Гомосексуальность – это состояние, которое (как показали Берглер и другие исследователи) может «быть излечено», т. е. склонность к гомосексуальной деятельности может быть сильно уменьшена и даже ликвидирована; невозможно только полностью устранить физические проявления нарушений. Чем значительнее нарушения – тем серьезнее должно быть лечение, результат которого зависит от степени подавления чувств. Если утрата чувствительности тела достигла уже такой глубины, как в случае с Джоном, то решение проблемы затрудняется; в остальных случаях благоприятный результат достигается сравнительно легко. Конечно, многое зависит от умения и проницательности врача, который должен проявить также теплоту и способность глубокого понимания состояния пациента; ведь гомосексуал – не чудовище, а эмоционально больная личность. Объективно рассматривая его поведение, мы критически оцениваем его поступки, выясняем их мотивацию, оцениваем его объяснения; при этом субъективные переживания гомосексуала, связанные с оценкой своего поведения, не всегда совпадают с оценками врача. Содержат ли гомосексуальные отношения чувство любви, хотя бы в какой-то степени, и является ли гомосексуальный акт выражением любви? Если ответить на эти вопросы отрицательно, то придется отказаться от собственного утверждения о том, что секс является выражением любви; к тому же и сам гомосексуал описывает свои чувства к партнеру, применяя слова любви. Так, Джон постоянно говорил о своей любви к другу, и у меня не было причин сомневаться в подлинности его чувств, хотя они были полны противоречий, представляя собой причудливую смесь любви и ненависти, желания и негодования. Нельзя сказать, что Джон не понимал своих чувств; но он был не в состоянии что– либо с ними сделать. Свои переживания он описывал так: «Сохраняя связь с М., я в конце концов убедил себя, что все идет, как надо, и вообще все не так уж и плохо. В то же время в душе я его ненавидел за то, что я потерял из-за него свободу (хотя мне и хотелось, чтобы между нами все оставалось, как есть); и одновременно я любил его и не хотел его связывать. Может быть, все мои несчастья – это расплата за то горе, которое я причинил своей матери? Любил ли я М. по-матерински, давал ли ему что-то? Мне казалось, что он уже стал частью меня, но эта часть отделилась и находится далеко. Впрочем, от меня ушло многое. Так все и идет, от одного к другому, все проходит и теряется, увлечения приходят, потом забываются». Эту исповедь можно понять, если разобраться в ее противоречиях: здесь и ненависть к тем, кого любишь, и отвергание желаемого, и обида на того, кто похож на тебя самого; это и есть гомосексуальность – противоречивый, ненормальный образ жизни, и в то же время – единственный, знакомый гомосексуалу. Если мы хотим ему помочь – нам придется принять его таким, каков он есть. Конечно, это не значит, что мы одобряем его поведение; но мы должны попытаться понять его отчаянную нужду в объекте любви, поскольку его желание физической близости с другим ничем не отличается от желаний других людей. Беда в том, что способность выражения этих чувств у него жестко ограничена. Ведь любовь получает полноценное выражение только в гетеросексуальных отношениях, которые для гомосексуала недоступны, из-за его отягощенности чувством вины и греха. Однако потребность любить и быть любимым не пропадает, и она должна найти выход; и она находит эти выходы, используя всякие окольные и скрытые пути, сопровождаемая презрением к тому, без которого нельзя обойтись, и ненавистью к самому себе за эту зависимость. Поистине, трагический способ существования и тяжкие оковы для личности!
Беда еще и в том, что трагедия захватывает не только самого гомосексуала. Его сексуальность приносится в жертву ради искупления сексуальной вины кого-то другого, поэтому окружающие тоже не остаются безучастными. Проблемы мазохизма и гомосексуальности преследуют многих людей, присутствуя в их подсознании; об этом мы поговорим в следующей главе.
Глава 7.
Скрытая гомосексуальность.
Некоторые пациенты в ходе анализов обнаруживают скрытую склонность к гомосексуальности; об этом знает каждый психиатр. Эти люди поддерживают сексуальные отношения только с лицами другого пола, никогда не участвуют в гомосексуальных актах, никогда не испытывают влечения к лицам своего пола; но случается какое-то событие ( или сон), которое вдруг обнаруживает скрытые гомосексуальные чувства, и такое переживание производит шокирующее действие. Пациент начинает сомневаться в своей мужественности, так что психиатру приходится его успокаивать. Рассмотрим пример.
Уильям был моим пациентом в течение нескольких лет. Во время лечения он вступил в сексуальную связь с женщиной, которая была старше его. Ему было 28 лет, и он все еще жил со своим отцом, который сразу же решительно воспротивился этой связи, так что Уильям оказался в затруднении. Отец хотел, чтобы связь прервалась, женщина хотела продолжения и углубления отношений, а Уильям хотел только одного – быть свободным от всех. Он чувствовал вину по отношению к женщине, но не мог противиться отцу. По профессии он был архитектором и неплохо разбирался в своем деле, но не мог добиться настоящего успеха, хотя и желал этого. В этих обстоятельствах он чувствовал, что попал в ловушку, увяз и не может ничего предпринять. У него, однако, не было жалоб на свои сексуальные возможности; не было и чувства неудовлетворения своей сексуальной деятельностью.
Главной чертой его личности была склонность к мазохизму, и именно к его психической (а не физической) разновидности. Это выражалось в сильном чувстве неполноценности, в огорчениях по поводу отсутствия успеха в деле и в связи с неспособностью принимать решения. Физически он выглядел неплохо: не атлет, но человек с хорошо (даже чрезмерно) развитой мускулатурой; одна ко его мышцы были сильно напряжены и сокращены (контрактированы), создавая впечатление связанности тела, которое было крупным, волосатым, с нездоровым оттенком кожи, и выглядело отяжелевшим; движения давались ему не без труда. И еще одна черта указывала на существование проблемы: недоразвитые ягодицы и таз, который к тому же был слишком выдвинут вперед. В его поведении не было даже оттенка задора, свойственного молодости.
В ходе лечения его тело расслабилось, таз немного пополнел и стал более подвижным. Он приобрел некоторую уверенность в себе; в его поведении появилась твердость. Анализ помог ему решить многие проблемы в отношениях с отцом и прояснить чувства матери, до этого подавленные. В результате он оставил и отца и свою подругу, и поселился отдельно, заведя новых друзей и занявшись новыми делами.
Потом Уильям влюбился в другую женщину, которая тоже была старше его на несколько лет и к тому же занимала более высокое положение в обществе. Это началось как случайная связь, но сексуальные чувства оказались так сильны, что отношения стали более тесными и многообещающими, но дело осложнилось из-за трудностей личного характера, так как помимо разницы в возрасте, положении и жизненном опыте обнаружилась и разница в религиозной принадлежности. Эмоционально Уильям все еще не был готов к браку, поэтому, когда его подруга забеременела, он почувствовал опасность оказаться в ловушке, и реакция была одна – побыстрее удалиться.
Говорят, что в жизни каждого мужчины бывает три женщины: одна – та, которую он любит; другая – та, что любит его, и третья – та, на которой он женится. Думаю, это верно и по отношению к жизни женщины. Главная мысль состоит в том, что брак – это часто компромисс. Романтика, как и возбуждающая сексуальная связь, нередко оканчивается разрывом отношений. Возможно, человека лишает желанного счастья чувство сексуальной вины, таящееся на дне души. В рассматриваемом случае ни Уильям, ни его подруга не были достаточно зрелыми людьми, чтобы сохранить свои отношения ради тех существенных ценностей, которые в них заключались. Уильям не спешил жениться, он боялся попасть в ловушку, связав себя прочными обязательствами; ему вспомнилось чувство вины, пережитое с предыдущей женщиной, и это его тревожило и мучило. Он думал о том, что способен предложить своей подруге только сексуальное удовольствие, в отличие от тех мужчин, которые вместе с замужеством могли бы дать ей достойное положение в обществе, и это заставляло его чувствовать свою неполноценность. Так или иначе, но отношения распались из-за мелких ссор, ревности, взаимных обид и упреков, а с ними ушли и сексуальные чувства. Но интересно, что хотя их сексуальное возбуждение уменьшилось, их потребность друг в друге возросла. Оставшись без подруги, Уильям впал в отчаяние; сидя один в своей квартире, он подолгу предавался мрачным мыслям. Связь еще продолжалась некоторое время, принося недолгие вспышки добрых чувств и краткое удовольствие, но каждый понимал, что это не может продолжаться постоянно; страх быть отвергнутым отравлял настроение каждому из них.
Случай, напомнивший о гомосексуальности, произошел, когда Уильям понял, что он цепляется за свою подругу, как за родную мать. Он подумал, что надо построить свою собственную жизнь, и достаточно значительную, чтобы иметь опору для своей индивидуальности. Он понял, что чувство уверенности в себе невозможно обрести, находясь в зависимости от другого человека. Он попытался завести новых друзей, в первую очередь – мужчин, с которыми до этого почти не дружил.
Среди его новых друзей оказались двое мужчин, живших вместе. Он знал, что они гомосексуалисты, но все же принял приглашение и пришел к ним в гости; когда друзья пригласили его остаться на ночь, он почувствовал, что это связано с риском гомосексуальных предложений, но согласился. Ночью такие предложения последовали, но Уильям отверг их; тем не менее, он чувствовал, что намеренно стал участником сомнительной ситуации, и что гомосексуальность его чем-то привлекает, хотя его ум отвергает подобное поведение.
Как же можно истолковать поступок Уильяма, учитывая особенности его личности? Мог ли он поддаться на уговоры и вступить в гомосексуальную связь, если бы не сопротивлялся так активно? Если основываться на утверждении Берглера о том, что психический мазохизм и гомосексуальность взаимосвязаны, то можно было бы ожидать проявления им соответствующей склонности. И действительно, в его личности была такая тенденция, хотя это и не превратило его в гомосексуалиста; это только обнажило путаницу и противоречия в его чувствах и неустойчивость характера его сексуальности, которая раньше не появлялась.
Уильям не был исключением среди пациентов, поскольку у большинства из них обнаружился гомосексуальный компонент личности, подтвердивший, что скрытая гомосексуальность (в какой-то степени) может быть свойственна любому невротическому индивидууму. Проблема имеет широкое значение, поскольку утвердилось мнение о том, что неврозы в наше время – весьма распространенное явление и затрагивают, так или иначе, каждого представителя нашей культуры. Присутствие скрытых гомосексуальных чувств в составе так называемой нормальной личности дает простое объяснение той привлекательности (смешанной с отвращением), которой пользуется явный гомосексуал у «нормальных» людей. Все же, несмотря на наличие подобных настроений, невозможно логически обосновать заключение писателя А. Эллиса (и других, подобных ему), утверждавшего, что гомосексуальность равноценна гетеросексуальности, и что предпочтение той или иной ориентации – всего лишь дело вкуса, вроде того как «один предпочитает блондинок, а другой – брюнеток».
Особое значение гомосексуальной тенденции в личности Уильяма можно понять, изучив его отношения с родителями. Уильям боялся своего отца, и хотя в душе восставал против него, внешне полностью ему подчинялся. Мать он обожал, как человека, чья любовь и преданность к нему были вне всяких сомнений. Фактически она принесла себя в жертву ради семьи и умерла, когда сыну было 14 лет, так что он помнил ее довольно смутно. Ребенком он был с ней очень близок, и она постоянно опекала его, пожалуй, даже слишком; это вызывало вспышки протеста с его стороны, случавшиеся достаточно часто, за которые он потом сильно себя винил. Когда он был ребенком, то отлучение от груди проходило очень трудно; а мысль о том, что он должен оставлять свою мать и передвигаться самостоятельно, просто не умещалась у него в голове. Отлучение от груди вызвало у него чувство отверженности и заброшенности; подобные же чувства он испытал потом, переживая разрыв со своей подругой.
Мать и сын были связаны общей заботой о приучении его к аккуратному отправлению естественных надобностей; это и подорвало его индивидуальность и самостоятельность. Обучение правилам гигиены в туалете и контроль за состоянием кишечника начались рано и оставили свой знак в виде сильно подтянутых и сокращенных ягодиц, да к тому же мать постоянно ставила ему клизмы, так что ему запомнилось пребывание в этой пассивной, «женской» по отношению к ней позиции. Это тоже создало основу более позднего чувства «пребывания в ловушке», устроенной женщиной. Желание инцестуальной связи с матерью послужило, вероятно, причиной нескольких попыток, предпринятых Уильямом, чтобы соблазнить свою старшую сестру, когда он уже достиг половой зрелости.
Все эти переживания затрудняли и ограничивали сексуальную функцию Уильяма, когда он стал взрослым, так что ему было трудно даже приблизиться к девушке, не испытывая при этом неловкости и неуверенности, а когда произошло крушение его любви и возникла необходимость в новой сексуальной связи, он просто впал в отчаяние. Его настроение заметно ухудшилось, он выглядел угрюмым, растерянным и напуганным. Именно это состояние вовлекло его в тот неудачный инцидент с гомосексуалистами, о котором говорилось выше. На бессознательном уровне гомосексуальный образ действий казался самым легким выходом из трудностей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54