– Марианна приходила к тебе с визитом, как я понимаю? – спросил он.Фрэнси пожала плечами.– А если даже и так? Как бы то ни было – она оказалась права.– Почему же ты не позвонила мне, не поговорила со мной?..Он произнес эти слова с таким отчаянием, что ей захотелось взять его за руку и сказать ему – по-прежнему любимому и дорогому, – что все хорошо, что в ее отношении к нему ничего не изменилось.– Я была беременна, а ты – женат. У тебя есть свои собственные дети, о которых ты должен заботиться. Ну и разумеется, твоя карьера. Мне было просто необходимо принять решение.– Но это твое решение, Фрэнси. Я в этом не участвовал, хотя всегда считал, что нас двое. Согласись, я имел право принять участие в обсуждении, и на моей стороне должна была оказаться как минимум половина голосов.Бак требовательно смотрел на Фрэнси, и она вздохнула.– Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать наши с тобой отношения. Я приехала из-за Лизандры. Она не подозревает о том, что ты ее отец, и я, со своей стороны, не хочу, чтобы она об этом знала. Я сказала ей, что с ее отцом мы расстались еще до ее рождения, и она приняла это как данность. Ей только семь лет, но она начинает задавать мне вопросы, и я рассказываю ей, каким был ее отец, говорю, что он любил бы ее, если бы знал о ее рождении. Естественно, пока она еще мала, но, быть может, когда Лизандра вырастет и сама станет женщиной, она меня поймет.Бак подумал о собственных детях, которые были настолько погружены в свои дела, что крайне редко уделяли внимание отцу, подумал о вновь обретенной дочери, которую ему не хотели показывать, и воскликнул:– Где, где же я ошибся? Моя жизнь пуста, у меня нет ничего своего!..– О, Бак, не говори так, пожалуйста, прошу тебя, не говори! – потрясенная его словами, в свою очередь, воскликнула Фрэнси.– Но это правда, – произнес он с горечью. – Когда мы встретились в тобой в Париже, я сказал себе, что моя так называемая личная жизнь – не более чем декорация. Один фасад – и больше ничего. С тех пор мало что изменилось.– Но у тебя есть любимая работа, – возразила Фрэнси, – и тебя ожидает блестящее будущее, по крайней мере, все так считают.Бак промолчал, и тогда она поднялась с дивана и подошла к нему, а он принял ее в свои объятия. Их губы слились, и Фрэнси слышала, как под ее рукой бешено колотится его сердце, а ее волосы слегка колышутся от его теплого дыхания. Казалось, ворота рая приоткрылись и впустили ее внутрь, правда, лишь на несколько минут.– Фрэнси, возвращайся ко мне, – нежно уговаривал ее Бак. – Давай начнем все сначала – ведь я люблю тебя.Фрэнси всей душой хотелось сказать «да». Но она высвободилась из его объятий и проговорила:– Скажи мне одну вещь, Бак. Если бы тогда, семь лет назад, я попросила бы тебя все бросить и жениться на мне, ты бы это сделал?Бак заколебался.– Не могу тебе лгать, дорогая, – сказал он тихо. – Честно говоря, не знаю.Фрэнси печально кивнула – именно такого ответа она и ждала.Она подняла с дивана пальто и накинула его на плечи.– Прошу тебя, не пытайся увидеть Лизандру. Это будет несправедливо по отношению к ней. И ко мне тоже. В равной степени. – С трудом ей удалось изобразить бледную улыбку на губах. – Да, пожалуй, и по отношению к тебе, – добавила она.– Фрэнси, – Бак попытался удержать ее за плечи, – пожалуйста, не уходи. Я просто не знаю, что буду без тебя делать.– Не волнуйся, Бак, все будет нормально. Мы будем продолжать жить точно так же, как жили все эти годы.Она вырвалась из рук Бака и побежала к лифту. Металлическая позолоченная дверца захлопнулась с сухим щелчком, вновь разделив Фрэнси и Бака Вингейта. Когда кабинка тронулась вниз, они успели в последний раз обменяться взглядами, после чего лифт скрылся в темном провале шахты.Гарри Хэррисон предоставил слугам свободный вечер – ему хотелось, чтобы им с Марианной никто не мешал. В библиотеке ярко горел камин, а на освещенной поверхности стола тысячами граней переливались искусной работы хрустальный графин с дорогим французским коньяком и тончайшие хрустальные бокалы. Когда раздался звонок в дверь, Гарри лично отправился ее открывать, чему Марианна немало удивилась.– А где же ваш дворецкий? – спросила она, озираясь в просторном холле.– Бедняга отпросился навестить больного приятеля, – привычно соврал Гарри, – и я дал ему отпуск до завтрашнего утра.Он сам принял от Марианны подбитый мехом плащ и перекинул его через спинку резного дубового стула, относившегося к эпохе Стюартов. Марианна подозрительно взглянула на него:– А где твой ливрейный лакей, Гарри? Или хотя бы горничная?– Вы же понимаете, что в эти тяжелые времена, «когда воспоминания о Великой Депрессии еще свежи в наших сердцах», – тут он процитировал собственные слова Марианны, – я решил, что содержать лакея – излишняя роскошь. Теперь я просто нанимаю обслуживающий персонал на тот срок, который мне нужен, – как, например, для вчерашнего приема. Горничные же обыкновенно приходят днем. Сегодня им пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести в порядок дом после празднества, поэтому я и отпустил их пораньше.Глаза Марианны недоверчиво сузились.– С каких это пор, Гарри, вы сделались таким добреньким? На Хэррисоне был модный бархатный смокинг, на губах блуждала довольная улыбка, и Марианна ни капельки ему не доверяла. Она последовала за ним в библиотеку и сразу отметила, что Гарри готовился к ее приходу – был затоплен камин, мягкий свет струили свечи в канделябрах и настольная лампа, а люстра, наоборот, была потушена. На столе блестела дорогая посуда и янтарно искрился в графине французский коньяк.– Садитесь сюда, Марианна, рядом со мной, – Гарри похлопал ладонью по кожаному сиденью дивана, к которому был придвинут стол.Не обращая на него ни малейшего внимания, Марианна проследовала к большому креслу с подлокотниками, находившемуся у камина, и расположилась в нем.– Может быть, коньяку? – предложил ей Гарри и начал разливать ароматный напиток по рюмкам.Марианна заколебалась – вообще-то пила она крайне редко, но сейчас чувствовала, что немного выпить необходимо, чтобы успокоить нервы. Гарри к чему-то готовился, но она никак не могла взять в толк, к чему.– Спасибо, – кивнула она и приняла пузатую рюмку из рук хозяина. Гарри расположился со своим бокалом у камина так, чтобы видеть лицо Марианны.– Рад нашей встрече, Марианна, – сказал он. – Нам не часто удается побыть наедине.Какая-то новая интонация, проскользнувшая в его голосе, заставила Марианну вопросительно изогнуть брови, а по ее спине пробежал холодок страха.– По правде говоря; – быстро проговорила она, – до сих пор мы с вами наедине не встречались, Гарри. И, признаюсь вам, я пока так и не могу взять в толк, зачем я сюда пришла. – Марианна посмотрела на крохотные свои часы-браслет, усыпанные бриллиантами. – Будьте так любезны, объясните побыстрее, зачем вы пригласили меня к себе. Бак, возможно, уже вернулся и ждет меня в отеле.Гарри ухмыльнулся и отхлебнул глоток превосходного коньяка, смакуя ароматный напиток.– Расслабьтесь, – жизнерадостно посоветовал он Марианне, – и вы, и я прекрасно знаем, что особой необходимости в спешке нет. Вряд ли Бак станет умирать от тоски и скуки, не застав вас в номере.– Что вы хотите этим сказать? – Она поставила рюмку на стол и с беспокойством впилась глазами в его лицо.– Марианна, ведь мы друзья и между нами нет секретов, правда? Должен признаться, что не понимаю Бака, который отвергает такую красавицу. Но он, в конце концов, всегда был слишком занят карьерой – разумеется, мы не станем принимать во внимание его интрижку с моей сестрицей. Ведь это же совершенно очевидно, не правда ли, Марианна? Кстати, должен от всего сердца поблагодарить вас за помощь.– Вам опять нужны деньги? – равнодушно осведомилась Марианна.Гарри утвердительно кивнул.– Да, помимо всего прочего. – Он поставил бокал на стол, подошел к ней вплотную и взял за руку. – Я всегда восхищался вами, Марианна. Вы очень красивая женщина, но свою красоту вы принесли в жертву человеку недостойному. Я имею в виду Бака. Вам нужен мужчина, который мог бы стать вашим учителем на тернистом жизненном пути. Своими ласками он растопил бы лед, заморозивший ваше сердце, и открыл источники живительных соков, которые…– Прекратите изображать из себя кретина, Гарри, – оборвала его Марианна. Ее лицо горело от отвращения. Она встала и хотела пройти мимо него, но он схватил ее за руку и грубо притянул к себе. Когда же он попытался ее поцеловать, она просто пришла в ужас и стала вырываться. Но Гарри одной рукой крепко прижимал ее к себе, а другой гладил по шее, по спине, по ягодицам.Впервые в жизни Марианна почувствовала, что не в состоянии контролировать ситуацию, и испугалась по-настоящему. С усилием освободив губы от липких поцелуев Гарри, она закричала:– Ты, подонок, отпусти меня! Я добьюсь, чтобы тебя арестовали и посадили в тюрьму.– Ничего вы не сделаете, Марианна, – с иронией в голосе произнес Гарри. – Подумайте только, какой скандал может разразиться. Представляете себе заголовки в газетах, если это выйдет наружу?Он схватил женщину в охапку и потащил к дивану, несмотря на ее сопротивление.– Только посмейте дотронуться до меня, Гарри Хэррисон, – и я закричу, – хриплым шепотом предупредила Марианна, когда Гарри опустил свой ценный груз на кожаную поверхность дивана.– Кричите сколько хотите, – самоуверенно сказал он, – никто вас здесь не услышит. К тому же ваши крики только подбросят дров в огонь моей страсти. А может быть, именно это вам по вкусу, Марианна? Может быть, вы хотите, чтобы вас немножко побили? – Неожиданно он ударил ее по лицу, и у нее перехватило дыхание. В полуобморочном состоянии она следила за его рукой, которая жадно шарила по ее телу, и ей казалось, что рука Гарри напоминает мерзкое насекомое с шевелящимися от кровожадного вожделения щупальцами. Когда же он начал расстегивать крохотные, обтянутые атласом пуговки у нее на груди, она содрогнулась от омерзения и прошептала, жарко дыша ему в ухо:– Не трогайте меня. Ради всего святого, не трогайте меня. Я дам вам столько денег, сколько вы потребуете…– Разумеется, вы дадите, – пробормотал он, раскрывая платье на ее груди и извлекая на свет небольшие, обтянутые шелковым бельем груди. Затем Гарри опустил голову и припал к ним ртом.Марианна поняла, что спасения нет и Гарри такой же сумасшедший, как и его сестра. В отчаянии она оглядывалась вокруг в поисках хоть какого-нибудь оружия. Тяжелый хрустальный графин с коньяком стоял на столе, возвышаясь прямо над ее головой, прижатой к подушкам дивана. Ей удалось высвободить руку и ухватить графин за горлышко, и, когда Гарри оторвал лицо от растерзанного белья у нее на груди, чтобы перевести дух, она размахнулась и изо всех сил ударила его графином по макушке.Графин оказался прочнее, чем голова Гарри, и не разбился от удара. Зато Хэррисон застонал и, покачиваясь, поднялся на ноги, обхватив голову руками. Кровь обильно текла из глубокой раны, а Гарри остановившимся, бессмысленным взглядом в упор смотрел на Марианну. Она отпрянула назад, но от страха ее ноги ослабли, и подняться с дивана она была не в силах. Шатаясь, Гарри направился к камину, попытался ухватиться за каминную полку, не отводя обезумевшего взгляда от женщины и по-прежнему не произнося ни слова, потом его колени подогнулись, и он тяжело рухнул на каменный пол.Марианна подождала несколько минут. Часы в длинном футляре, висевшие на стене, громко тикали, дрова в камине потрескивали и шипели, но Гарри лежал и не шевелился. Она быстро застегнула платье, поморщилась от сильного запаха коньяка, потом медленно встала и осторожно подошла к распростертому на полу телу. Гарри лежал на боку, а из его разбитой головы сочилась кровь, и в ране были видны осколки костей, сверкавшие, как кусочки льда среди кровяных сгустков. Марианна увидела это, и ее едва не стошнило. Набравшись смелости, она потрогала пульс на его руке и вздохнула с облегчением – сердце Гарри билось в ненормальном частом ритме, но он был жив.– Господи, – прошептала она, – необходимо вызвать «скорую помощь».Внезапно она подумала о Баке, о неизбежном скандале и представила себе, как вся ее жизнь рушится у нее на глазах. Ну, нет – Марианна отрицательно покачала головой, – она не может вынести всю эту мерзость на всеобщее обозрение, просто не имеет права! В это мгновение часы пробили девять, и Марианна в панике вздрогнула и оглянулась. Девять часов! А вдруг Гарри соврал, как обычно, и скоро нагрянут его слуги? В отчаянии она лихорадочно соображала, что предпринять.Горевшие в камине дрова были сложены пирамидой, но вот они прогорели и пирамида рассыпалась, выбрасывая снопы ярких искр. Одна из головешек при этом откатилась к самому краю каминной решетки и теперь лежала в непосредственной близости от тела Гарри и зловеще вспыхивала то синим, то алым пламенем. Марианна, словно загипнотизированная, во все глаза смотрела на этот кусочек обугленного дерева. И вдруг, откуда-то из глубины ее сознания, пораженного страхом, неожиданно всплыла холодная трезвая мысль. Воздух в комнате буквально был напитан запахом коньяка… Все очень просто – Гарри выпил больше обычного, упал и ударился головой…От Марианны требовалось лишь слегка подтолкнуть тлеющий кусок дерева носком замшевой туфельки так, чтобы тот откатился за пределы вымощенного каменными плитками пола перед камином и коснулся дорогого французского ковра, устилавшего библиотеку. Некоторое время деревяшка тлела на ворсе ковра, но затем стала окрашиваться в малиновый цвет, а уже буквально через минуту занялся и сам ковер, и по нему поползли крохотные оранжевые язычки пламени.Тут самообладание изменило Марианне, она с криком вылетела из комнаты, захлопнула за собой дверь и бросилась бежать по отделанному мрамором холлу, но вдруг остановилась и побежала назад, вспомнив, что позабыла в библиотеке свой плащ. Вывернув плащ наизнанку, она накинула его на плечи мехом наружу, в надежде, что темный мех поможет ей остаться незамеченной в темноте вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85