Каду внимательно вгляделась в карту, словно сопрягая воспоминание о том, что видела сова, с тисненым изображением.
– Гарны сейчас вот здесь. – Девушка указала место, в котором обладающая прекрасным ночным зрением сова заметила расположившихся на отдых врагов. – Отряд увеличился по сравнению с тем, который вышел из Дарнэга, сейчас их уже насчитывается несколько сотен. Правда, каратели разбились на отдельные группы и рассыпались по дороге, причем каждая такая группа упорно делает вид, что движется сама по себе и больше никем не интересуется.
Сейчас гарны уже знают, что их преследуют, и в их рядах наметились признаки раскола. Сторонники Марко едут первыми, причем очень торопятся приехать к хозяину в Гарнию еще до того, как начнется атака на арьергард. Но есть и такие, кто надеется получить за заложников богатый выкуп, – те не торопятся, стараясь держаться в последних рядах.
Обратившись совой, я смогла подслушать разговоры. Император Шу продолжает играть роль возмущенного купца из Гуинмера, против собственной воли втянутого в бурные события. Однако его мучают, пытаясь добыть информацию, которую можно было бы использовать против его же товарищей. Госпожа Карина и мастер Ден также упорно соблюдают маскировку и играют роль мелких слуг. Когда придется атаковать, мы вполне можем рассчитывать на их помощь.
– Атаковать?
Хабиба неодобрительно поднял бровь. А Льешо подумал, что куда лучше было бы вдвое сократить силы противника самым простым и безболезненным способом – подкупом.
Каду закатила глаза.
– Совсем недалеко от тех мест стоял Бор-ка-мар, а потому я отправилась в его лагерь, чтобы передать самые свежие новости и посоветовать изобразить крайнее удивление, когда придет требование заплатить за свободу купца Шу и его спутников. А потом отдать деньги и тихонько, без шума вернуть императора в столицу. Однако капитан все-таки предпочитает сражение. Твердит что-то о защите чести и необходимости преподать урок.
Льешо невольно задал себе вопрос, кому требуется более суровый урок – самому Бор-ка-мару, который наверняка вызовет гнев императора отказом беречь жизни подданных, или гарнам, которые поймут, что тревожить 1раждан Шана не стоит. Жизнь же самого дорогостоящего заложника останется вне опасности до тех самых пор, пока впереди будет маячить круглая сумма выкупа.
– А как мой брат? – с тревогой поинтересовался принц.
– С Адаром все в полном порядке, – ответила Каду и, помолчав немного, добавила: – Большей частью пленники едут верхом. Гарны опасаются, что он обладает магической силой – суеверные люди воспринимают целителей именно так. Адар едет в окружении мощной охраны, причем в обществе ее начальника – во главе конвоя. Зато Льинг заковали в цепи – как вооруженную телохранительницу главного узника.
Свин! – мысленно воскликнул Льешо, крепко сжав посланные небом жемчужины. – И как только твоя госпожа допускает подобные пытки?
Но, конечно, ответ на этот вопрос заключался в том, что сама Богиня оставалась пленницей собственных небесных садов.
Каду ни словом не упомянула о судьбе Хмиши. Можно было предположить, что он разделил с Льинг ее суровую, но почетную участь. Льешо не мог забыть звучавший в сновидении ужасный крик, а потому уточнил:
– А как товарищ Льинг, Хмиши?
– Плохо. – Каду прикрыла глаза, то ли для того, чтобы более ясно рассмотреть представший перед мысленным взором образ, то ли чтобы, напротив, прогнать его. – Он жив, – наконец коротко ответила она и тут же попыталась перевести разговор на другую тему: – Нам всем сейчас надо отдохнуть. А потом поговорим подробнее.
– Мне необходимо знать.
Каду взглянула на отца, словно спрашивая, говорить дальше или лучше не стоит. Волшебник лишь неопределенно пожал плечами, и девушка тяжело вздохнула.
– Гарны считают Хмиши принцем – тем самым, которого они разыскивали, – а потому по дороге к хозяину стараются ввергнуть его в абсолютную покорность.
– Каким образом? – уточнил Льешо, рассеянно засунув руку за пазуху и крепко сжав ладанку с жемчужинами.
Он совсем запутался: сновидения, в которых он страдал в тисках мастера Марко, давно перепутались с хаосом реальности, где нужно было как можно быстрее спасать императора и его спутников.
– Очень простым способом. Все едут верхом, а Хмиши идет пешком. Как и Льинг, он закован в цепи, но еще и с веревкой на шее. Как только он теряет силы и начинает отставать, веревка натягивается, душит и начинает волочить пленника по земле. Когда Хмиши теряет сознание, каратели взваливают его на круп лошади Льинг, но потом, после того как он придет в себя, все повторяется с самого начала.
Каду поведала далеко не все, и Льешо это знал – он слышал во сне жуткие крики. Но требовать продолжения не хватало сил.
– Поистине реальным миром правит зло, – пробормотал принц и почувствовал, что мысль эта укоренилась в сердце.
За освобождение товарищей он отдал бы все на свете, однако в глубине души вознес небесам благодарение за то, что страшные муки обошли стороной его самого. Впрочем, ненадолго. Если Хмиши выживет в тяжком пути, мастер Марко быстро сообразит, что ему притащили не того фибского мальчишку, которого он заказывал. И тогда верному товарищу придется погибнуть за то, что он не принц снов, а Марко снова снарядит экспедицию на поиски настоящего принца. Однако сейчас Хмиши страдал, а он, Льешо, – нет.
– Необходимо как можно скорее освободить Хмиши.
– И всех остальных тоже, – добавил Хабиба. – Причем еще до того, как их затащат в Гарнию.
– Вот смотрите. – Харлол начертил на карте маршрут, который пересекал путь отряда примерно в двадцати ли от границы, к востоку от того места, где сейчас отдыхали они сами. – Здесь, в горах, нет ни дорог, ни тропинок, однако птица с высоты своего полета без труда определит естественные перевалы и скрытые от глаз человека пути.
Говоря это, ташек нервно оглянулся на Каду, словно та могла за такие слова выклевать глаза.
– Вполне разумно, – кивнула девушка. – Ты занимаешься орлиной охотой, пустынник?
– Ничего не может быть прекраснее такой орлицы, как ты, – ответил молодой человек, улыбнувшись собственной смелости и способности расточать комплименты.
– Лесть не украшает воина, – поддразнила Каду.
Интересно, понимают ли эти двое, какую игру затеяли здесь, на краю мира? – спросил себя Льешо.
Вслух, стремясь прервать неуместное ухаживание, он поинтересовался:
– Сколько осталось до восхода луны?
– Еще целых три часа, – быстро ответил Харлол, и Льешо кивнул, внезапно ощутив страшную усталость и печаль.
Нет, он не желал Каду для себя, но точно так же, как и тогда, когда Льинг выбрала Хмиши, сразу навалилось одиночество: он совершенно один в том мире, где все остальные ходят парами.
– Поспи, – словно поняв мысли принца, посоветовал Хабиба. – Пусть другие подежурят.
Волшебник как будто предвидел будущее, в котором больше не мог защищать своего подопечного.
Помоги мне, – мысленно взмолился Льешо. – Я проваливаюсь в страшную трещину мира, и никто не может меня спасти.

Принц позволил Бикси раскатать одеяло и даже не возражал, когда Хабиба уменьшил в лампе фитиль – теперь она едва мерцала. Но он не уснул. В тусклом свете Льешо проверил содержимое дорожного мешка и вытащил все дары госпожи Сьен Ма. Усевшись на одеяле в позе лотоса, он уставился на нефритовую чашу и задумался о бездонности ее зеленых глубин. Юноша знал, что это свадебная чаша. В каких-то давно ушедших жизнях он любил и был любим, женился; наверное, рождались дети, принося с собой и радости, и печали. Жизнь остается жизнью.
Потом он умер, но возродился снова. Какие же уроки принесла с собой жизнь? Что он узнал в том прошлом, в котором существовала вот эта прекрасная нефритовая чаша? Он прекрасно понимал, что невозможно определить ее стоимость – она попросту бесценна и всегда была бесценной. Был ли он всегда принцем или королем, во всех проведенных в реальном мире жизнях? Или же чаша могла рассказать иную историю? Может быть, он был просто бедным солдатом, а потом слишком высоко вознесся и обжегся, все потеряв? Льешо снова засунул руку в мешок и вытащил короткое, нашептывающее о смерти копье. Оружие само собой легло в руку. Это копье когда-то уже убило его, и все же оно принадлежало ему и только ему и испробовало немало вражеской крови.
Грядущая битва окажется битвой всадников. До сих пор удача позволяла противостоять врагам в пешем строю, однако степные каратели не ходили пешком. В свое время госпожа Сьен Ма учила и его самого, и Каду, и фибских телохранителей, как точнее стрелять из лука, сидя верхом, как атаковать копьем или мечом. После падения в Акенбаде запястье все еще болело, однако почти в полной темноте принц достал лук и попробовал тетиву – пальцы уже начали забывать ощущение натянутой струны. Потом почистил копье и аккуратно положил оружие на одеяло рядом с собой. Теперь можно было лечь и часок поспать.
Проснулся Льешо в полной темноте – погас даже тусклый свет лампы. Проснулся от собственного крика:
– Они убивают его! О Богиня, они же его убивают! – Что?
– Кого они убивают?
– Льешо, проснись!
Из множества взывавших голосов принц ответил лишь на последний – голос Хабибы.
– Помогите! – взмолился он, обеими руками сжимая грудь.
Сердце билось неровными толчками, ноги подкашивались. Земля поднялась навстречу, и он принял ее, свернувшись калачиком, как можно крепче, и катаясь, чтобы хоть как-то унять боль. Его пытали, оскорбляли и унижали – и просто ради удовольствия, и чтобы выместить все накопившееся за время неудачной экспедиции зло. Сломленного, залитого кровью собственных ран Хмиши все-таки заставляли идти пешком – до тех самых пор, пока он не терял в пыли сознание. После этого его привязывали к крупу лошади и с удовольствием слушали стоны и бессвязные восклицания. Боль оставалась неутоленной. Рядом ехали двое искусных целителей, но им не разрешали даже приблизиться.
Чьи-то грубые, но прохладные пальцы легли на лоб, пригладили волосы.
– Не бойся, ты в безопасности, среди друзей. Здесь он тебя не найдет.
Это Хабиба звал его, пытаясь вернуть из сна в реальность. Льешо вздрогнул и провел ладонью по глазам, пытаясь унять бешеный бег сердца, от которого леденело все тело. Хабиба лгал. Недавняя трагедия в Акенбаде доказала, что мастер Марко способен разыскать его где угодно. Но сейчас, на дороге в Гарнию, Хмиши мучил вовсе не волшебник.
– Он знает, что это не я.
– Нет, пока еще не знает, – возразил Хабиба. – В стране сновидений время ничего не значит – оно призрачно. Но скоро все, что ты видел, может произойти. Конечно, если мы не подоспеем вовремя и не спасем товарищей.
Льешо взглянул Хабибе прямо в глаза; что-то в этом взгляде заставило видавшего виды придворного волшебника ее сиятельства вздрогнуть и отвернуться.
– Он злится, потому что схватили не того юношу. Даже не пытается выяснить, что именно знает и может рассказать Хмиши. Надеется допросить Льинг. Сейчас же отчаянно бесится, а потому издевается над своей жертвой просто так, ради удовольствия. Но зашел он что-то слишком далеко…
– Кто, мастер Марко? – уточнила Каду.
Говорила она так же тихо, как и отец, боясь снова встревожить принца.
Льешо на секунду задумался, вспоминая сон.
– Нет, его там нет. Не понимаю, откуда он все узнал.
Больше принц ничего не объяснил. Сердце немного успокоилось, дыхание выровнялось. Теперь уже пришел стыд за свой ужас, обдавший все тело неприятным, липким, вонючим и холодным потом. Пот этот приводил в смущение, однако делать было нечего – что случилось, то случилось.
Товарищи поняли, что новых откровений не последует, и разошлись по своим углам, собираясь еще хоть немного поспать. Рядом с Льешо остался лишь Хабиба, он продолжал успокоительно поглаживать лоб юноши, не обращая при этом никакого внимания на собственные слезы. Волшебник шепотом произносил молитву:
– Великая госпожа, за что? Зачем? Ведь они еще почти дети…
Хабиба служил смертной богине войны. Если она в эту минуту слушала, то сразу поняла мысли Льешо.
Мы не дети и никогда ими не были.
Однако высказать это вслух принц не мог – слишком устал, измучился во сне; болело и сердце, и все тело. Хабиба и сам это поймет.

Лунный свет окрасил серебром двигавшуюся в прохладе ночи армию. Льешо вздрогнул, но вовсе не от свежести воздуха, а от суеверного страха перед жуткими образами, которые словно сон шевелились в его голове. Армия мертвых. Да, в этой утонувшей в лунном свете ночи казалось, что он ведет вперед армию мертвых. Лишенные и цвета, и самой жизни товарищи готовились к битве. Во главе колонны ехал Хабиба. Льюка и Балар затерялись среди соотечественников. Кунголу пришлось собирать наемные отряды, потому что государство Фибия давным-давно провозгласило себя мирным и не имело регулярной армии. Сейчас же и Кунголу, и самому Небесному Царству понадобились фибские воины, так что издревле практикуемые в качестве королевских упражнений боевые искусства пришлись весьма кстати. А потому среди фибских рекрутов братья-принцы чувствовали себя в такой же безопасности, как и среди хорошо обученных бойцов регулярной армии.
Харлол ждал, держа наготове коня Льешо.
– За багажом присматривает Собачьи Уши, – сообщил он. – А на случай битвы я уже назначил двух часовых из ташеков.
Это означало, что по крайней мере двое смогут избежать почти неминуемой смерти.
– Спасибо.
Льешо убрал лук и стрелы в притороченный к седлу колчан и повел плечами, пытаясь поудобнее устроить на спине копье. Ему предстояло ехать слева от Хабибы, словно в почетном эскорте генерала-волшебника. Харлол же уважительно, но непреклонно настаивал на том, что должен ехать впереди, чтобы первым принять бой и, если потребуется, погибнуть за Динху. Этого Льешо позволить не мог. Договорились на том, что ташек поедет рядом с Льешо, в первом ряду, как и подобает послу Акенбада.
Каду поднялась на битву в облике орлицы, для нее на луке седла Хабибы устроили специальное охотничье место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67