Сам же император, переодетый купцом из Гуинмера, предложил Карине толстую соломенную подстилку на спину верблюду, однако девушка отказалась, заявив, что поедет верхом. Одета она была в костюм целительницы: длинную широкую юбку с разрезами и скрывавшую ее с головы до ног накидку, предохраняющую и от палящих солнечных лучей, и от пыли. Адар защитил глаза короткой вуалью, оставив остальную часть лица открытой; то же самое сделали и трое других одетых в военную форму фибов. Мастер Ден, как всегда, довольствовался набедренной повязкой и длинным, до колен, халатом нараспашку. В правой руке он держал посох, в центр которого был воткнут зонт в качестве защиты от солнца, а в левой – небольшой сверток. Льешо считал, что в нем находится смена белья.
Раздался призыв в дорогу, и Льешо вскочил в седло. Он ожидал, что Шу тоже поедет верхом на лошади, однако император ловко забрался по ноге стоящего на коленях головного верблюда, а потом легко, без малейшего усилия соскользнул в устроенное впереди поклажи сиденье.
Харлол оказался наготове.
– Ну, Зефир, вставай! Вперед! – скомандовал он, подбодрив животное хлопком по горбу.
Верблюдица поднялась, нещадно раскачивая седока, однако тот держался так уверенно, будто сидел на своем месте с самого рождения. Второй верблюд все еще оставался на коленях. Погонщик-ташек оглядел толпу и недовольно, словно про себя, что-то пробормотал на незнакомом Льешо гортанном языке.
– Вы уверены, что он поедет? – наконец обратился погонщик к Шу по-шански.
Шу уверенно кивнул и, сощурившись, пристально оглядел море людей и животных.
– Вот он.
Льешо посмотрел туда, куда показывал император, однако не заметил никого интересного.
– А! Вижу! – вдруг воскликнул погонщик.
Льешо проследил за взглядом ташека и едва сдержал возглас удивления: такой живописной личности он еще не встречал. Сквозь плотную толпу торговцев съестными припасами и самыми разными безделушками настойчиво пробирался карлик в экзотическом наряде провинции Тысячи Озер. В руке он держал сияющие на солнце медные тарелки, а из заплечного мешка торчал целый набор флейт. Следом на веревке волочилась небольшая стремянка.
– Харлол! – воскликнул он, обращаясь к новому погонщику. – Ты, судя по всему, сумел выйти сухим из воды! А я-то думал, будешь добираться домой, прося по дороге милостыню.
– Погонщик из Ташека надолго без работы не остается. – Харлол приставил лестницу к тюку на спине дожидающегося седока верблюда. – Где ты так замешкался? Господину уже не терпится отправиться в путь.
Карлик забрался на верблюда и шлепнулся в небольшое кресло с подлокотниками, застегнув защитный ремень. Разобравшись с музыкальными инструментами и широкими, развевающимися на ветру одеждами, он глубоко вздохнул и сделал погонщику знак поднимать верблюда.
– Встретилась мне здесь одна девица – из провинции Небесного Моста, – так вот, обратив внимание на скромные размеры видимых частей моего тела, она сразу начала интересоваться размерами других его частей. – Карлик хитро улыбнулся. – Я ей доказал, что маленький посыльный вполне может доставить большую посылку, однако она, для пущей уверенности, решила повторить эксперимент. Не мог же я оставить госпожу, так и не убедив се, хотя, должен признаться, это оказалось очень даже нелегко. У меня едва хватило сил, чтобы провести нашу дискуссию на должном уровне.
– Вот ты это все и расскажи господину, когда он возьмет кнут да как следует отходит тебя за опоздание.
Льешо удивился, он ни разу не видел в руках императора Шу кнута. Судя по всему, карлик тоже не видел, а потому угроза его вовсе не испугала; напротив, подмигнув Льешо, он весело рассмеялся, как будто они оба знали какой-то секрет, но не хотели делиться им с погонщиком.
Харлол, улыбаясь, прикреплял лестницу к тюку на спине верблюда. Однако улыбка быстро пропала, так как животное изогнуло свою длинную шею и умудрилось укусить его пониже спины. Харлол шлепнул верблюда по носу:
– Веди себя как следует, Лунный Луч! – предупредил он подопечного.
Новое романтическое имя Лунному Лучу, судя по всему, не понравилось, и свое отношение он выразил прилетевшим прямо к ногам Харлола смачным плевком.
– Хватит!
Погонщик красноречивым жестом остановил животное и, повернувшись на каблуках, побежал вдоль цепочки верблюдов, на ходу проверяя прочность веревки, связывающей между собой все двенадцать принадлежащих Шу животных. Что-то выкрикивая на языке ташеков, который, судя по всему, верблюды понимали лучше всего, погонщик тыкал им в бока специально припасенной острой палкой.
– Какое злое создание! – произнес странный новичок. Впрочем, говоря это, он смотрел вовсе не на верблюдов, а на самого погонщика.
Льешо не смог скрыть интереса к новому члену компании, а потому поставил свою лошадь рядом с его верблюдом и поехал возле удобно устроившегося в своем кресле карлика. Подняв голову, он заметил, что попутчик тоже смотрит на него – только сверху вниз.
– И кто же ты такой будешь, юноша? – поинтересовался он.
– Меня зовут Льешо, и я – новобранец императорского ополчения, – ответил Льешо, повторяя заученную фразу. – Думаю, господин, мой ответ вас удовлетворит. А кто вы? Как ваше имя?
– Все зовут меня Собачьи Уши, хотя, когда я родился, мать и отец дали мне имя Ясное Утро. Как ты, наверное, уже понял, я служу при дворе его величества придворным музыкантом – веселю императора в путешествиях.
Льешо не отличался склонностью к хитростям и уверткам, даже слепой заметил бы тот ужас, который отразился на лице юноши при неосторожных словах карлика. Однако маленький человечек хитро подмигнул, давая понять, что играет в ту же игру, что и все остальные попутчики, – он просто дразнит своего хозяина, высмеивая необоснованные претензии. Однако что-то в выражении его лица показывало, что человек этот глубже и серьезнее, чем хочет выглядеть. Они еще даже не выехали за городскую стену, а Льешо уже надоело зубоскальство.
– Я еще никогда не встречал людей вашей породы. Откуда вы?
– Как и твой хозяин, я – король. Король среди людей очень маленького роста.
Льешо хотел было выразить сочувствие по поводу того пренебрежения, с которым относились к маленькому королю попутчики, однако в этот миг тот издал звук, больше всего напоминающий крик ишака на жаре. Собачьи Уши схватился за бока и хохотал так, что на глазах у него выступили слезы. Ах если бы только в эту минуту из зарослей выскочил лев и избавил Льешо от издевательства злосчастного карлика!
– Люди моей «породы», как ты изволил выразиться, возделывают землю в провинции Тысячи Озер, а ростом намного превосходят тебя, коротышка. Моя же внешность – шутка злой судьбы: кости рук и ног легко ломаются, а потом отказываются расти. Богатые почему-то находят эту особенность забавной и даже веселой. Когда выяснилось, что больше я уже не вырасту, а значит, никогда не смогу ходить за плугом, правитель забрал меня к себе в качестве шута. К сожалению, и на этом поприще я не достиг вершин и не оправдал надежд. Помотав по свету, судьба наконец бросила меня на милость нашего нынешнего хозяина. Дело в том, что он совершенно лишен музыкального слуха, а потому музыкант примерно таких же способностей его вполне устраивает.
Льешо отчаянно покраснел. Каждое слово нового знакомого отдавалось в его душе содроганием, словно очередной шаг по зловонному верблюжьему навозу.
– Не сомневаюсь, что вы просто шутите, преуменьшая свои заслуги на музыкальном поприще, ~ запинаясь, пробормотал он, стремясь хоть как-то загладить возникшую неловкость.
Брат уже поехал вперед вместе с Кариной, и Льешо пришпорил коня, чтобы догнать их, а главное, убраться подальше от этого непонятного, ехидного и насмешливого маленького человечка.
Лекари казались целиком погруженными в серьезный разговор о припарках, однако, заметив приближающего Льешо, Адар замолчал. На лице его читался вопрос, но Льешо нечего было сказать. Он догнал головную часть отряда, и теперь уже спешить было некуда: и верблюды, и лошади шагали неторопливо и спокойно.
– Неужели нельзя ехать быстрее?
В голосе юноши прозвучало нетерпение, даже недовольство.
– Честно говоря, я ничего не понимаю в верблюдах. Лошади какое-то время могли бы идти рысью, но, поскольку путь предстоит долгий, поспешность может их убить.
Адар сказал это просто так, не задумываясь о последствиях своих слов, но Льешо моментально вернулся в прошлое, будто все случившееся повторилось вновь. Звуки движущегося каравана вызвали воспоминания о другом путешествии, в котором он так страдал от голода, жажды и истощения. Рядом люди умирали прямо на ходу. На лбу юноши выступил холодный, липкий пот ужаса, а сердце заболело так, словно его пронзила одна из висящих на плече стрел. – Льешо! Льешо!
Голос Адара звучал словно издалека, утонув в тумане. Братья остановились, а караван зашагал мимо; незнакомые погонщики и телохранители, которых он, как ему казалось, смутно узнавал, на ходу бросали на юношу полные любопытства взгляды. Адар спешился и накрыл руку Льешо своей рукой.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Льешо, не понимая, где и в каком времени находится. – Мы отстали, не позволяй телохранителям увидеть…
Льешо на мгновение прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями; рука Адара словно якорь удерживала его в прошлом.
– Где твой конь?
– Вот он, здесь. Если я тебя на минуту оставлю, с тобой ничего не случится?
К чему этот вопрос? Смущенный и растерянный Льешо внезапно снова ощутил себя за тысячи ли отсюда, на бескрайних степных просторах. Юноша отчаянно вцепился в руку брата: нет, даже за все шелка империи Шан он не позволит Адару уйти.
– Умерли девять тысяч человек, – едва слышно прошептал он.
Налетчики-гарны угнали из священного города Кунгол десять тысяч его жителей. Почти все они – кроме одной тысячи – не выдержали тяжкого перехода на рынок в Шане, где торговали рабами. Слова Льешо не ответили на заданный вопрос, но их было вполне достаточно, чтобы Адар понял, что происходит с младшим братом.
– О Богиня, Льешо! Как же тебе удалось выжить?
Льешо не рассказывал брату о том, как оказался на Жемчужном острове, далеко-далеко от родного дома и от долин любимой Фибии. В огне битвы братья с огромным трудом нашли друг друга, все остальное тогда представлялось не важным. Теперь же накопившиеся в душе чувства требовали немедленного освобождения. Он должен, должен все поведать Адару, даже если брат ни за что не простит той цены, в которую обошлась его, Льешо, жизнь.
– Я ведь был их принцем, и они умерли за меня. Голодая, отдавали мне последнюю крошку, мучаясь жаждой, дарили мне последнюю каплю воды. Несли меня на руках, пока не падали, а когда изнемогали, передавали другим, и те несли дальше – тоже до последнего смертного вздоха.
Юноша тяжело вздохнул и обратил исполненный боли взгляд в ясное голубое небо Шана.
– Если бы можно было обернуться птицей и прилететь домой как можно скорее!..
Льешо наклонился в седле, словно готовый взлететь при первом же порыве ветра. Но ничего не произошло. Конечно, куда ему? Взлететь смогла бы Каду, а он не обладает ее удивительными способностями.
– Бедный Льешо! Если бы я мог хоть чем-то тебе помочь! Слова прозвучали словно извинение. Неужели брат ни в чем его не винит? Скорее всего он, по своему обычаю, рассуждает логически и понимает, что в той трагической ситуации Льешо ничего не мог поделать. Но если он ни в чем не виноват, за что же тогда такие муки?
– Получается, я любимчик Богини?
В словах юноши сквозил горький сарказм. Если то, что испытывает он, – милость, как же тогда выглядит божественная немилость? И что в таком случае божья кара?
– Поверь мне, все случившееся не имеет значения. – Чтобы подчеркнуть свои слова, Адар с силой сжал руку младшего брата. – Каждый твой шаг рассчитан Богиней. Все имеет цель, даже мучения Долгого пути и вот эта медленная поступь каравана, которую ты с таким трудом терпишь.
– На все воля Богини…
Льешо сжал поводья. Он этому не верил, и собственное неверие пугало его даже больше, чем воспоминания. В Кунгол надо вернуться как можно скорее – отчаянное нетерпение отдавалось болью в теле и потом на лбу. Легкое прикосновение прячущегося в заплечном мешке короткого копья дразнило; казалось, что со всех сторон раздается шепот врагов: «Он умрет, он должен умереть…»
Льешо представлял себя великим и сильным военачальником, освободителем собственного народа, но огромные расстояния и собственная слабость воздвигали на пути к цели непреодолимые препятствия.
– Боюсь, мы опоздаем, – наконец произнес он. Родная Фибия стонала под гнетом завоевателей-гарнов, а ему еще предстояло во что бы то ни стало найти четырех братьев и жемчуг из ожерелья Богини.
– Достойный муж должен выказывать огромное долготерпение, равно как и неотступную готовность сражаться за свою даму, – начал было Адар.
Льешо тут же его остановил.
– Я вовсе не достойный муж, – уныло возразил он. – Я ждал, но Богиня просто не пришла.
Адар рассмеялся – так тихо, что его собственный конь даже ухом не повел:
– Она пришла. Льсшо, не волнуйся. На тебе лежит тень Богини. Я вижу ее в твоих глазах.
– Нет, не пришла. Я бы знал.
Братья стояли, разговаривая, а мимо них проходили последние звенья каравана. Надо было трогаться в путь. Садясь верхом, Адар заговорил откровеннее:
– Богиня явилась мне в облике монахини, которую я встретил в храме Луны. Не знаю, каким именно способом она пришла к тебе – может, когда-нибудь ты сам спросишь ее об этом. Но для того, чтобы все выяснить, придется ждать. Ворота в рай расположены далеко от Шана, а караван должен двигаться так, как это угодно животным, а не так, как хочется людям. Или же вообще не двигаться.
Братья натянули поводья и неторопливо направились вперед, сопровождаемые любопытными взглядами незнакомцев – и шпионов императора, и гарнов-торговцез. Скоро они заняли свое место в караване. Мастер Ден, казалось, и не заметил отсутствия братьев, зато Льинг и Хмиши обменялись недовольными обеспокоенными взглядами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67