К тому же мишень была видна вполне отчетливо и находилась достаточно близко, чтобы я мог быть уверенным, что попаду со второго выстрела. Но первый выстрел меня все же очень тревожил.Мне вспомнился Поль Аркади. «А вы можете сбить яблоко у него с головы, сэр?» Сейчас я собирался сделать что-то в этом духе. Малейший промах мог привести к самым плачевным последствиям.Решившись, я опустил заднее стекло и вложил тонкий трехдюймовый патрон в казенник «маузера». Потом посмотрел на мишень в подзорную трубу, положив ее на окно. И отчетливо, крупным планом увидел плоскую коробочку, развернутую чуть наискось, висящую на телеграфном столбе: она была серая, прямоугольная, и из нее во все стороны шли провода к близлежащим домам.Распределительная коробка.Я очень сочувствовал всем жителям окрестных домов, которые до завтра останутся без телефона, но выбора у меня не было.Я опустил подзорную трубу, сложил полотенце и повесил его на окно, чтобы ствол не скользил. Потом примостился поудобнее между передним и задним сиденьями и положил на полотенце ствол «маузера».Я подумал, что для верности придется сделать выстрела два-три. Пули калибра 7,62 пробивают предметы насквозь и наибольшие разрушения причиняют на выходе. Вот если бы я мог рискнуть выстрелить в эту коробку сквозь столб, один-единственный точный выстрел разнес бы ее вдребезги. Но для этого мне нужно находиться позади столба, а туда мне незамеченным не пробраться.Я прицелился, наклонился, как это мне было привычно, сделал поправку на ветер и спустил курок. «Господи, только бы в столб! — молился я. — Выше или ниже, но только в столб!» Конечно, пуля все равно пробьет столб насквозь, но, по крайней мере, выйдет наружу, растеряв большую часть своей убойной силы.Винтовки калибра 7,62 ужасно громкие. С улицы это, должно быть, звучало словно хлопок бича, каким гоняют быков; а меня в машине выстрел оглушил, словно в те времена, когда еще не изобрели заглушки для ушей.Я перезарядил. Посмотрел в трубу. И увидел дырку от пули, кругленькую и аккуратную, в верхней части серой распределительной коробки.«Слава тебе, господи!» — подумал я и облегченно перевел дух.Чуть опустил ствол, тело осталось в прежнем положении. Выстрелил. Перезарядил. Выстрелил. Посмотрел в трубу.Второе и третье отверстия были чуть пониже первого и наложились друг на друга. И, возможно, оттого, что я стрелял не прямо, а чуть сбоку, вся коробка треснула. Ну, хватит, наверно. А то шуму слишком много. Я уложил винтовки и подзорную трубу на пол, накрыл их полотенцем и перебрался на переднее сиденье.Завел мотор, медленно выехал обратно на мостовую и уехал не спеша, с нормальной скоростью. В заднее окно я увидел парочку местных жителей, которые выбежали на улицу посмотреть, в чем дело. Должно быть, все тюлевые занавески сейчас отдернулись; но никто не бросился мне вслед, никто не махал руками, крича: «Вот он! Держите его!»А что подумает Анджело? А что подумает Сара, которая знает звук этой винтовки лучше, чем звон церковных колоколов? Господи, только бы она не подала виду!Выехав из Нориджа, я остановился заправить машину и позвонил со стоянки в дом Донны. Ничего.Только слабое гудение, словно ветер в проводах. Я еще раз перевел дух и с улыбкой подумал о том, что скажут завтра ремонтники, которым придется лезть на столб. Скорее всего, что-нибудь непечатное.Конечно, можно было устроить это как-нибудь иначе: например, позвонить по номеру, дождаться, пока там снимут трубку, ничего не говорить, дождаться, пока трубку повесят, и не вешать свою, чтобы линия осталась открытой, так что прозвониться туда будет невозможно. Но все это надежно лишь на короткое время, а не на несколько часов; а на некоторых линиях это вообще не действует.Отъехав немного, я снова остановился, чтобы прибраться в машине и кое-что устроить. Я вернул «маузер» и подзорную трубу в их гнезда в чемодане, а потом пошел наперекор всем, в том числе и своим собственным правилам, и зарядил «аншютц» боевым патроном.Я закатал олимпийскую винтовку в полотенце и положил на пол перед задним сиденьем. Полотенце сливалось с коричневым ковриком, и я рассчитал, что если не буду слишком гнать или слишком резко останавливаться и огибать углы, то никуда эта винтовка не денется. Потом положил в правый карман еще четыре патрона: у «аншютца» нет магазина, и каждый патрон приходится заряжать отдельно. После стольких лет практики я могу выбросить стреляную гильзу и зарядить новый патрон за две секунды, а если держать запасной патрон в правой руке, то и быстрее. Обе винтовки одинакового размера, и я взял бы «маузер», потому что в нем есть магазин, но стрелять из «маузера» в жилом районе слишком опасно. Из 0,22, конечно, тоже можно кого-нибудь убить, но не в соседнем доме.Потом я немного помудрил с кассетами, коробками, клеем и теми штучками, что захватил в школе, и наконец поехал дальше, на этот раз — в Уэлин.Гарри Гилберт меня ждал. Судя по тому, что он выскочил из дома в тот момент, когда я свернул на дорожку, ведущую к его дому, ждал он меня уже долго, и ожидание порядком его утомило.— Где вас носило?! — воскликнул он. — Кассеты привезли?Он наступал на меня, воинственно задрав подбородок, уверенный в своем превосходстве над человеком, который находится в невыгодном положении.— Я думал, что вы не одобряете, когда Анджело нападает на людей с вашим пистолетом, — заметил я. Лицо его чуть заметно дернулось.— Иногда без угроз не обойдешься! — отрезал он. — Давайте кассеты.Я достал из кармана три кассеты и показал ему. Только кассеты, без коробок.— А теперь позвоните Анджело и скажите ему, чтобы он развязал мою жену.Гилберт покачал головой:— Сперва проверю кассеты. А Анджело позвоню потом. И Анджело оставит вашу жену связанной до вашего возвращения. Мы так договаривались. Все просто. Идемте в дом.Мы снова вошли в его рационально обставленный кабинет. Теперь к обстановке добавился стоящий на столе компьютер «Грэнтли».— Кассеты! — сказал он, протянув руку, и я отдал их ему. Он сунул первую из них в стоявший рядом с компьютером магнитофон и принялся неуклюже тыкать пальцами в клавиатуру компьютера.— Давно у вас этот компьютер? — поинтересовался я.— Заткнись!Он напечатал «run», и ничего не произошло. Что и неудивительно, поскольку он забыл загрузить программу с кассеты. Я наблюдал, как он взял справочник и принялся лихорадочно его листать. Если бы у меня была бездна времени, я предоставил бы ему помучиться подольше. Но каждая потраченная минута оборачивалась лишними мучениями для Донны и Сары. Поэтому я сказал:— Вам бы стоило пойти на курсы...— Заткнись, ты! — Он глянул на меня совершенно по-бычьи и снова напечатал «run».— Я хочу, чтобы Анджело убрался из того дома, — сказал я, — поэтому я покажу вам, как обращаться с программами. Иначе я бы и пальцем не шевельнул.Он дорого дал бы, чтобы не позволить мне отыграть очко, но что поделаешь! Надо было лучше учить уроки.Я вынул кассету, чтобы посмотреть, какой стороной она вставлена, потом снова вставил и написал «cload „epsom“». В верхнем правом углу экрана замигали звездочки. Компьютер прокрутил ленту, нашел файл «EPSOM», загрузил программу и сообщил: «Готово».— Вот теперь напечатайте «run» и нажмите «enter», — сказал я.Гилберт так и сделал. Экран немедленно спросил: "Какая из скачек в Эпсоме? Введите название скачки и нажмите «enter».Гилберт напечатал «дерби», и экран попросил ввести кличку лошади.Гилберт напечатал «Анджело» и принялся отвечать так же наобум, как и мы с Тедом Питтсом. Шансы Анджело на выигрыш оказались 46, что было близко к максимуму. Это давало понять, как высоко Гилберт ценит своего сына.— Как найти Аскот? — спросил он. Я вынул кассету и вставил другую, напечатал «cload „askot“», нажал «enter» и дождался, когда компьютер ответит «Готово».— Напечатайте «run» и нажмите «enter», — сказал я.Он послушался и тут же получил: "Какая из скачек в Аскоте? Введите название скачки и нажмите «enter».Он напечатал «Золотой кубок» и как завороженный отвечал на последовавшие вопросы, пока я не решил, что с него хватит.— Звоните Анджело, — сказал я. — Теперь вы видите, что кассеты те, что надо.— Погодите, — тяжеловесно ответил он. — Я проверю все кассеты. Я вам не доверяю. Анджело настаивал, чтобы я ни в коем случае вам не доверял.Я пожал плечами.— Да пожалуйста!Он проверил по паре программ с каждой стороны. До него наконец дошло, что для того, чтобы добраться до сокровищ, нужно напечатать «cload» и первые пять букв нужного места скачек в кавычках.— Ну ладно, — сказал я наконец. — Звоните Анджело. Когда я уеду, можете гонять программы сколько душе угодно.Он больше не видел причин откладывать. Гилберт бросил на меня взгляд, по которому было заметно, что к нему быстро возвращалась его природная надменность, снял трубку с одного из телефонов, взглянул на табличку рядом с ним и набрал номер.Номер, естественно, не ответил. Он набрал его снова. И еще раз. Он уже начал терять терпение. Потом, что-то бурча себе под нос, попробовал позвонить с другого телефона — все с тем же результатом.— В чем дело? — спросил я.— Не отвечает.— Вы, должно быть, не тот номер набираете, — сказал я. — Вот он у меня тут есть.Я полез в карман за своим ежедневником, нарочито долго листал страницы, нашел номер и зачитал его вслух.— Я его и набираю! — сказал Гилберт.— Не может быть! Попробуйте еще раз.Никогда не замечал за собой особых актерских способностей, но для первого раза у меня выходило совсем неплохо. Гилберт снова набрал номер, нахмурился. Я решил, что мне пора взволноваться и обеспокоиться.— Вы должны дозвониться! — сказал я. — Я весь день носился тудасюда, добывал эти кассеты. Теперь вы должны дозвониться Анджело! Он должен освободить мою жену!Конечно, командного опыта у него было куда больше, чем у меня, но я тоже привык к необходимости ставить на место зарвавшихся наглецов, а когда я шагнул в его сторону, обоим нам стало очевидно, что физически я выше, крепче и куда сильнее его.— Попробую позвонить на телефонную станцию, — поспешно ответил он.Я стоял у него над душой, переминался с ноги на ногу и бурлил от притворного беспокойства, пока телефонистка безуспешно пыталась дозвониться по номеру и наконец ответила, что на линии авария.— Но это невозможно! — возопил я. — Вы должны позвонить Анджело!!!Гарри Гилберт только тупо смотрел на меня, понимая, что это невозможно. Я немного убавил звук, но постарался выглядеть настолько разгневанным, насколько мог.— Нам придется поехать туда вместе.— Но Анджело сказал...— К черту вашего Анджело и то, что он сказал! — энергично отрезал я. — Он не уйдет из того дома, пока не узнает, что кассеты у вас, а теперь вы, похоже, не можете сообщить ему об этом. Так что нам придется поехать туда и сказать ему это лично, черт подери! И я сыт по горло всем этим бардаком!— Хотите — поезжайте сами, — сказал Гилберт. — Я не поеду.— Нет, поедете! Я не собираюсь являться в этот дом в одиночку, когда там сидит Анджело со своим пистолетом. Он мне сказал, чтобы я отдал кассеты вам, и я их вам отдал. Так что теперь поезжайте и скажите ему об этом сами.И обещаю вам, — угрожающе сказал я, постепенно входя в роль, — что я возьму вас с собой так или иначе! Если не поедете добром, мне придется сбить вас с ног и связать. Потому, что, кроме вас, Анджело никого слушать не станет.Я схватил кассеты, лежащие возле компьютера.— Если хотите получить их обратно, поезжайте со мной!Он согласился. У него просто не было выбора. Я вытащил из кармана коробки от кассет и показал ему вкладыши: «Оклахома», «Мы с королем», «Вестсайдская история». Потом достал кассету, которая оставалась в магнитофоне, и тоже убрал ее в коробку.— Их мы возьмем с собой, чтобы доказать Анджело, что они действительно у вас, — сказал я.Он согласился и на это. Мы вместе подошли к моей машине, он уселся на переднее пассажирское место и захлопнул за собой дверь.— Давайте кассеты, — сказал он. Однако я положил их на полочку, так, чтобы ему со своего места было не дотянуться, и сказал, что отдам их, когда приедем в Норидж. Странная была поездка.Гилберт был довольно силен, и в обычных обстоятельствах я бы с ним связываться не решился. Но я обнаружил, что сам я куда сильнее, чем привык себя считать. Я всю свою жизнь побаивался начальства: в школе, в университете и потом, когда стал учителем. Даже когда мне случалось спорить с вышестоящими, презирать их или бунтовать против них, я никогда не осмеливался бороться до победного конца. Иначе меня могли запросто выкинуть из школы, из колледжа или с работы.А Гарри Гилберт меня ниоткуда выкинуть не мог, и, возможно, в этом было все дело. Несмотря на его уверенность в собственном превосходстве, я мог его не бояться. Я мог пользоваться своим умом и силой, чтобы заставить его сделать то, что мне надо. Это было новое, пьянящее чувство. «Осторожнее, — одернул я себя, — не то сам сделаешь таким же надменным глупцом, как этот».Мне внезапно подумалось, что Анджело должен испытывать то же, что и я. Впервые развернул крылья своей внутренней силы и теперь наслаждается этим. Наслаждается тем, что способен на большее, чем думал раньше. Перед ним, как и передо мной, развернулись новые горизонты. Только вот внутренних тормозов у него нет.— Анджело там не один, — сказал я. — Моя жена сказала «они».Я говорил ровным, неагрессивным тоном.— И ко мне Анджело приходил не один, — продолжал я. — С ним был еще один человек. Очень похожий на него с виду. И во всем слушался Анджело.Гилберт помолчал, потом пожал плечами.— Эдди. Двоюродный брат Анджело. Их матери были близнецами.— Итальянки? — спросил я.Он снова помолчал.— Мы все итальянцы по происхождению.— Но родились в Англии?— Да. А почему вы спрашиваете?Я вздохнул.— Просто так.Он что-то проворчал в ответ, но постепенно его гнев, вызванный моим поведением, поулегся. Я не знаю, считал ли он мой поступок оправданным.На самом деле беспокойство и тревогу мне разыгрывать не требовалось.Я непроизвольно барабанил пальцами по баранке, когда нам приходилось останавливаться у светофоров, и вслух проклинал длинные фургоны, загораживавшие дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36