– неожиданно жалобным голосом заговорил Бобриков. Ну прямо-таки артист! – Эти чертовы жестянщики никогда не торопятся… Знаете, какая у нас очередь на правку кузовов? Почти на полгода.
Вика сидела на диване и спокойно смотрела на него: дескать, давай выговаривайся, а сделаешь все равно так, как я скажу…
– Тяжела шапка Мономаха, – насмешливо заметила она.
– Все прямо с ума сошли с этими машинами… – капризничал Бобриков.
Вадим зашевелился на своем стуле, собираясь встать, – от Михаила это не укрылось, он тут же схватился за трубку, набрал короткий номер.
– Кто это, Саша? Позовите мне Сорокина. Не видно? Хоть из-под земли достаньте! – Голос начальника поднялся до крика. – Пусть он подойдет к зеленому «Москвичу» с развороченным задом, а потом – ко мне. Ясно? – Он повернулся вместе с креслом к Вике: – Вот так начальник нарушает принятый порядок, отвлекает мастера от текущей работы и бросает на блатной заказ.
– Будто твои мастера не умеют халтурить! – усмехнулась Вика, закуривая.
После замужества она еще больше похорошела. Бобриков то и дело задерживал на ней свой ускользающий взгляд. Вика машинально сдвинула колени. Сейчас в моде были короткие юбки, платья. Не только юные девушки, но и почтенные матроны щеголяли в коротких юбках, хотя здравый смысл подсказывал, что их расплывшиеся телеса не следовало бы выставлять напоказ. Что шло девушкам, то отнюдь не украшало зрелых дам. Савицкая выглядела все еще девушкой: стройная фигуpa, на лице с крупными светло-карими глазами ни одной морщинки.
В кабинет без стука вошел грузный рабочий с недовольным лицом, он был в спецовке с засученными рукавами, замасленном синем берете, из кармана длинным синим фитилем свисала ветошь.
– Видел? – коротко спросил начальник.
Сорокин кивнул и уставился на Вику. Вадима он в упор не видел. У рабочих станций технического обслуживания давно сложилось к своим многочисленным клиентам этакое снисходительно-покровительственное отношение. Возможно, примешивалась и доля презрения, но его тщательно скрывали, потому что от этих самых клиентов нескончаемым ручейком текли в карманы автослесарей рубли, трешки, пятерки за те самые услуги, которые они обязаны выполнять бесплатно. Услуги услугами, рассуждали автолюбители, а доброе и внимательное отношение мастера к твоему автомобилю нужно чем-то подогревать. И «подогревали» деньгами. Чумазые слесари равнодушно совали во вместительные карманы спецовок деньги и даже не удосуживались поблагодарить – это просто стало нормой. Швейцар в ресторане и тот поклонится, получив чаевые, а слесарь и ухом не поведет.
У Саши Сорокина тоже оттопыривался карман, наверное, к концу смены в нем много наберется смятых рублей, трешек, пятерок…
– Где это вас так угораздило? – безошибочно признав в Вадиме владельца машины, соизволил Саша взглянуть на него.
Казаков коротко рассказал.
– И что же, ни одного свидетеля не нашлось? – тоном следователя задавал вопросы кузовщик.
– Сашок, нужно быстро выправить багажник, бампер поставим новый, понимаешь, товарищ уезжает в заграничную командировку на машине… – голубем заворковал Бобриков. – Не можем ведь мы ударить в грязь, лицом перед Европой? Кстати, товарищ – журналист. Выполнишь хорошо работу – напишет о тебе в «Вечерку».
– Сегодня у нас что? – пристально глядя на начальника, медлил Саша, будто спрашивая взглядом: соглашаться или еще потянуть кота за хвост? – Вторник? К субботе постараюсь…
– Уж постарайся, Сорокин, – мурлыкал начальник. – У тебя ведь золотые руки. Кто лучше тебя сделает?
– Руки-то у меня одни, а машин – фь-ют! – присвистнул тот. – Одно дело шприцем в масленки тыкать, другое – выпрямлять и красить железо, да так, чтобы комар носа не подточил… Я скоро оглохну, товарищ начальник! Переведите меня на линию смазки и мелкого ремонта.
– Ты у меня лучший на станции кузовщик! – сказал Бобриков. – А делать техобслуживание сможет любой.
– Они вдвое больше меня монет заколачивают, – пожаловался кузовщик.
– Ключи? – быстро взглянул на Вадима Михаил Ильич.
Казаков послушно протянул Саше ключи от машины. Тот подбросил их на ладони, выразительно посмотрел Казакову в глаза и как-то боком вышел из кабинета.
– Сделает, – улыбнулся Бобриков. – Вот так приходится каждый раз расстилаться перед ним… Как же, лучший наш кузовщик! – Он повернулся к Савицкой: – Вечером я заеду к вам. В семь пятнадцать, ладно? Вася будет дома?
Во время их беседы в кабинет несколько раз заглядывали, но тут же прикрывали дверь. Михаил Ильич с кресла переместился на край стола, одна короткая нога его в модном, на толстой подошве и высоком каблуке, полуботинке нервно подрыгивала.
– Я скажу, чтобы Попков тебе позвонил, – ответила Вика и поднялась с дивана, оставив после себя округлую ямку. Вадим удивился: почему она мужа назвала по фамилии?
Михаил Ильич пружинисто спрыгнул со стола, он был ниже Казакова на полголовы, даже туфли на высоком каблуке не прибавили ему роста.
– Значит, ты тоже стал автомобилистом? – добродушно улыбнулся он Вадиму. – Не завидую я тебе… Тяжкая доля – в наш просвещенный век иметь личный транспорт! – Он притворно вздохнул. – Машины продают и продают, а станций технического обслуживания не хватает. Конечно, строят, скоро еще три вступят в строй, но ведь это для такого города, как Ленинград, капля в море!
– Надеюсь, ты возьмешь под свое высокое покровительство Вадима, великий человек? – произнесла Вика.
В серых глазах Бобрикова что-то мелькнуло, будто компьютер в его голове щелкнул и выкинул карточку с точным ответом. Он широко улыбнулся, протянул короткую руку с рыжими волосками на запястье.
– Вика, дай Вадиму мой домашний телефон. – В его голосе прозвучали повелительные нотки.
– Я, кажется, пока еще не твой личный секретарь, – отпарировала Савицкая.
– А что? Бросай свое искусство и поступай ко мне. Ты будешь самой красивой секретаршей в нашей системе.
– Я подумаю, – сказала Вика.
– О чем?
– О твоем предложении… У меня масса знакомых автомобилистов. Да они меня на руках будут носить, когда узнают, что я работаю на станции технического обслуживания…
Бобриков рассмеялся, подошел к письменному столу, чиркнул цифры на отрывном листке и протянул Казакову:
– Звони после семи, учти: в десять вечера я уже баю-бай. Вы, журналисты, небось поздно встаете, а я в восемь ноль-ноль как штык на работе.
Когда они подошли к остановке автобуса, Вадим вспомнил, что позабыл на заднем сиденье этот чертов справочник по радиотехнике. Возвращаться не захотелось, придется снова заглянуть в Дом книги и купить книжку.
– У тебя было что-нибудь с ним? – неожиданно спросил Вадим, глядя на проносящиеся по Московскому проспекту машины.
Отсюда, со стоянки, казалось, что они мчатся с огромной скоростью, а на переходах толпы нетерпеливых прохожих, того и гляди, кто-нибудь выскочит на проезжую часть. Такое ощущение – когда ты стоишь на земле, а в автомобиле езда в городе не кажется быстрой, наоборот, такое впечатление, будто ты еле ползешь. Кругом понавешены знаки, ограничивающие скорость. Лишь таксисты на них не обращают внимания.
– Какое это имеет значение, – не отвела глаз Вика.
– Он прямо как петух скреб крылом вокруг тебя.
– Он скорее похож на барсука, – улыбнулась Вика. – На юркого толстенького барсучка! Мой Вася любит повторять пословицу: «Кто любит попа, кто – попадью, а кто – попову дочку!»
– Мудрый твой Вася… Не зря ты за него замуж вышла.
– Я еще не встречала женщины, которая не хотела бы выйти замуж, – рассмеялась Савицкая.
Подошел автобус, но не тот, который они ждали. Пассажиры не спеша заходили в салон, шофер курил сигарету и наблюдал за посадкой в зеркало заднего обзора. Зашипела пневматика, двери с визгом затворились. Между створок петушиным хвостом торчала пола оранжевого платья. В сквере напротив остановки тянулись к солнцу тонкие деревца с крупными листьями, которые уже припорошила пыль.
– Ты знаешь, мне повезло с мужем, – улыбнулась Вика. – Попков – современный мужчина, он не досаждает, не мешает жить, как мне хочется.
– А ты ему?
– Попков привозит домой вкусную еду, фрукты… – Она, скрывая улыбку, сбоку по-птичьи взглянула на него: – Тебе не нужны орехи фундук? Или грецкие? А натуральный мед? Есть настоящее прованское масло, любые консервы.
– Почему ты зовешь его Попковым?
– Я как-то не задумывалась об этом, – беспечно ответила она. – Наверное, потому, что он Попков.
– Странная логика, – усмехнулся Вадим.
Умная, ироничная Вика что-то скрывала, оттого их разговор не был искренним. Хотя молодая женщина и говорила, что довольна замужеством, Вадим в это не верил: он хорошо помнил толстого и на вид добродушного увальня Васю, его бархатный взгляд, которым он обволакивал женщин. Василий не был глупым, он в свое время окончил Ленинградский политехнический институт, поработал несколько лет инженером, потом неожиданно ушел в торговлю. И вот уже много лет заведует овощным магазином. В то, что он просто честный человек, Вадим не очень-то верил – его нюх газетчика подсказывал, что Попков опытнейший деляга и умеет шито-крыто обтяпывать свои темные дела-делишки… Но вот почему Вика Савицкая связала свою судьбу с этим человеком, он никак не мог взять в толк. Ведь она не нуждалась, у нее самой всего было достаточно: единственная любимая дочь обеспеченных родителей, отличная квартира в городе, дача в Комарове… Тут было что-то другое, а что именно – Вадим не знал. Судя по всему, Вика тоже на этот раз не собиралась быть с ним до конца откровенной.
– Не мучайся, Вадим, – улыбнулась она. – Все-то вам, писателям, нужно знать, поковыряться в чужой жизни… А зачем тебе это? Думаешь, когда-нибудь используешь в своих повестях-романах?
Нет, об этом Вадим не думал. Ему все еще эта красивая язвительная женщина была не безразлична, он помнил все встречи с ней, доверительные разговоры на заливе, когда он чувствовал в ней не только женщину, но и внимательного друга, с которым можно говорить обо всем.
– Мне жаль, что я тебя потерял, – признался он.
– Почему потерял? – обезоруживающе посмотрела она на него. – Ничего не изменилось, я такая же, как и была.
– Ты замужем.
– Замужем – да, но не в рабстве, – возразила она. – Я тебе уже говорила, что Попков нисколько не ограничивает мою свободу, – таково было мое главное условие.
Многие девушки, выходящие замуж, думают, что они смогут перед мужем ставить какие-то условия! Родив ребенка и окунувшись с головой в домашнее хозяйство, молодая женщина быстро избавляется от наивных, романтических иллюзий. Семья развивается по своим законам. И лишь потом, когда женщина почувствует свою силу и изучит слабые места своего мужа, она сможет при желании подчинить его и верховодить в доме. Только до этого момента не все дотягивают – многие еще раньше расходятся.
Все это и высказал Вадим Савицкой на автобусной остановке. Они и не заметили, как пропустили свой автобус. Солнце будто расплавило широкие окна на девятиэтажном здании, над крышами медленно двигались кучевые облака, со стороны аэропорта «Пулково» доносился рев турбин взлетающих лайнеров. Желтая с красными полосами аварийная машина стояла на перекрестке, высоко над ней на тонкой блестящей ноге замерла металлическая корзинка, в которой стояли два ремонтника. Жмурясь от яркого солнца, они соединяли над головой какие-то провода. Перед потухшим светофором выстроились троллейбусы. Регулировщик в белых перчатках с раструбами до локтей показывал транспорту объезд – полосатый жезл в его руках крутился как пропеллер.
– Помнишь, я тебе когда-то говорила, что хотела бы испытать все то, что предназначено нормальной бабе: замужество, роды, кухню, хозяйство.
– Ну, и ты счастлива?
– Попков меня устраивает во всех отношениях, – продолжала она. – Он очень хозяйственный, любит украшать квартиру, правда, не всегда у него хватает вкуса…
– Он знакомит тебя со своими торгашами и гордится тобой… – в тон ей вставил Вадим.
– Могу же я ему доставить такую маленькую радость!
– И все-таки, почему ты вышла за него?
– Наверное, потому, что люблю себя, – неожиданно призналась Вика.
– Какой-то парадокс! – покачал головой Вадим. – Как ты можешь с этим павианом…
– Оставь его в покое! – потеряла терпение Вика. – Я тебе сотый раз повторяю: я совершенно свободна! Дошло до тебя или нет? Этим далеко не каждая замужняя женщина может похвастаться… У меня такое впечатление, что ты после своей деревни малость отупел, мой дорогой!
– Это поселок, – вставил Вадим.
– Хочешь, я тебе докажу, что для меня ничего не изменилось? – насмешливо посмотрела она ему в глаза. – Поедем ко мне?
– Понимаешь, для меня многое изменилось, – ответил Вадим.
– Ты боишься моего мужа?
– Я тебя боюсь, Вика, – сказал он. – А вот и твой автобус…
– Ты со мной не поедешь? – В глазах ее удивление и разочарование.
– Я лучше пешком прогуляюсь, – подсаживая ее в автобус, проговорил Вадим.

2

Передавая прогноз погоды по радио и телевидению, дикторы говорили, что такого жаркого лета, как в 1973 году, в Москве пятьдесят лет не было. Воздух дрожал от раскаленного асфальта. На небе какой уж день ни облачка. В пятницу вечером и субботу утром москвичи на всех видах транспорта устремлялись за город. Электрички и автобусы были переполнены, люди обливались потом, будто в парной, высовывались в раскрытые окна, чтобы глотнуть горячего воздуха. Весь день раскаленное добела солнце висело в светло-голубом равнодушном небе. Казалось, неподвижный горячий воздух можно ножом резать. Люди выстраивались в длинные очереди возле серебристых цистерн с квасом и пивом. Вместо пива в кружки шла белая пена. Продавщицы отставляли их в сторону, дожидаясь, пока она осядет. Солнце уже с утра нагревало автоматы с газировкой, у них тоже толпились изнемогающие прохожие. Лишь иностранным туристам все нипочем: с фотоаппаратами на шее разноцветными стайками они бродили по улицам столицы, Красной площади и щелкали направо и налево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92