— Нет. Не думаю. Я не помню… Нет, они вели себя как обычно. Радовались, что мы идем на прогулку…
— Кого из семьи они хорошо знают? — продолжал расспрашивать я.
— После смерти Мойры все они не раз бывали в Квантуме. Все, кроме тебя. Я сперва думал, они хотят поддержать меня, но… каждый просто хотел убедиться, что остальные не подольстились ко мне и не заняли их место… — Малкольм разочарованно пожал плечами.
Каждое новое обстоятельство возвращало нас к жестокой реальности, в которую ни один из нас не хотел верить.
Малкольма передернуло при этой мысли, и он сказал, что хотел бы пройтись с собаками по поселку. Но по дороге он мог встретить знакомых, которые были близкими приятелями Вивьен, Алисии и Джойси и до сих пор поддерживали с ними отношения. Они незамедлительно порадовали бы наших ведьм свеженькой полуправдой о том, чем Малкольм сейчас занимается.
— Ты же знаешь, сельские сплетни расходятся быстрее, чем телеграммы. Посади лучше собак в машину, — сказал я.
Он меня совсем не слушал. Всего шесть дней назад кто-то во второй раз пытался его убить, но Малкольм уже почти убедил себя, что больше не будет никаких нападений. Что ж, наверное, сегодня утром действительно ничего такого не случится. Он с собаками прошел полторы мили до дома, а я медленно ехал впереди него, все время оглядываясь назад, и ожидал на каждом повороте, пока он не показывался в поле зрения. Когда мы благополучно добрались до дома, Малкольм недовольно пробурчал, что я слишком осторожен.
— Но ведь это как раз то, чего ты хотел, — возразил я.
— И да и нет.
Как ни странно, я его понимал. Он боялся и стыдился своего страха, поэтому упорно бравировал своей беззаботностью. С непосредственной опасностью разобраться намного легче. Тем не менее я заставил его подождать снаружи с собаками, пока я обследую дом. Внутри не оказалось никаких ловушек, никто не прятался за дверью с занесенным для удара молотком, бомбы в почтовом ящике тоже не было.
Я впустил Малкольма, и мы стали разбирать наши вещи. Мы оба не сговариваясь решили, что я буду спать в своей прежней комнате, и я застелил там постель. В Лондоне я закупил продукты — хлеб, молоко, лимоны, копченое мясо и осетрину. Такая пища в последнее время стала привычной и для меня, и для Малкольма. В баре было шампанское, а в холодильнике еще от Мойры остался целый склад полуфабрикатов в картонных коробках. «С голоду мы не умрем», — решил я, исследовав наши запасы. Разве что заработаем расстройство желудка.
Весь день Малкольм просидел в кабинете — просматривал почту, говорил по телефону со своим биржевым маклером и в обычное время собрался выпустить своих доберманов на прогулку перед обедом.
— Я пойду с тобой.
Он кивнул, ничего не сказав, и мы вышли в сад, на свежий октябрьский воздух. Прошли по дорожке между грядками, через заросший ивняком ручей, до которого отец так и не дошел десять дней назад.
Когда мы были маленькими, мы пускали по этому ручью игрушечные кораблики и собирали по берегам водяную мяту и возвращались домой вымокшими и перемазанными с головы до ног. Алисия не раз заставляла нас снимать всю одежду, прежде чем впустить в свою девственно-чистую кухню.
— В понедельник я написал новое завещание, — неожиданно сказал Малкольм, не отрывая взгляда от собак, которые сновали вдоль берега, выискивая под деревьями норы водяных крыс.
— Вот как?
— Да. В Кембридже. Почему бы и нет? В старом часть предназначалась для Мойры. И тогда, после той пятницы… в общем, я хотел привести дела в порядок, на случай… на всякий случай.
— И что ты с ним сделал? — спросил я. Малкольма, похоже, развеселил мой вопрос.
— А я думал, ты спросишь: «Что в этом завещании? Что ты собираешься оставить мне?»
— М-м-м… Тем не менее я спрашиваю не об этом. А о более важных вещах, — холодно заметил я.
— Я оставил его у адвоката в Кембридже.
Мы медленно прогуливались вдоль ручья, собаки весело гонялись друг за дружкой возле нас. Ивовые листья пожелтели и готовы были сорваться с ветвей при первом же сильном порыве ветра. В воздухе витал легкий запах дыма — кое-где уже сжигали опавшую листву.
— Кому известно, где находится твое завещание? — снова спросил я.
— Мне. И адвокату.
— Что это за адвокат?
— Я увидел табличку на его двери и внезапно решил зайти. У меня где-то осталась его визитка. Мы обсудили мои пожелания, он все это напечатал, я прямо в его кабинете заверил документ при свидетелях и оставил адвокату на хранение.
Я миролюбиво заметил:
— Не думал я, что такой замечательный человек, как ты, может иногда быть тупым как пробка.
ГЛАВА 9
Малкольм возмутился:
— Ты ужасный невежа, Ян! — Потом чуть успокоился и спросил: — Почему это я тупой? Завещание действительно и оформлено по закону.
— Представь, а вдруг бы ты умер, не сказав никому, что сделал новое завещание, или не рассказав, где оно находится?
Малкольм приуныл, потом снова повеселел:
— Об этом должен побеспокоиться тот адвокат.
— Если он тебя достаточно хорошо знает, если он имеет представление, о каких суммах идет речь, если он окажется добросовестным, если он вообще узнает, что ты умер, и если он знает, кого касается твое завещание. А если он не слишком расторопный и ему лень будет во всем этом разбираться, он вообще может избавить себя от лишних хлопот — у него ведь нет перед тобой никаких обязательств. И если только ты не похвастался размерами своего состояния, уже через месяц твое завещание будет надежно похоронено среди его бумаг.
— Ты что-то подозрительно хорошо в этом разбираешься.
— Помнишь, Джойси несколько лет работала в Консультативном бюро по гражданским вопросам? Я наслушался кошмарных историй о семейных скандалах из-за того, что никто не знал, где находится завещание, про которое они точно знали, что оно существует, и только. И не менее жутких историй про то, как те наследники, которые знали, где спрятано завещание, уничтожали его, если что-то там их не устраивало, прежде чем до него доберутся остальные.
— Поэтому я и оставил его в сейфе у адвоката. Как раз поэтому.
Мы уже дошли до дальней границы сада. Ручеек бежал дальше, на земли соседа, и мы решили, что пора поворачивать домой.
— Так что ты предлагаешь сделать? Есть какие-нибудь мысли по этому поводу? — спросил отец.
— Передай документ в отдел, где заверяют завещания, в централизованную юридическую службу графства.
— Это еще зачем?
— Джойси как-то об этом рассказывала. Ты запечатываешь свое завещание в специальный конверт, который там выдают, и передаешь или отсылаешь в центральный отдел, где заверяют подлинность завещаний. Там они регистрируют твое завещание и кладут его в сейф. Когда кто-нибудь умирает и какой-нибудь адвокат предъявляет завещание своего клиента, служащие этого отдела внимательно проверяют всякий раз, нет ли в их картотеке завещания этого человека. И если там когда-то было зарегистрировано его завещание, конверт вскрывают и действительным признается как раз тот документ, что был в конверте.
Малкольм еще раз все это обдумал.
— А как быть в том случае, если я зарегистрирую свое завещание в этой конторе, а потом передумаю и захочу оставить другое? Что из этого выйдет?
— Тебе придется аннулировать старое завещание и зарегистрировать новое. Иначе старое останется в силе.
— Боже мой! Я ничего об этом не знал.
— Джойси говорила, что немногие в этом разбираются. Если человек зарегистрирует завещание, никто не сможет вынудить его изменить свою волю угрозами или если он впадет в маразм. Или на смертном ложе. Все завещания, сделанные при таких условиях, окажутся недействительными.
— А я еще смеялся тогда, что Джойси так увлекалась своей работой. Не понимал этой ее слабости. — Он вздохнул. — А теперь, похоже, это мне очень пригодится.
Консультативное бюро по гражданским вопросам, в котором работала целая армия отлично натасканных «Джойси», давало консультации по всем вопросам, что возникали у человека с рождения до смерти: о браках, разводах, завещаниях, об алиментах и о пенсиях. Я не очень внимательно прислушивался к рассказам матери, но мне довелось несколько раз побывать в этом бюро, и так уж получилось, что я запомнил даже больше, чем мне тогда казалось.
— Я сделал копию с нового завещания. Когда придем, дам тебе почитать, — сказал Малкольм.
— Как хочешь.
— Хочу, чтобы ты знал, что там написано.
Я не стал возражать. Отец свистнул собакам, которые неохотно оставили свои забавы и потрусили за нами. Мы не спеша направились через сад обратно к дому.
— Подожди здесь, пока я осмотрю дом, — сказал я. Малкольм удивился:
— Мы же гуляли каких-то полчаса и заперли за собой дверь!
— Ты всегда в это время выходишь на полчаса. И вспомни, почти у всех до сих пор остались ключи от дома.
Он промолчал. У каждого, кто когда-либо жил в Квантуме, имелись ключи от кухонной двери, и до последних событий не возникало никакой необходимости менять замки.
— Побудь здесь, хорошо? — попросил я. Малкольм печально кивнул.
Дверь на кухню была заперта. Я вошел внутрь и снова обшарил все комнаты, но везде стояла тишина. И двери, которые я специально оставил приоткрытыми под определенным углом, никто не трогал.
Я позвал Малкольма, он вошел в кухню и стал кормить собак.
— Ты собираешься устраивать эту волокиту с проверками каждый раз, когда мы будем выходить из дому? — недовольно проворчал он.
— Да, пока не поменяем замки.
Это отцу тоже не понравилось, но свое недовольство он выразил только вздохом и тем, что нарочито громко стал скрести по дну жестянки с собачьей едой.
— Налей им воды, — сердито сказал он. Я наполнил миски и поставил на пол.
— Поменять замки не так просто, как тебе кажется. Ты же знаешь, они все врезные и глубоко утоплены в дерево. А замок на парадной двери вообще антикварная штуковина, — сказал Малкольм.
Ключи от парадной двери были шести дюймов длиной, покрытые замысловатой резьбой. Насколько я знал, их было всего три.
— Хорошо, тогда мы закроем парадный вход и спрячем ключи в твой сейф — вот и не нужно будет менять этот замок.
Немного успокоенный, Малкольм поставил на пол миски с кормом, вытер руки и сказал, что настало время пропустить стаканчик шотландского. Я запер изнутри кухонную дверь и прошел за ним в кабинет. Малкольм наполнил два стакана шотландским виски и спросил, класть мне лед или не надо. Я пил обычно со льдом, поэтому снова спустился в кухню достать кубики из морозильника. Когда я вернулся, Малкольм вынул из своего портфеля какие-то бумаги и просматривал их.
— Вот, почитай. Это новое завещание, — сказал он и подал бумаги мне.
Я глянул на дату и отметил, что Малкольм составил новое завещание как раз перед тем, как позвонить мне и помириться. Поэтому я не ожидал найти там свое имя. Но я был несправедлив к отцу. Сидя в кресле и потягивая виски, я прочитал вначале все указания насчет небольших сумм для людей вроде Артура Белбрука, пробрался сквозь темный лес запутанных юридических терминов, все эти «вверяю попечительству» и тому подобное, и наконец добрался до главного.
«Каждой из моих бывших жен — Вивьен, Джойси и Алисии — я оставляю по пятьсот тысяч фунтов.
Мой сын Робин получает назначенное мной обеспечение, а остальное движимое и недвижимое имущество должно быть разделено в равных долях между моими детьми Дональдом, Люси, Томасом, Жервезом, Яном, Фердинандом и Сиреной».
Дальше следовал длинный перечень условий вроде «если кто-нибудь из моих детей умрет раньше меня, его доля переходит к моим внукам, его детям».
В конце было коротенькое примечание:
«Я завещаю моему сыну Яну кусок тонкой проволоки, который он может найти на моем столе. Он знает, что с ним делать».
Удивленный и растроганный, я оторвал глаза от последнего листа и увидел, что Малкольм тихо хихикает.
— Адвокат решил, что это последнее предложение — непристойная шутка и сказал, что я не должен вставлять такое в свое завещание.
Я рассмеялся.
— Я вообще не рассчитывал найти в завещании свое имя.
Он пожал плечами.
— Ну… Я никогда не забывал о тебе. И долго сожалел… я ударил тебя тогда… и вообще.
— Ты же думал, что я заслужил это…
— Да, тогда я так и думал.
Я снова вернулся к началу завещания и перечитал первые параграфы. Там Малкольм назначал меня своим душеприказчиком, несмотря на то что я был только пятым его сыном. Я спросил:
— Почему я?
— Тебе не нравится?
— Почему же… Я польщен.
— Адвокат просил назвать человека, которому я доверяю. Я выбрал тебя.
Малкольм сунул руку в ящик стола и достал кожаный стаканчик с карандашами. Оттуда он вытащил тонкую проволочку длиной около десяти дюймов, перегнутую пополам, наподобие тех, какие вставляют в цветочные горшочки как подпорки для цветов.
— Если эта потеряется, думаю, ты найдешь другую.
— Конечно.
— Договорились. — Он спрятал проволочку обратно в стаканчик и убрал стаканчик в стол.
— К тому времени, как ты отдашь концы, цены на золото могут взлететь до неба, ты все продашь, и я найду в тайнике одних только пауков.
— Какой ужас!
Мне было очень хорошо с отцом все время после того его первого звонка, и, видимо, ему тоже. Я надеялся, что мне еще очень нескоро придется вскрывать конверт с завещанием.
— Жервез считает, что ты решил растратить сейчас свое состояние, чтобы… э-э-э… чтобы осталось поменьше.
— В самом деле? А ты как думаешь?
— Мне кажется, если ты отдашь деньги семье, а не разным там школьным обществам или кинокомпаниям, то проживешь дольше.
Голубые глаза широко раскрылись.
— Но это же безнравственно!
— Зато практично.
— Я над этим подумаю.
Мы закусили осетриной, но она, похоже, уже начала нам надоедать. Малкольм предложил:
— Завтра приготовим картофельную запеканку с мясом. В холодильнике их полно.

Следующие два дня в Квантуме прошли спокойно. Мы были готовы ко всяким неожиданностям, но, похоже, беспокойство было излишним.
В четверг вечером, гуляя с собаками, мы удостоверились, что садовник уже ушел домой и, завернув в палисадник, наведались в нашу сокровищницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45