Алеша засиял самой своей восторженной улыбкой, какая была у него теперь только на толчке.– Конечно, доктор! Еще бы!– Ему разве можно? – усомнилась Настя.– Теперь ему все можно, – многозначительно ответил врач.После одной рюмки Алеша уснул прямо за столом, и чтобы дотащить его до постели, пришлось звать Ванюключника.Вечером приехал Вдовкин, и они с Настей устроили маленький консилиум. Решили все же действительно пригласить психиатра, хотя у Вдовкина были большие сомнения: он ни в каких психиатров не верил.– В сущности, кто такой психиатр? Это человек, который заявляет, что изучил законы человеческой психики. Но это же вранье. Это большое вранье. Я психиатров не осуждаю, каждый зарабатывает чем может. Я в другом не уверен: стоит ли понапрасну тревожить Алешу. Ты погляди на него. Был ли он когда-нибудь таким удовлетворенным? Зачем же пытаться вернуть его в эту грязь, которую мы по заблуждению называем разумным существованием?– Не надо умствовать, – сказала Настя. – Ему очень плохо.– А тебе или мне хорошо? Человек так или иначе всегда несчастен. Если хочешь знать, я бы с удовольствием с ним поменялся.– Я с тобой поссорюсь, Женечка, если будешь так говорить.Ссориться с Настей Вдовкин не хотел. У него так жизнь повернулась к пятидесяти годам, что никого вокруг не осталось из близких, кроме Насти и этого чокнутого бандита.Психиатр приехал через день, за ним послали машину. Его звали Валерий Яковлевич Сушко. Он был шупл, высок, опирался на палочку и поминутно странно, погусиному вскрикивал – кхе-е-к! – радуясь, что живой.За период перестройки Валерий Яковлевич достиг высоких степеней в своем врачебном искусстве, и поговаривали, что был вхож в правительство наравне с легендарной Джуной, причем ходили они к одним и тем же пациентам. Прежде чем познакомиться с больным, он присел на крылечке отдохнуть, внимательно изучая пейзаж. Вдовкин любезно предложил ему сигарету.– Какая тут у вас благодать, однако, – заметил Валерий Яковлевич, от сигареты брезгливо отказавшись. – Что за прелесть эти подмосковные делянки. И какие забавные поселяне. Но почему они прячутся?Как раз двое охранников с рациями и с автоматами нырнули за деревья.– Приезжих избегают, – пояснил Вдовкин. – Много обид им приезжие чинят.– Вы сами местный или как?– Я тут вроде бедного родственника. На подхвате.– Раньше у меня не лечились?– Нет, не приходилось. Хотя много раз собирался.Психиатр Вдовкину понравился, видно было, что вреда от него особого не будет – слишком стар.– Ну что ж, – вздохнул Валерий Яковлевич, – давайте сюда больного.– Именно прямо сюда его вынести?– Зачем же, – Валерий Яковлевич вскрикнул – кхее-к! – прикрыв рот ладошкой. – А вы, я вижу, насмешливый юноша. Но пьете много, это нехорошо…– Неужели так заметно?– Еще бы незаметно. Вы ведь, друг мой, водку с пивом смешиваете, оттого залах ядреный, устоявшийся.Я бы вам посоветовал закусывать лимонной корочкой.Исключительно отбивает сивушный аромат.На крылечко вышла Настя. Валерий Яковлевич, кряхтя, поднялся и поцеловал ей руку. Галантно заметил:– Мечтаю, чтобы все мои пациенты выглядели именно так, сударыня!– Спасибо, доктор! Где бы вы хотели осмотреть мужа?– Лучше всего там, где он чувствует себя в безопасности.Настя вопросительно глянула на Вдовкина:– Такого места больше нет.– Да и раньше не было, – добавил Вдовкин. Старичок, который поначалу показался ему безобидным шарлатаном, все больше его занимал. Это было ему чудно хотя бы потому, что в последнее время встречи с новыми людьми вообще не вызывали у него никаких эмоций. Он привык к мысли, что запас его любопытства к миру, слава Богу, исчерпан окончательно. Сумрачный сон наяву, в терпких парах винного спирта его вполне устраивал. В сегодняшнем госте была какая-то симпатичная бодрость, соотносимая, может быть, с задержкой земного пребывания. В его старческом взгляде посверкивала зоркость, которая дается человеку лишь за пределом бытия.Алеша отдыхал после завтрака, но не спал, а глядел любимый мультик про черепашек ниндзя. Увидя незнакомого человека, которого привела Настя, он попытался укрыться одеялом с головой, но не успел. Настя села рядом, поймала его руки и мягко укорила:– Ну не ребячься, милый. Это же к тебе пришли.– Ко мне? А кто это?Вдовкин выключил телевизор, а Валерий Яковлевич представился:– Я врач. Зовут меня Валерий Яковлевич. Хочу вас осмотреть, если не возражаете.– Даже не знаю, – усомнился Алеша. – У меня ведь уже есть врач. Он меня оперировал. Очень хороший.Его все уважают. Настя, ты разве не помнишь Георгия Степановича? Он ведь вчера приходил.– Не волнуйся, милый! Это я пригласила Валерия Яковлевича. Он с тобой поговорит, и все.– Конечно, конечно, – поспешил согласиться Алеша. – Я просто подумал, что если я здоров, то зачем тратиться на новых врачей. Извините меня, доктор, но сейчас такое дорогое лечение, не всем по карману.Валерий Яковлевич, пару раз вскрикнув, благополучно устроился в кресле напротив кровати.– Какие деньги, юноша! Просто визит дружбы. Не беспокойтесь ни о чем.Алеша вытянулся под одеялом поудобнее. С хитрой улыбкой покосился на Вдовкина:– Денег не жалко, доктор. Но пока я на иждивении у жены, поневоле приходится учитывать каждую копеечку.– Похвальное здравомыслие, – одобрил Валерий Яковлевич. – Копеечка, известно, рубль бережет.Настя испытывала неодолимое желание бухнуться на колени и немедленно воззвать к Спасителю. Полтора месяца она не слышала от мужа столь долгих и проникновенных речей, и уж лучше бы не слышала вовсе.– Сегодня воскресенье, – невозмутимо продолжал Валерий Яковлевич, – вот я и решил прогуляться за город, заодно и к вам завернул. – – Сегодня не воскресенье, – поправил его Михайлов. – Сегодня пятница. В воскресенье по утрам не показывают черепашек. "Зов джунглей" – это да. Вы ошиблись, доктор. Как бы вас не хватились на работе.– Ничего, я предупредил. Скажите, пожалуйста, Алеша, по ночам вам что-нибудь снится?Алеша сделал слабую попытку вырваться из ласковых рук жены.– Если вам неудобно при посторонних, – сказал доктор, – попросим их выйти.– Не надо, – испугался Михайлов. – Какие же это посторонние? Настя моя жена, а это Вдовкин. Женя, хочешь выпить? Позови Ваню-ключника, от тебе нальет.– Потерплю, – у Вдовкина вся эта нелепая сцена вызывала что-то вроде изжоги.– Я не случайно спросил про сны, – пояснил Валерий Яковлевич. – В наших снах множество отгадок к физическому и душевному состоянию. Уверяю вас, это не бабушкины сказки.– А где ваша бабушка? – спросил Алеша.– Померла, голубчик, давно померла… Так что же вас беспокоит по ночам?– Вы не будете смеяться?– Нет, голубчик, не будем.– Во сне приходит Елизар Суренович, и мы с ним летаем.– На чем летаете? На самолете?– Нет, просто так, как будто на крыльях. Смешно, да?– Каждую ночь? , – Почти каждую. Но иногда и днем.– И всегда только с ним?– Не всегда. Черепашки тоже летают. Ну, и еще всякие существа.– А кто такой Елизар Суренович?Алеша посмотрел на жену, ища у нее поддержки:– Будто вы не знаете?– Честное слово, не знаю.Алеша капризно скривил губы:– Я вам не верю, доктор. Его все знают. Вы надо мной смеетесь, а обещали не смеяться.Валерий Яковлевич полез в карман пиджака и достал кожаный очешник. Водрузил на нос очки с какими-то особыми стеклами, отчего глаза у него сделались на пол-лица. У Алеши от изумления отвалилась челюсть.– Можно и мне потом померить? – спросил он робко.– Конечно, но сперва еще несколько вопросов. Заранее прошу прощения, если они вам не понравятся, но это необходимо. Друг мой, вы импотент?Вдовкин закурил. Настя бросила на доктора недружелюбный взгляд. Алеша раскраснелся.– Не знаю, – сказал он.– Как то есть не знаете? Вы спите со своей женой иди нет?– Конечно, спим. Только я рано ложусь, а она обычно попозже. Правда, Настя?– Валерий Яковлевич, – не выдержала Настя. – Нельзя ли обойтись без этих новомодных штучек?– Никак нельзя, голубушка. Это очень важно.– Вы разве не видите, в каком я положении?– Вы примерно на седьмом месяце, с чем вас и поздравляю. Полагаю, вашего мужа это не должно слишком смущать. Верно, Алексей Петрович?Алеша к этому моменту стал красный как рак. Он заподозрил неладное.– Доктор, – протянул он плаксиво. – Вы хотите забрать Настеньку, да? Но как же я останусь без нее?Вдовкин почти всегда пьяный. Кто меня вывезет погулять в садик?– И все же, – Валерий Яковлевич заговорил властно и вкрадчиво, – надеюсь получить определенный ответ на свой вопрос.Вдовкин решил, что пора и ему немного поучаствовать в медицинской процедуре:– Доктор, а вы в курсе, что его недавно искромсали вдоль и поперек?Валерий Яковлевич недобро запыхтел, вскрикнул – юсе-е-к! – точно прочищая горло, и очки убрал в карман.– Чем встревать со своими глупостями, молодой человек, вам бы, может быть, действительно лучше пойти опохмелиться.От его грозного тона Алеша окончательно сник.– Я все скажу, только не сердитесь, пожалуйста.Настя пулей вылетела из комнаты. Правда, через минуту вернулась и как ни в чем не бывало объяснила, что распорядилась насчет завтрака.– Импотенция у меня в порядке, – вдруг насупясь сказал Алеша, – Это все знают. Хоть у Вдовкина спросите. Он сейчас трезвый.Вдовкин на всякий случай подтвердил:– Он в больнице всех медсестер загонял. Прямо с операционного стола срывался. Хотя был в наркозе.– Хорошо, хорошо, – ухмыльнулся Валерий Яковлевич, – Мне по душе остроумные молодые люди. Но я что-то слышал о завтраке. Не продолжить ли нам беседу за столом?Ваня-ключник накрыл чай на веранде. Алеша, чтобы показать доктору, какой он крепкий, решил добраться до стола самостоятельно, опираясь на костыли. В дверях веранды наткнулся на Ваню-ключника, они чуть не столкнулись. Алеша жалобно пролепетал;– Извини, пожалуйста, Ванюша! Видишь, колупаюсь с костыльками, всем только мешаю.Ваня-ключник в оторопи неловко наклонил поднос, и тарелки с чашками посыпались на пол. Алеша, растерянно бормоча: "Ах, беда-то какая!" – потянулся их подбирать, не устоял на ногах и загремел следом за посудой. Пока Настя со Вдовкиным его поднимали и усаживали за стол, с Ваней-ключником случилась истерика. Он прислонился к косяку, набычился, закрыл лицо руками.– Не могу больше! Увольняюсь! Хоть убейте?Настя прошептала ему что-то успокоительное, погладила по стриженой голове, и Ваня, пошатываясь, ушел в дом.Алеша виновато улыбался:– Я не нарочно, честное слово! Он сам споткнулся.У Насти и для муха нашлось доброе слово:– Никто тебя не винит, милый. Подумаешь, чашка разбилась. Это же на счастье.Валерий Яковлевич, никого не дожидаясь, намазывал гренку маслом. Вдовкин, приметя графинчик с коньяком, быстренько наполнил фужер и, тоже ни с кем не сообразуясь, моментально его опрокинул. Зажевал лимонной долькой. Настя разлила чай, мужу наложила тарелку овсяной каши, добавив туда смородинового желе и меду. Алеша с завистью следил за Вдовкиным.– Может быть, и мне рюмочку? – спросил у Насти. – Помнишь, мне же разрешили.– Но не за завтраком, – сказала Настя. Алеша покорно взялся за кашу и тут же вымазал себе подбородок и щеки. Настя заботливо утерла ему лицо салфеткой.Вскоре вернулся Ваня-ключник с новым подносом, на котором дымилось блюдо гречишных оладьев.– Ванюша! – окликнул его Михайлов. – Ты прости меня, если сможешь. Я ведь не нарочно тебя толкнул.– Наше дело холопское, мы не в обиде, – ответил Ваня, бросив затравленный взгляд на хозяйку. Та ему ободряюще подмигнула, – Любопытно узнать, – Валерий Яковлевич добавил в чай душистых деревенских сливок. – Как вы относитесь, Алексей Петрович, к нынешней гайдаровской реформе?– Реформа хорошая, – быстро ответил Алеша, очередной раз промахнувшись мимо рта ложкой с кашей. – Все довольны, и я тоже.– Что же именно вы находите в ней хорошего? – не отставал доктор.Алеша наморщил лоб: ясная улыбка, каша на бороде, ложка на весу. Было видно, как он изо всех сил старается угодить навязчивому собеседнику.– Что хорошего? – повторил туповато. – Ну как же: свобода – и вот кушаем сидим. Разве плохо?– Верно! – обрадовался Валерий Яковлевич. – Совершенно верно. Свобода и еда. Умнейшее заключение.Но теперь скажите: когда вы летаете с вашим Елизаром Суреновичем, вы о чем-то беседуете? Или так – свободный полет без всяких затей?– Иногда разговариваем, – Алеша скромно потупился, опустив ложку в тарелку.– О чем же?– О разном. Он ведь умер, да там ему скучно, куда он попал. Вот он и тянется обратно, ловит попутчиков.Но он людям не всем доверяет, опасается их. А от меня какой вред, от безногого, безрукого. Беседуем, конечно.Он хочет, чтобы я с ним с мертвым, как с живым, соприкасался. От этого ему теплее.– Он на самом деле мертвый? Или это так – аллегория?– Мертвее не бывает. Пуля в сердце. Это вам не шутка, доктор.Алеша победно оглядел присутствующих, зачерпнул кашу. Настя сидела смурная, а Вдовкин машинально налил второй фужер. Прихромал Ваня-ключник, на сей раз принес тарелку с пирожными и новый чайник с кипятком. Алеша ринулся ему помочь, хотел чайник поставить, но закачался вместе со стулом, а Ваня отшатнулся и слегка ошпарил себе ногу.– Ничего, мы привыкшие, – сказал отрешенно. – Ежели чего еще понадобится, покличьте тогда.– Покличем, Ванечка. Конечно, покличем, – отозвалась Настя.После каши и бутербродов с сыром Алеша начал клевать носом – привык отдыхать после завтрака по режиму. Валерий Яковлевич это заметил.– Ну хорошо, последний вопросец, и баиньки. Чего вы боитесь, Алексей Петрович? Вы же чего-то все время боитесь, верно?Алеша уставился на него в недоумении:– Нет, чего мне бояться? Мы же с Елизаром Суреновичем оба мертвые. Бояться поздно.– Как же так, друг мой. Только что вы нам объясняли, что ваш, так сказать, усопший коллега тянется к вам за живым теплом, а теперь что же получается? Какая-то неувязка.– Никакой неувязки, – в Алешиной улыбке просквозила снисходительность. – Вам ли этого не знать.Вы же сами в прошлом году усопли.– Да, – без всякого удивления согласился доктор, – В прошлом году я перенес второй инфаркт. Что было, то было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47