А вследствие того, что выходцы из Латинской Америки проживают преимущественно в самых важных с точки зрения выборов штатах (Техас, Флорида, Калифорния), ключевыми факторами формирования внешней политики Соединенных Штатов становятся Центральная и Южная Америка. В совокупности, изменения внешней и внутренней политики возвращают государство к той роли в международной жизни, которую Америка играла на протяжении большей части истории.

СОПРОТИВЛЯЮЩАЯСЯ АМЕРИКА

Существуют две принципиальные позиции по отношению к роли Америки в мировых делах. С одной стороны, исчезновение мощного стимулирующего фактора в лице коммунизма привело не только к замедлению роста военной мощи, но и к изменению по литических приоритетов. Потенциал страны позволяет диктовать свои условия любой мировой структуре, но вместо этого США предпочитают проявлять добрую волю. Именно по этой причине большинство стран не стремятся к объединению против господства Америки. Вот почему даже Мексика, несмотря на давние традиции антиамериканских настроений, пытается в настоящее время связать собственную экономику с Соединенными Штатами. Президент Фокс ясно заявил о своем желании сделать эти страны «настоящими друзьями, истинными партнерами и добрыми соседями»(2).
С другой стороны, все мировое сообщество прекрасно понимает, что нынешняя политика Соединенных Штатов как либеральной сверхдержавы может измениться в новых исторических условиях. Культурные и политические традиции сдерживают стремление к международному вмешательству и способствуют широкому распространению умеренных и центристских взглядов. Однако если интерес к международным делам и дальше будет угасать с той же скоростью, то и умеренные политические слои также быстро уйдут в небытие. В настоящее время Америка больше похожа на ленивого шерифа, чем на голодного гегемона(3). И если Соединенные Штаты потеряют интерес к роли шерифа, то никто уже не соберет по тревоге отряд ополчения.
Рассмотрим события последнего десятилетия. Армия Саддама Хусейна оккупировала Кувейт летом 1990 года. В ответ на это Вашингтон мобилизовал армию в 700 тысяч человек, включая 540 тысяч американцев. Цели были продиктованы необходимостью выдворения иракских вооруженных сил с территории Кувейта. На протяжении последнего десятилетия XX века американцы держали иракский режим в изоляции от остального мира. То же самое произошло и на Балканах. Слободан Милошевич, последний приверженец этнических чисток в Европе, обратил свое «извращенное» политическое внимание на Боснию и Косово. Международной коалиции во главе с американцами пришлось вмешаться вновь, дабы остановить массовое кровопролитие в Боснии, а затем выгнать сербские войска из Косово. Вашингтон оказывал поддержку сербской демократической оппозиции, которая в конечном счете свергла Милошевича, арестовала его и отправила в Гаагский трибунал., Американским войска остались в регионе, чтобы поддерживать шаткий мир. Столь же оперативно и мощно Вашингтон отреагировал на террористическую атаку в сентябре 2001 года. По прошествии нескольких дней были мобилизованы тысячи американских солдат, сотни самолетов и десятки военных кораблей, которые отправились на Средний Восток.
Существовали, тем не менее, вполне определенные границы вмешательства Соединенных Штатов. Саддам Хусейн со своим диктаторским режимом смог выжить только потому, что Джордж Буш-старший не отважился на вторжение на территорию Ирака и оккупацию Багдада. И хотя ставкой были запасы нефти, Сенат отклонил резолюцию о начале войны против Ирака с перевесом в несколько голосов (52 против 47). Колин Пауэлл, впоследствии председатель Объединенного комитета начальников штабов, также выступал против войны с Ираком(4). Нежелание Билла Клинтона посылать наземные войска в Югославию в целях защиты Косово и свержения Милошевича также объяснялось высокой степенью риска военных потерь. И хотя Клинтон поручился, что ни один солдат не ступит на землю Югославии, Палата представителей американского Конгресса не выказала ни малейшего энтузиазма по поводу военного вмешательства.
Американский ответ на террористические атаки не встретил сопротивления. Конгресс, а также весь американский народ поддержали идею военной операции. Но это был исключительный случай. Впервые под ударом оказались сами Соединенные Штаты, а вовсе не нефтяное государство-союзник в Персидском заливе и не притесняемое этническое меньшинство на Балканах. Кроме того, война с терроризмом ослабила желание американцев придерживаться более традиционного политического курса.
Если американские политики перенесут на мировую арену методы, к которым они привыкли у себя на родине, США вполне могут лишиться своего статуса задолго до того, как другие государства окажутся готовы к бремени лидерства. А поскольку мир останется «без надзора», агрессия того рода, какую недавно продемонстрировали Ближний Восток и Балканы, будет неуклонно нарастать. Никакое другое государство не имеет достаточной военной мощи и политической силы, чтобы изгнать иракские войска из Кувейта или югославскую армию из Косово. Не выбери Соединенные Штаты в начале 1990-х годов политику сдерживания Саддама Хусейна, Ирак сегодня контролировал бы и Кувейт, и Саудовскую Аравию, и грандиозные нефтяные запасы этих государств. Что же касается Балканского полуострова, он мог стать источником угрозы для всей Юго-Восточной Европы – угрозы, способной поставить под вопрос уместность и легитимность существования НАТО и всего ЕС.
Подобное описание будущего – не пустая фантазия. Это мир, к которому мы движемся с наибольшей вероятностью. Как ни парадоксально, закат американского однополярного мира может начаться в самой Америке. Учитывая историческую традицию невмешательства в мировую политику, принципы, лежащие в основе большой стратегии, будут способствовать ослаблению стремления США взваливать на себя ношу международных обязательств.
Уяснив, каким образом внутренняя американская политика будет влиять на внешнюю, мы можем предугадать развитие ситуации в будущем. И в этом смысле крайне важно различать две разные силы – стабильную, или самодостаточную, и растущую. К первой разновидности принадлежит та элита, которая достигла пика своей карьеры; она не желает менять существующий порядок, пытаясь сохранить status quo. В свою очередь, растущая сила постоянно находится в движении. Она не удовлетворена современным состоянием дел, а потому хочет изменить ситуацию на прямо противоположную. Другими словами, стабильные структуры берут на себя всевозможные обязательства, потому что должны, а не потому, что могут выполнить их. Чаще всего деятельность подобных организаций мотивирована необходимостью, а не возможностью. Развивающиеся структуры берут на себя внешние обязательства, когда могут, а не когда должны; их поведение мотивируется именно возможностью, а не необходимостью
Соединенные Штаты представляют собой стабильное государство. Они приложили много усилий по созданию современной международной системы, которая в значительной степени защищает американских интересы и американские ценности. Отсюда следует, что Америка обязана «вкладываться» в поддержание существующего баланса и в отражение угрозы ее собственной территории. Но это вовсе не означает нового комплекта международных обяза тельств. Напротив, Америке следует избавиться от наиболее обременительных из них, сложившихся в годы «холодной войны».
Обозревая прошлое с высоты настоящего, мы замечаем нечто странное в истории 1990-х годов XX века. «Холодная война» закончилась, когда Россия распрощалась с союзниками из Восточной Европы. Советский Союз распался, и на его месте оказалась слабая Россия; исчезла основная причина международной активности Соединенных Штатов. Тем не менее Америка не только сохранила многочисленные обязательства времен «холодной войны», но и в значительной степени умножила их.
НАТО, устав которого предписывает странам-участникам Альянса защищать друг друга в случае; агрессии, недавно принял в свои ряды три новые страны и готовится принять еще несколько. После войны в Косово большая часть бывшей Югославии оказалась под опекой НАТО – таким образом, международные обязательства Соединенных Штатов в Европе на протяжении 1990-х годов XX века продолжали расти. Что касается Восточной Азии, здесь Америка расширила свое военное сотрудничество с Японией; в результате американский ВМФ получил несколько новых баз в Юго-Восточной Азии. В Латинской Америке Соединенные Штаты оказалась вовлечены в конфликт между правительством Колумбии и повстанцами-наркодельцами. Все вышеперечисленные события произошли до сентябрьской трагедии 2001 года, которая вновь привлекла внимание страны к международной политике. Подобное поведение стабильной силы, которая, согласно геополитической логике, должна была сокращать международные обязательства, а не расширять их, представляется странным.
Самым верным, на наш взгляд, объяснением столь необычного поведения является то, что последнее десятилетие было скорее отклонением от нормы, чем индикатором грядущего вектора американской политики. «Холодная война» закончилась, однако чиновники и выборные представители продолжают мыслить и действовать прежними категориями. Большая часть тех, кто стремился к активной международной деятельности на протяжении 1990-х годов, закалилась в боях «холодной войны». Среди них сенаторы Ли Гамильтон, Джозеф Виден и Джесси Хелмс. В администрации Джорджа Буша-старшего – Джеймс Бейкер, Брент Скоукрофт и Ричард Чейни, при Билле Клинтоне – Уоррен Кристофер, Лес Аспин и Энтони Лейк, а при Джордже Буше-младшем – тот же Чейни, Дональд Рамсфелд и Пол Волфовиц. Проведя большую часть своей карьеры в борьбе с Советским Союзом, они сформировали предвзятое мнение относительно роли Америки в мировой политике.
Последнее десятилетие XX века отмечено еще одной особенностью, которая предопределила будущее развитие событий. Девяностые годы в Америке стали эпохой невероятного экономического подъема: бюджет имел огромный профицит, а потому ни демократы, ни республиканцы не пытались ограничить расходы на оборону. В эру всеобщего изобилия никто и не думал о бережливости: государство имело солидный резерв, а потому могло себе позволить активную, экспансионистскую и расточительную внешнюю политику.
Кроме того, 1990-е годы были замечательны еще одной особенностью: американские войска регулярно участвовали в боевых действиях, однако число раненых и убитых явно не соответствовало масштабам конфликтов и было заметно меньше ожидаемого. Около полумиллиона американских солдат и офицеров участвовали в «войне в Заливе», а потеряли убитыми всего 147 человек. Во времена президентства Клинтона армия воевала на Ближнем Востоке, в Африке, на Балканах и Гаити. Когда в Сомали в результате спецоперации погибли 18 пехотинцев, Билл Клинтон мгновенно вывел войска. Во всех остальных случаях Соединенные Штаты вообще обошлись без человеческих потерь. С одной стороны, это свидетельствует о профессионализме американской армии, а с другой – отнюдь не подтверждает глобального превосходства американцев.
Благоприятная ситуация, обеспечившая Америке процветание и лидерство в 1990-е годы, постепенно ухудшалась. И теперь мы становимся свидетелями глобальных изменений на Капитолийском холме. Более 50% нынешних сенаторов и 60% выборных представителей заняли свои кресла после 1992 года. Американцы, которые закончили колледж после падения Берлинской стены, ныне активно вливаются во власть. Эти люди не принимают в расчет важнейшие исторические события: Мюнхен, Перл-Харбор, воссоединение Европы и «железный занавес» – все то, что служило интеллектуальным и политическим обоснованием международного присутствия США на протяжении последних пятидесяти лет. Как отметил Карл Мангейм в своем классической статье о политических эффектах смены поколений, «ранние впечатления имеют тенденцию складываться в естественную картину мира» и влияют на интерпретацию индивидуального жизненного опыта(5).
Опросы общественного мнения показывают, что возраст респондентов является значимым при ответах на вопросы из области социальной жизни и культуры и менее значимым – при ответах на вопросы из сферы внешней политики(6). Большинство этих опросов проводилось в годы «холодной войны»; впрочем, мы праве ожидать схожего отношения к проблеме «Восток-Запад» у разных поколений. Окончание «холодной войны» предопределило мировоззрение нового поколения американцев. Опросы общественного мнения демонстрируют, что большинство современных американцев в возрасте между 18 и 29 годами проявляют значительно меньший интерес в отношении внешней политики по сравнению с прежними поколениями(7).
Причина охлаждения интереса к вопросам международного присутствия определяется не только исчезновением серьезной внешней угрозы. Молодые американцы посвящают гораздо меньше времени изучению истории, чем старшее поколение. Исследование 1999 года, охватившее 55 самых известных университетов и колледжей страны, показало, что ни один из них не имеет обязательного курса американской истории, а в 78% из них история как предмет изучения отсутствует в учебном плане вообще. Среди выпускников указанных учебных учреждений лишь 35% смогли назвать действующего президента Соединенных Штатов в канун Корейской войны и только 40% знали о том, что битва при Бульже состоялась во время Второй мировой войны. Выпускные экзамены также продемонстрировали крайне слабые познания школьников в области американской и мировой истории(8).
Молодые американцы не хотят находиться в изоляции; они гораздо больше Путешествуют по свету, а многие с радостью участвуют в процессе глобализации мировой экономики. Однако быть космополитом еще не значит быть интернационалистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72