К тому времени, как мы добрались до Нориджа, четыре часа отсрочки уже миновали, и я меньше всего хотел, чтобы Анджело внезапно взорвался гневом.— Вы что-нибудь заплатите миссис О'Рорке за эти программы? — спросил я.— Нет, — ответил он, помолчав.— Даже если Анджело об этом не узнает?Он яростно скосил на меня глаза.— Анджело во всем слушается меня! Его не касается, заплачу я этой старухе или нет!«Ну, — подумал я, — если он действительно в это верит, он сам себя обманывает». А быть может, ему просто хочется верить в то, что до сих пор было правдой. Быть может, он и в самом деле не видит, что дням его власти над Анджело приходит конец.«Ладно, — подумал я, — лишь бы этой власти хватило еще на два часа!» Глава 10 Весенние вечера долги, но к тому времени, как мы въехали в Норидж, свет уже угасал, хотя полностью стемнеть должно было не раньше чем через час. Я въехал на улицу, где находился дом Кейтли, так, чтобы, когда я остановлюсь у тротуара, Гилберт оказался между мною и домом. Анджело видел мою машину у дома своего отца, и ее появление могло его вспугнуть.— Пожалуйста, выйдите из машины, как только я остановлюсь, — сказал я. — Так, чтобы Анджело вас видел.Он снова заворчал, но когда я остановился, он послушно открыл дверцу и предоставил всем, кто мог видеть нас из-за занавесок, наблюдать за тем, как он неуклюже выбирается из машины.— Погодите, — сказал я, выходя из своей дверцы и обращаясь к нему через крышу машины. — Возьмите кассеты.Я протянул руку через крышу и отдал их ему.— Несите их в руке, — сказал я, — так, чтобы Анджело видел.— Что-то вы слишком много командуете!— Я доверяю вашему сыну не больше, чем он мне.Он по-бычьи глянул на меня — к нему полностью возвратилась его самоуверенность, но все же повернулся и поднял кассеты, показывая их тем, кто был в доме.А я, прячась за его спиной, наклонился и достал винтовку, завернутую в полотенце, прижал ее к себе и прикрыл полой пиджака.Анджело открыл дверь и выглянул, прячась за нею.— Войдите в дом, — сказал я Гилберту. — На нас могут глазеть из окон.Услышав, что за ним могут подглядывать, Гилберт испуганно огляделся и поспешно пошел к своему сыну. Я проворно обогнул машину и пошел следом за ним, едва не наступая ему на пятки.— Объясните! — настойчиво сказал я.Он угрожающе вскинул голову, но тем не менее громко сказал Анджело:— Телефон испорчен!— Че-го? — удивился Анджело и приоткрыл дверь чуть пошире. — Не может быть!— Телефон испорчен! — нетерпеливо повторил Гилберт. — Не валяй дурака! С чего бы я иначе поперся сюда, в Норидж?Анджело отошел от двери и вернулся в гостиную, где стоял телефон. Я слышал, как он снял трубку, несколько раз нажал на рычаг, потом бросил ее.— Но кассеты он привез, — сказал Гилберт, подходя к двери гостиной и показывая яркие коробки. — Я проверял их, все три. На этот раз они настоящие.— Входи, ты, недоносок! — окликнул меня Анджело. Я поставил завернутую в полотенце винтовку на пол, дулом в ковер, прислонив ее к небольшому комоду, который находился на расстоянии вытянутой руки от двери в гостиную, и сам шагнул на порог.Вся мебель в гостиной была передвинута. Сара и Донна сидели спина к спине в центре комнаты, связанные по рукам и ногам и прикрученные к стульям из столовой. По одну сторону от них стоял Анджело с «Вальтером» в руке, по другую, за спиной женщин, Эдди, двойник Анджело. Повсюду были расставлены стаканы и тарелки, и в комнате было сильно накурено. Сара сидела прямо напротив меня. Мы посмотрели друг другу в глаза со странным равнодушием. Я почти отстраненно отметил темные мешки у нее под глазами, обвисшее от усталости тело и глубокие борозды, которые проложили у ее губ боль и напряжение.Она не сказала ничего. Несомненно, она решила, что я, как всегда, холоден и бессердечен: на лице ее отразились не любовь и облегчение, а облегчение и отвращение.— Ступайте домой, — сказал я Анджело. — Вы добились, чего хотели.Я молился, чтобы он ушел. Чтобы он удовлетворился, чтобы вел себя разумно, чтобы послушался отца, чтобы он оказался более или менее нормальным человеком.Гарри Гилберт начал не спеша разворачиваться лицом ко мне.— Ну вот, Анджело. Нам лучше уйти.— Нет, — ответил Анджело, Гилберт остановился.— Что ты сказал?!— Я сказал «нет», — ответил Анджело. — Этот лох заплатит мне за все неприятности, в которые он меня втравил. Иди сюда, ты, ублюдок!— Анджело, нет! — воскликнул Гилберт. Он сделал успокаивающий жест женщинам. — Довольно.Анджело приставил свой пистолет с круглым глушителем на дуле к виску Донны.— Вот эта бестолковая сучонка, — злобно сказал он, — несколько часов орала, что они сдадут меня в полицию!— Они будут молчать! — поспешно сказал я.— Ну еще бы! Я об этом позабочусь.Смысл его слов был ясен даже Гилберту. Он в ужасе и отвращении замахал руками.— Положи пистолет, Анджело! Положи немедленно!Его голос гремел суровым родительским приказом, и давняя привычка пересилила: Анджело почти повиновался. Но тут же преодолел свой рефлекс. Я понял: теперь или никогда!Я протянул правую руку, стряхнул полотенце и схватил винтовку — все это одним плавным движением. Мгновение спустя я уже стоял в дверях, целясь из винтовки в Анджело. Щелкнул предохранитель.— Брось оружие! — приказал я. Все были ошеломлены, но Анджело, похоже, больше всех, потому что мне дважды удалось сыграть с ним одну и ту же шутку. Трое мужчин словно застыли на месте. На Сару я не смотрел.— Брось пистолет! — повторил я. Анджело все еще целился в Донну.Он не мог заставить себя бросить оружие. Настолько потерять лицо?— Я тебя пристрелю! — сказал я. Он все еще колебался. Я поднял дуло к потолку и спустил курок. Грохот в маленькой комнате был оглушительный. С потолка посыпались куски штукатурки. Резкий запах бездымного пороха заглушил застоялую вонь сигаретного дыма, и все разинули рты, точно рыбы. Не успел Анджело шевельнуться, как я перезарядил винтовку и направил ее ему в сердце. Он смотрел в дуло ошарашенно и недоверчиво.— Брось пистолет, — сказал я. — Брось, говорю!Но он все еще колебался. "Мне придется стрелять в него! — подумал я.— Не хочу! Ну почему бы ему не бросить этот треклятый пистолет! Все равно же он ничего не выиграет!"В комнате, казалось, все еще звенели отголоски выстрела, как вдруг в тишине раздался голос Сары. С мрачной агрессивностью, которая была направлена не меньше на меня, чем на Анджело, она сказала вслух:— Он победитель Олимпийских игр.В глазах Анджело появилось сомнение.— Брось пистолет, — сказал я ровным голосом, — а не то я прострелю тебе руку.Анджело бросил пистолет.Лицо его полыхало яростью и ненавистью, и я подумал, что сейчас он, пожалуй, способен броситься на меня, не задумываясь о последствиях. Но я спокойно смотрел ему в лицо, не проявляя ни гнева, ни торжества — ничего, что способно было бы разъярить его.— Кассеты у тебя, — сказал я. — Садитесь в машину, все трое, и убирайтесь из моей жизни. Я вами сыт по горло.Я шагнул назад, в прихожую, и кивнул им на входную дверь.— Выходите, — сказал я. — По одному. Анджело первым.Он направился ко мне. Темные глаза зияли, как дыры, на оливковом лице. В комнате было слишком темно, и свет не мог наделить их злобной живостью. Я отошел еще на несколько шагов назад и проводил его до двери черным стволом винтовки, как тогда, у меня дома.— Я до тебя доберусь! — пообещал он. Я не ответил.Он рывком отворил дверь, вложив в это движение всю свою ярость, и вышел на улицу.— Теперь вы, — сказал я Гарри Гилберту. Он был почти так же зол, как его сын, но я приметил в его глазах легкую признательность за то, что я сумел остановить Анджело, когда он, отец, оказался бессилен, — хотя, возможно, мне это только показалось.Он вышел вслед за Анджело на дорожку, и я увидел, как они открывают дверцы машины Анджело.— Теперь ты, — сказал я Эдди. — Возьми пистолет. За глушитель.Умеешь его разряжать?Второй экземпляр кивнул с несчастным видом.— Ну так разряди, — сказал я. — Только осторожненько.Эдди взглянул на винтовку, на Анджело, который садился в машину, достал из обоймы патроны и вытряхнул их на ковер.— Хорошо, — сказал я. — Пистолет можешь взять с собой.Я указал дулом и дернул головой в сторону двери. Эдди из всех троих удалился наиболее охотно и наиболее поспешно.Я смотрел из прихожей, как Анджело завел мотор и задом вылетел на мостовую. Оказавшись на улице, он нарочно долбанул мою машину, повредив заодно себе заднее крыло, и рванул по улице, словно утверждая свое посрамленное мужское достоинство.С чувством ужасного напряжения я закрыл входную дверь и вернулся в гостиную. Подошел к Саре, оглядел резиновые ремни, которыми были связаны ее запястья, и расстегнул их.Потом расстегнул ремни на ногах. Потом отвязал Донну.Донна расплакалась. Сара неуклюже поднялась со стула и рухнула на более мягкий диван.— Ты понимаешь, сколько времени мы тут просидели? — с горечью осведомилась она. — Насчет туалета можешь не спрашивать: да, они время от времени отвязывали нас, чтобы мы могли сходить в туалет.— А поесть?— Я тебя ненавижу! — сказала она.— Я же серьезно спрашиваю.— Да, и поесть тоже. Два раза.Он меня готовить заставлял.— Это было ужасно! — воскликнула Донна, не переставая всхлипывать.— Ужасно! Ты себе просто представить не можешь!— Они не... — встревоженно начал я.— Нет, — отрезала Сара. — Только издевались.— Мерзавцы! — воскликнула Донна. — Они называли нас коровами! Она проковыляла по ковру и плюхнулась в кресло. — У меня все тело болит!По ее щекам струились слезы. Я вспомнил, как Анджело обозвал ее «мокрой курицей», но поспешно задавил это воспоминание.— Послушайте, — сказал я, — я понимаю, что вам сейчас не до этого, но мне хотелось бы, чтобы вы собрали самые необходимые вещи и мы немедленно уехали отсюда.Донна беспомощно затрясла головой.— Зачем? — вызывающе воскликнула Сара.— Анджело уезжал очень неохотно. Вы же сами видели. А вдруг он захочет вернуться? Когда решит, что мы утратили бдительность. А он может.Эта мысль встревожила их не меньше, чем меня, а Сару еще и рассердила.— Зачем ты отдал им пистолет? — гневно спросила она. — Идиотский поступок! Ты так глуп!— Вы едете?— Но ты же не можешь ожидать, чтобы мы... — заскулила Донна.— Мне надо позвонить, — сказал я Саре. — Отсюда я позвонить не могу. Телефон не работает. Я уеду на машине. Вы со мной или нет?Сара быстро сообразила, что к чему, сказала, что они со мной, и, невзирая на протесты Донны, потащила ее наверх. Через несколько минут они появились снова, обе с саквояжами. Я приметил, что Сара успела накрасить губы. Я улыбнулся ей, на миг испытав почти забытую радость, какую некогда доставляло мне ее появление. Она удивилась и смутилась.— Ну, пошли! — сказал я и взял у них саквояжи, чтобы положить в багажник. — Нам лучше убраться отсюда.Я взял винтовку, снова замотанную в полотенце, чтобы соседи не увидели, и убрал ее в чемодан. Посмотрел, захватила ли Донна ключи от дома, захлопнул входную дверь; и мы поехали.— Куда мы едем? — спросила Сара.— А куда тебе хочется?— А деньги?— Кредитные карточки, — сказал я. Мы некоторое время ехали в молчании, прерываемом лишь всхлипами и сморканием Донны. На улицах и в домах уже повсюду зажглись огни, долгий тихий вечер сменился ночью.Я остановился у телефонной будки, и позвонил по бесплатному номеру в полицию Суффолка.— Старший офицер Айрстон на месте?Вопрос был безнадежный, но задать его все же было необходимо.— Ваше имя, сэр?— Джонатан Дерри.— Минуточку!Я некоторое время слушал обычное бормотание и щелчки, потом голос, принадлежавший не Айрстону, сказал:— Мистер Дерри, старший офицер Айрстон приказал, чтобы, если вы позвоните снова, ваше сообщение записали дословно и немедленно передали ему.Он просил меня передать, что из-за... м...э-э... помех в связи ему стало известно о ваших звонках только сегодня вечером. С вами говорит детектив Робсон. Я был у вас вместе с Айрстоном, если вы помните.— Помню, — сказал я. Мужчина лет под сорок, светловолосый, краснолицый.— Не сообщите ли вы, почему звоните, сэр?— Вы это запишете?— Да, сэр. Письменно и на магнитофон.— Хорошо. Так вот. Человека, который приходил ко мне в дом с пистолетом, зовут Анджело Гилберт. Он сын Гарри Гилберта, который владеет залами для игры в лото по всему Эссексу и в северо-восточной части Лондона. Человек, который приходил ко мне вместе с Анджело, — это его кузен Эдди. Фамилии не знаю. Он во всем подчиняется Анджело.Я сделал паузу. Инспектор Робсон спросил:— Это все, сэр?— Нет. В данный момент они все трое выехали из Нориджа на машине Анджело. — Я сообщил марку, номер и цвет машины и то, что на заднем крыле у нее свежая вмятина. — Едут они скорее всего в дом Гарри Гилберта в Уэлин-Гарден-Сити. Я думаю, что Анджело живет там же, хотя Эдди, возможно, нет. — Я сообщил адрес. — Они будут на месте часа через полтора или чуть раньше. В машине находится пистолет «Вальтер» калибра 0,22 с глушителем.Возможно, заряженный, возможно, нет. Возможно, это не тот пистолет, которым угрожал мне Анджело, но тогда очень похожий. Возможно, это тот самый пистолет, из которого был убит Крис Норвуд.— Это очень полезная информация, сэр, — сказал Робсон.— И еще одно...— Да?— Я думаю, Гарри Гилберт ничего не знает об убийстве Криса Норвуда.В смысле, он даже не подозревает, что Норвуд мертв. Так что, если вы приедете арестовывать Анджело, он не будет знать почему.— Спасибо, сэр.— Вот теперь все.— Ну, — сказал он, — старший офицер Айрстон с вами свяжется.— Это хорошо, — сказал я, — но только...— Да, сэр?— Мне хотелось бы знать...— Минутку, сэр, — перебил он, и некоторое время до меня доносился только длительный и невнятный разговор на заднем плане. — Извините, сэр, так вы говорили?..— Вы помните, я рассказывал, что отправил Анджело компьютерные кассеты с играми?— Еще бы! Мы отправились на кембриджский почтамт и предупредили дежурного, который выдавал почту до востребования, но он, к несчастью, отошел на обеденный перерыв и никому ничего не сказал, и как раз в это время ваш пакет и забрали. Его отдала какая-то девушка с почты. Когда мы это узнали, было уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36