортерши из «Details») — вязаные налокотники и велосипедная повязка с катафотом на предплечье. — Мне пришлось взять интервью у президента Габона Омара Бонго и его смазливого племянника, эээ… — она сверяется со своим блокнотом, — Спенсера.— Леди и джентльмены! — Рид поднимает руки над головой, представляя публике меня. — Виктор Вард, нынешний Мальчик Дня!Со стороны съемочной группы, которой совсем не видно за ярким светом прожекторов, направленных на тренажер StairMaster, доносится несколько сдавленных «приветов» и «салютов», после чего кто-то устало говорит:— Вы в кадре.— Сними темные очки, — шепчет мне Рид.— Я тебя умоляю! Тогда пусть выключат этот свет!— От тебя пахнет «Мальборо», — говорит Рид, подталкивая меня к тренажеру. — Ты не должен курить, мой мальчик. Это отнимает годы жизни.— Ага, старческие. Слов нет, как мне их жаль!— Да, ты за словом в карман не лезешь. Давай прыгай сюда, — говорит Рид, похлопывая чертово устройство по боку.— Сегодня я хочу работать над икрами, бедрами и, в обязательном порядке, над брюшным прессом, — подчеркиваю я. — Но умоляю, никаких бицепсов. Они и так уже слишком велики.— Что? Всего-то тринадцать дюймов, мой мальчик! — Рид устанавливает тренажер на режим «смешанный», отметка «10».— Смотри, на тебе футболка чуть не лопается, — поддразниваю его я.— Руки сейчас так же важны, как раньше грудь, — изрекает Рид.— Да, кстати, смотри, у тебя уже, похоже, сосок прорезается, — говорю я, показывая на прыщик, вскочивший у Рида на предплечье.— Стоп, — выдыхает режиссер с телевидения.— Виктор, — предупреждает Рид, — со дня на день я принесу этот твой чек, который банк отказался оплачивать…— Не волнуйся, Хлое все уладит.— Это бизнес, мой мальчик, — говорит Рид, выдавливая из себя улыбку. — А не благотворительная организация.— Слушай, если у тебя мало работы, то мне как раз нужны вышибалы.— У меня работы хватает, чувак.— Что? Ты называешь это работой? Знать, как устроен тренажер? Я тебя умоляю!— Мой доход постоянно растет, Виктор.— Послушай, я, конечно, не имею ничего против того, если мужчина продает себя за деньги — если, разумеется, он предохраняется должным образом и если ему хорошо платят…Рид дает мне подзатыльник и рычит:— Сейчас ты у меня приседать будешь.— И не забудь про пресс, — подчеркиваю я. — У меня сегодня фотосессия, зайка.— Отлично, — выкрикивает режиссер. — Вы в кадре. Автоматически, с места в карьер, Рид начинает хлопать ладонями и кричать:— Ты у меня сейчас будешь стараться, ты у меня будешь напрягать все мышцы, ты у меня вспотеешь, Виктор! Ты слишком зажат, приятель. Расслабься! Работай с душой!— Я отказался от кофеина, Рид. Я учусь расслабляться при помощи визуализации морских глубин. Я стараюсь преодолеть стремление проверять автоответчик каждые полчаса. Я обнимаюсь с незнакомыми людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Уэверли отделяется от сопровождающих ее зомби и уволакивает меня в сторонку от Джей Ди.— Харли Томпсон, Виктор, находится в Paramount, в номере люкс, где обычно останавливается Селин Дион, и пытается, как это, уговорить кое-кого сделать это без презерватива.— Так Харли Томпсон не в Финиксе ?— Об этом знают уже несколько человек, — резко переходит она на шепот. — Но никто не знает, почему он здесь.— А в этой комнате кто об этом знает? Только не говори мне, что один из этих кретинов, которых ты притащила с собой.— Попробуем выразиться следующим образом: Шерри Гибсон некоторое время не сможет больше сниматься в «Вечеринках на пляже».Уэверли жадно затягивается сигаретой.— Шерри Гибсон, Харли Томпсон — кажется, я улавливаю связь. Друзья, любовники, большой пиар.— Он подсел на крэк так мощно, что ему пришлось покинуть съемочную площадку после того, как он ударил Шерри Гибсон прямо по лицу, и теперь он поселился в Paramount под именем Кэрри Фишера.— Так что, он не будет сниматься в «Sun City»?— А Шерри Гибсон похожа на заплаканного енота.— Кто-нибудь знает об этом?— Никто, кроме moi. — Кто такой Муа?— Это я, Виктор.— Держу губы на замке.Я отхожу в сторону, хлопаю в ладоши, так что все присутствующие подпрыгивают, и выхожу на середину танцпола.— Уэверли, я хочу минималистский интерьер без особых примет. Что-нибудь элегантно-индустриальное.— Но с налетом космополитизма? — спрашивает она, едва поспевая за мной и закуривая на ходу еще одну «Бенсон энд Хеджес Ментол 100».— Для девяностых годов характерны прямота и искренность. Давай-ка подумаем в этом направлении, — говорю я, продолжая расхаживать по залу. — Я хочу что-нибудь подсознательно классическое, чтобы отсутствовало разграничение между интерьером и экстерьером, формальным и повседневным, сухим и мокрым, черным и белым, полным и пустым — о Боже мой, дайте мне кто-нибудь холодный компресс!— Ты хочешь простоты, зайка?— Я хочу делового подхода к ночной жизни. Я закуриваю «Мальборо».— Продолжай говорить в этом духе, зайка, мы уже на пути к победе.— Чтобы оставаться на плаву, Уэверли, следует поддерживать репутацию хорошего бизнесмена и крутого во всех отношениях парня одновременно. — Я выдерживаю паузу. — А я — во всех отношениях крутой парень.— И, эээ, бизнесмен? — спрашивает Джей Ди.— Я слишком крут, чтобы отвечать на такие вопросы, зайка, — говорю, затягиваясь. — Вы что, не видели меня на обложке «Youth Quake»?— Нет, но… — говорит Уэверли, тут до нее доходит, и она восклицает: — Ах, так это был ты ! Ты выглядел просто великолепно !— Угу, — говорю я с некоторым сомнением в голосе.— Но я видела тебя на показе Кельвина Кляйна, зайка, и…— Я не был на показе Кельвина Кляйна, зайка, а заметила ли ты, что вся эта стена выкрашена в цвет «песто» Итальянский соус светло-зеленого цвета.
, а это — нарушение всех табу, а, пупсик? — De rigueur В соответствии с этикетом (франц.).
, — изрекает отпадное юное создание за спиной у Уэверли. — Виктор, — говорит та, — это Руби. Она — дизайнер мисок.— Дизайнер мисок? Ни фига себе!— Она делает миски из всяких материалов типа риса, — продолжает Уэверли, глядя мне прямо в глаза.— Миски из риса? Ни фига себе! — Я тоже смотрю ей прямо в глаза. — Ты что, не слышала, что я один раз уже сказал «ни фига себе!».Рокер-нытик тем временем выползает на середину танцпола и впадает там в транс, разглядывая зеркальные шары.— А этот гоблин здесь зачем?— Феликс раньше работал на Gap, — говорит Уэверли, вдыхая и выдыхая дым. — Потом он рисовал декорации для съемок «Real World» на Бали.— Не смей упоминать при мне это шоу! — скриплю я зубами.— Извини, дорогуша, сейчас такая рань ! Но прошу тебя, будь поласковее с Феликсом — он только что из нарколечебницы.— А что с ним случилось — алебастром траванулся?— Он дружит с Блоупоп и Пикл, а недавно сделал для Конни Чанг, Джеффа Цукера, Изабеллы Росселлини и Сары Джессики Паркер дизайн, эээ, санузлов.— Круто, круто, — одобрительно киваю я.— В прошлом месяце он отправился трахаться со своим бывшим дружком Джексоном на Бонневильские солончаки, а через три дня череп Джексона нашли в одном из болот, так что ты уж будь с ним поосторожнее.— Ага. Боже, ну и холодища здесь!— Я вижу здесь оранжевые цветы, бамбук, испанских швейцаров, слышу музыку Steely Dan, вижу Феллини. — Уэверли внезапно закашливается, выдыхает дым и гасит сигарету. — Я вижу семидесятые, зайка, и меня от этого тащит.— Зайка, ты посыпаешь пеплом мой клуб, — говорю я разочарованно.— А что ты думаешь об идее Феликса сделать здесь бар с соками?— Феликс думает о том, где бы ему уколоться лошадиным транквилизатором. — Я аккуратно бросаю окурок в протянутую мне Джей Ди полупустую бутылку из-под «Snapple». — Плюс, о Боже, зайка, неужели мне еще придется волноваться по поводу бара с соками, в котором торгуют только соками ? Ты не представляешь себе, сколько у меня и без этого проблем. Я тебя умоляю!— Так что, бар, значит, вычеркиваем ?— Я умоляю, — стону я, — давайте будем продавать сандвичи-субмарины, пиццу, даже гребаные начос. Какие вы, однако, с Феликсом muy muy Очень-очень (исп.).
чувствительные! — Зайка, ты как всегда прав, — говорит Уэверли, делая вид, что стирает пот со лба. — С тобой любое дерьмо нипочем.— Уэверли, послушай меня внимательно. Новый стиль — это отсутствие стиля.— Отсутствие стиля — это новый стиль? — переспрашивает она.— Нет, нет, новый стиль — это отсутствие стиля, — повторяю я нетерпеливо.— Отстой — это круто? — спрашивает Уэверли.Я хлопаю Джей Ди по плечу:— Вот видишь, она понимает!— Смотри, гусиная кожа! — демонстрирует мне свою руку Джей Ди.— И лимоны — повсюду лимоны, Виктор, — бормочет Уэверли, кружась на месте.— А дядюшку Хеши мы не пригласим, верно, зайка?— Сладкие сны состоят именно из этого Строчка из песни группы Eurytmics «Sweet Dreams»
— а, Виктор? — говорит Джей Ди, безразлично глядя на то, как Уэверли кружится по комнате. — За нами хвоста не было? — спрашиваю я, закуривая новую сигарету и тоже глядя на Уэверли.— Если ты задаешь подобные вопросы, не значит ли это, что ты осознал, как нехорошо открывать свой клуб за спиной у Дамьена?— Нечуткое замечание с твоей стороны. Мне придется ответить ударом на удар, — испепеляю я взглядом Джей Ди. — Твои представления о том, что круто и что не круто, пролетают со свистом мимо кассы, приятель.— Мне просто кажется, что если нам ноги переломают, то это будет совсем не круто, — осторожно замечает Джей Ди. — Причем из-за чего — из-за какого-то клуба ? Ты никогда не слышал такой поговорки: «Не поддавайся первому порыву»?— Дамьен Натчес Росс — примат, недостойный звания человека, — вздыхаю я. — А твоя линия в этом деле — прикидываться шлангом и молчать.— Но как тебе в голову пришла сама идея открыть еще один клуб?— Мой собственный клуб.— Дай я угадаю… Эврика! Друзья посоветовали? — Джей Ди дрожит, изо рта у него идет пар.— Я тебя умоляю! Я сам все придумал и просчитал бабки, педик противный.— Нашему мальчику скучно без хобби, да?— А нашему мальчику скучно без свежей задницы. Может, пора закинуться таблеткой прозака, гомик?— А тебе клизму поставить, чтобы трезво взглянул на реальность.— А тебе нужно остыть, детка, и это не шутки. Строчка из песни группы Led Zeppelin «Whole Lotta Love».
— Виктор, мы тут в бирюльки играем или как? — спрашивает Джей Ди.— Нет, мы не играем в бирюльки, мы собираемся в тренажерный зал. 25 В тренажерном зале рядом с «Утюгом» Иначе «Флэтайрон-билдинг», офисное здание в Манхеттене, похожее на утюг.
, на том участке Нижней Пятой авеню, который вошел в моду на прошлой неделе, мой тренер по фамилии Рид снимается в сюжете для программы «Entertainment Tonight» о тех тренерах знаменитостей, которые более знамениты, чем знаменитости, которых они тренируют. Сейчас в нашем зале — у которого нет названия, а только символ, под которым написан девиз: «Слабость — преступление. Не будь преступником», — под шеренгой низко подвешенных видеомониторов, на которых идут эпизоды из «Флинтстоунов», и приглушенным светом, льющимся из хрустальной люстры, мучаются Мэтт Диллон, Тони Брекстон, жена султана Брунея, Тим Джеффри и Ральф Файнз. Пара мужчин-моделей — Крег Палмер и Скотт Бенуа, которые злятся на меня за какую-то фразу, отпущенную мной по поводу везения Мэтта Ная, чтобы не встречаться со мной, накидывают на плечи полотенца и удаляются в раздевалку, интерьер которой создан Филиппом Старком. Дэнни Эррико из клуба «Equinox» Сеть дорогих оздоровительных центров в США.
купил это помещение для Рида, после того как номер Playgirl, в котором он появился, продался тиражом десять миллионов, вследствие чего Gap расторгла с ним соглашение об его участии в новой рекламе. Теперь Рид снимается в одной из главных ролей в фильме про детектива, напарниками которого являются пара гиббонов. Тренировки у Рида стоят 175$ в час, но он стоит этих денег до последнего цента (о чем я не раз говорил Хлое). У него длинные светлые волосы, которые он никогда не забирает в конский хвост, короткая и очень сексуальная щетина на лице, естественный загар, серебряная сережка в правом ухе, спортивный пояс, сшитый по спецзаказу, мускулатура такая идеальная, что кажется, будто с него живьем сняли кожу, регистрационный номер его черного «БМВ» — «ШАЛОПАЙ», в общем, все при всем. В зале так холодно, что пар поднимается от осветительных приборов, которые установила съемочная группа.Репортерша из «Details» опаздывает.— Извините, я заблудилась, — говорит она бесцветным голосом. На ней — черный кашемировый свитер, белый хлопчатобумажный шарф, белые шелковые брюки и (в полном соответствии со стандартным образом репортерши из «Details») — вязаные налокотники и велосипедная повязка с катафотом на предплечье. — Мне пришлось взять интервью у президента Габона Омара Бонго и его смазливого племянника, эээ… — она сверяется со своим блокнотом, — Спенсера.— Леди и джентльмены! — Рид поднимает руки над головой, представляя публике меня. — Виктор Вард, нынешний Мальчик Дня!Со стороны съемочной группы, которой совсем не видно за ярким светом прожекторов, направленных на тренажер StairMaster, доносится несколько сдавленных «приветов» и «салютов», после чего кто-то устало говорит:— Вы в кадре.— Сними темные очки, — шепчет мне Рид.— Я тебя умоляю! Тогда пусть выключат этот свет!— От тебя пахнет «Мальборо», — говорит Рид, подталкивая меня к тренажеру. — Ты не должен курить, мой мальчик. Это отнимает годы жизни.— Ага, старческие. Слов нет, как мне их жаль!— Да, ты за словом в карман не лезешь. Давай прыгай сюда, — говорит Рид, похлопывая чертово устройство по боку.— Сегодня я хочу работать над икрами, бедрами и, в обязательном порядке, над брюшным прессом, — подчеркиваю я. — Но умоляю, никаких бицепсов. Они и так уже слишком велики.— Что? Всего-то тринадцать дюймов, мой мальчик! — Рид устанавливает тренажер на режим «смешанный», отметка «10».— Смотри, на тебе футболка чуть не лопается, — поддразниваю его я.— Руки сейчас так же важны, как раньше грудь, — изрекает Рид.— Да, кстати, смотри, у тебя уже, похоже, сосок прорезается, — говорю я, показывая на прыщик, вскочивший у Рида на предплечье.— Стоп, — выдыхает режиссер с телевидения.— Виктор, — предупреждает Рид, — со дня на день я принесу этот твой чек, который банк отказался оплачивать…— Не волнуйся, Хлое все уладит.— Это бизнес, мой мальчик, — говорит Рид, выдавливая из себя улыбку. — А не благотворительная организация.— Слушай, если у тебя мало работы, то мне как раз нужны вышибалы.— У меня работы хватает, чувак.— Что? Ты называешь это работой? Знать, как устроен тренажер? Я тебя умоляю!— Мой доход постоянно растет, Виктор.— Послушай, я, конечно, не имею ничего против того, если мужчина продает себя за деньги — если, разумеется, он предохраняется должным образом и если ему хорошо платят…Рид дает мне подзатыльник и рычит:— Сейчас ты у меня приседать будешь.— И не забудь про пресс, — подчеркиваю я. — У меня сегодня фотосессия, зайка.— Отлично, — выкрикивает режиссер. — Вы в кадре. Автоматически, с места в карьер, Рид начинает хлопать ладонями и кричать:— Ты у меня сейчас будешь стараться, ты у меня будешь напрягать все мышцы, ты у меня вспотеешь, Виктор! Ты слишком зажат, приятель. Расслабься! Работай с душой!— Я отказался от кофеина, Рид. Я учусь расслабляться при помощи визуализации морских глубин. Я стараюсь преодолеть стремление проверять автоответчик каждые полчаса. Я обнимаюсь с незнакомыми людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13