Они не вели счет времени, им казалось, что они уже годы отщипывают от двери щепку за щепкой. С того момента, когда в крепости начали переносить оружие, никто не подошел к их башне. У них не было еды, а что хуже всего, не было воды, и они исступленно ковыряли дверь и запор, понимая, что пропадают от голода и жажды, и это только подстегивало их усилия.
— Ш-ш-ш, тихо, — прошептал Герберт. — Скажи сэру Алану, что кто-то идет к нам. Спроси, что делать, если нам несут еду и воду.
Вопрос пошел от одного к другому, все ждали, притаившись в темноте. Они слышали, как на внешней двери отодвигали засов, как она заскрипела на несмазанных петлях. Герберт нервно кусал губы. Если сэр Алан быстро не ответит, шанс будет упущен; ему и в голову не пришло действовать без команды. Тем временем Алан Ившем приходил в себя из беспамятства. У него даже не было сил рассердиться, что его пробуждают для новых страданий и страхов. Он пытался понять, о чем так настойчиво спрашивают его, но смысл отдельных слов до него не доходил, другие в голове мешались с воспоминаниями прошлого, голова кружилась, пока не зацепилась за одно слово.
— План! — сумел он выговорить распухшими губами. — По плану…
Все вздохнули с облегчением и прижались к стене. Они еще больше ослабели, но шестеро из них были в состоянии справиться с двумя, несущими в руках бадью с бурдой и флягу с водой. Они знали, что будет дальше. Дверь откроется, потом закроется, и вошедшие или вошедший бросят свой груз на пол, расплескав больше половины по грязи, и уйдут. Притаившиеся сглатывали голодную слюну, лизали растрескавшиеся губы, пытаясь отвлечься от навязчивой мысли о питье. Времени на это не будет. Им придется их убить и сразу выходить, сразу всем. Там будет вода, вдосталь воды, говорили они себе, не надо будет ползать за ней по грязи.
За дверью раздались шаги, тела приготовились к броску.
— Отставить! — прошептал громко Герберт. — Ложись, это целый отряд!
* * *
— Поехали! — хрипло сказал Вальтер Херефорд своему брату. — Они опускают мост. Пора.
— Да. — Роджер кивнул с недоброй усмешкой, он уже горел желанием сразиться с противником, и это прогнало все страхи. — Да, едем!
Противники почти одновременно показались на поле. Отряд Сторма выстроился далеко у западного угла, в то время как из крепости потянулась колонна к восточному краю. Херефорд один приблизился к этой процессии и убедился, что среди ехавших там женщин была Элизабет. Он должен был сердиться на жену, его жизнь из-за нее висела на волоске, но в этот момент он не испытывал ничего, кроме ошеломляющей радости видеть ее живой и здоровой. Тут же были и его рыцари, одни шли, других, словно мешки с зерном, везли на спинах лошадей. Херефорд сжал кулаки. Так обращаться с благородным противником нельзя. Он крутанул коня, ударил его шпорами и галопом поскакал на свой край поля. Церемония открытия была краткой, бой не был состязанием в ловкости, где победа присуждается по очкам. Тут не было правил, разноцветных флагов и красочных знамен. Доспехи Херефорда тронуты ржавчиной, а плащ забрызган грязью; щиты обоих противников так избиты, что гербы на них совсем стерлись. Судьями в турнире были сила и искусство бойцов; их бой прекратится, только когда один из них сдастся, будет не в состоянии продолжать бой или окажется убит. Стояла мертвая тишина, слышались только глухой стук конских копыт по выжженной земле, когда Херефорд и де Кальдо разъезжались по местам, да бренчание сбруи у лошади кого-то из зрителей. Противники обернулись лицом друг к другу и стали опускать копья, наблюдая за противником. Херефорд крепко прижал древко копья локтем. Оно ровно и твердо лежало в его руке под правильным углом, хорошо отточенное острие блестело, но сердце у него колотилось с такой силой, что слышно было его стук, во рту у него пересохло. Если он выдержит эти три съезда, у него будет преимущество, он сможет тогда побить де Кальдо. Если… Он был много легче противника, и ему требовался больший разбег для хорошего удара.
Херефорд отвел в сторону ноги и с силой вонзил шпоры в бока своего серого скакуна. Конь рванулся с места галопом. Мгновением позже тронулся де Кальдо. Сквозь конский топот раздался треск ломающегося дерева и сдавленный выкрик двух мужских глоток, когда страшный удар вытолкнул воздух из легких. Копье Херефорда угодило точно по центру щита де Кальдо, но тот не шелохнулся, а копье сломалось. Де Кальдо, то ли слишком самоуверенный, то ли забавляясь, был невнимателен. Его копье ударило выше центра щита и скользнуло поверх плеча Херефорда, даже не задев его.
Вздох облегчения раздался с обеих сторон наблюдавших. Вальтер Херефорд нервно облизывал сухие губы. Лорд Сторм, затаив дыхание, бормотал бесполезные указания и советы своему другу. Элизабет, которая разбиралась в тонкостях турнирного боя не хуже любого мужчины, впервые увидев, с кем сражается муж, испугалась и стала молиться. Алан Ившем, почувствовав на лице весеннюю свежесть, увидел себя много лет назад в поле, слышал хорошо знакомый ему треск ломающихся копий, звон мечей, стук копыт. Ему виделось, как он едет за своим смеющимся красивым господином, ему казалось, что он уже на свободе, его бойцы невредимы, к чести его и ее светлости… Он чувствовал, как ветер овевает его горячее тело, стал тихо, тихо погружаться в забытье и спокойно, почти с радостью отошел…
Бойцы взяли у своих сквайров новые копья и вернулись на исходные позиции. Херефорд разжал и снова сжал пальцы, держащие щит, чтобы восстановить в руке кровообращение. Удар де Кальдо, хоть и не меткий, был такой силы, что рука занемела. Один съезд пройден, но это не утешало, ему было ясно, что де Кальдо просто играл с ним. В подтверждение этого тот не стал ждать, когда двинется Херефорд, и погнал коня первым. Мастер турнирных боев удивился силе своего легкого противника: челюсть, куда ударило краем щита, сразу распухла. Но никакого беспокойства он не испытывал; его рассердила собственная неосторожность. Кони снова неслись навстречу друг другу. Де Кальдо, приноравливаясь к ходу своего коня, нацелился в правое плечо Херефорда, выставленное вместе с рукой, держащей копье. Он и сейчас не думал сразу убить противника, как того желал Певерел, он хотел ударить и обезвредить его Правую руку, сделав его беззащитным. Это упрощало дело перед пешим боем на мечах. За миг до столкновения Херефорд предпринял отчаянный маневр. Верно оценив характер своего противника, но рискуя жизнью, он перенес щит на правую сторону, открыв свой левый бок. Он угадал правильно: де Кальдо был упрям и прямолинеен, не способен быстро переменить план действия. Его копье не дернулось в сторону не прикрытого теперь сердца Херефорда, а скользнуло по краю щита и снова прошло мимо цели.
Херефорд издал победный клич: удар снова потряс его, но и после второго съезда он остался невредим. Даже больше: теперь уже не ошибка противника, а он сам спас себя. Правда, его копье даже не коснулось де Кальдо, но он уже надеялся на свой меч, теперь он близок к победе! Еще один съезд, игра перейдет в его руки, ибо мощь де Кальдо не шла в сравнение с быстротой его клинка. Разъяренный де Кальдо развернул коня на конце поля и сразу бросился вперед, не сменив копья, даже не осмотрев его. Теперь Херефорду было нечего противопоставить зверскому удару де Кальдо, вложившему в него всю силу на последнем заходе. Его копье зацепило левый край щита. Под тяжелой массой де Кальдо, удвоенной скоростью двух коней, копье прогнуло щит и скользнуло вдоль бока Херефорда. Де Кальдо надавил всей своей тяжестью, и Херефорд почувствовал, как треснула кольчуга и тело пронзила боль. С ясностью, какую иногда дарит один миг, он увидел, как дугой изогнулось древко копья. С оглушительным треском копье лопнуло, его конец отлетел, но ничто не могло остановить обломка, который, словно дубиной, ударил Херефорда с такой силой, что его вышибло из седла.
К счастью, Херефорд падал в левую сторону и конь Де Кальдо его не задел. Левая рука Херефорда была парализована, а тяжелый щит лишил возможности смягчить падение. В левом плече при ударе о землю у него что-то хрустнуло. Но времени думать не было. Он вскочил на ноги и выхватил меч. Конь де Кальдо уже приближался, и Херефорд изготовился встретить врага. Он тряхнул головой, разгоняя мглу, затуманившую мозг.
По щекам Элизабет текли слезы, она их не замечала, глядя, как муж медленно поднимался на ноги, как на него наезжал грозный всадник. Она больше не молилась; она ничего не могла ни видеть, ни слышать, ей хотелось вырвать все происходящее из зрения и понимания. Такой власти у нее не было, и она знала, что заслуживает это наказание. До конца жизни она будет видеть и вспоминать это. Будет видеть и вспоминать, как умирал ее муж.
Лорд Сторм сжал луку своего седла с такой силой, что костяное украшение треснуло в его руке и поранило ладонь. Он ничего не замечал. Стиснув зубы, он стонал:
— Встань, Роджер. Очнись, вставай быстро!
Вальтер Херефорд не шевелился, не издавал ни звука, его боль была так нестерпима, что нельзя выразить. Его руки не сжимали поводьев, а тело не напрягалось в мысленном порыве встать между бойцами, как хотелось лорду Сторму. В тот самый момент любовь к брату и страх за него преодолели ненависть и зависть, а он не мог прийти ему на помощь. Вальтер окаменел, и единственным движением у него была бегущая по подбородку и плащу струйка крови от искусанных губ.
Де Кальдо поднял меч. Он улыбался. Его копье не выдержало, и он не убил Херефорда третьим ударом, но он был на коне, а противник сброшен и оглушен. Один хороший удар его парализует окончательно; тогда он спешится и поставит Херефорда на колени молить о пощаде и отдать все, чтобы выкупить себе жизнь.
Херефорд шумно дышал. Он оказался в крайне невыгодном положении — на земле, а противник на коне, притом такой, который по-рыцарски не сойдет с лошади. С предельным напряжением он поднял поврежденную руку со щитом и вцепился пальцами в плащ. Если они не расцепятся, он будет прикрыт, хотя левая рука совсем не слушалась. Еще раз он рисковал своей жизнью. Если бы не рука, он мог рассчитывать на свою быстроту и проворство, напасть на всадника, защитив голову и плечи поднятым кверху щитом. Теперь же это стало невозможно. Было неблагородно в бою целить в коня, но у Херефорда не оставалось другого выхода. Каждое движение отдавалось болью, и это сковало его быстроту. Он стоял неподвижно, наблюдая, как де Кальдо наезжал на него. Меч приподнят и направлен навстречу коню. Стиснув зубы, Херефорд ждал, сдерживаясь, чтобы не отскочить в сторону. Сердце ухнуло вниз, рот переполнился горькой слюной страха. Судорожно сглотнув и схватив ртом воздух, он сделал быстрый и длинный выпад, бросил руку с мечом вперед — и отпрыгнул. Хрип лошади прозвучал для него прекрасной музыкой, а тяжкое падение коня открыло ему дверь жизни. И теперь, не чувствуя боли в плече, он подбежал перехватить лежащего на земле де Кальдо.
Успел он не вполне, но и грузный противник еще только поднимался и не изготовился для боя. Меч Херефорда опустился на него с такой силой, что мог разрубить надвое, но опытного противника было взять непросто. Даже полуоглушенный, он отразил удар щитом и, продолжая движение, нанес его краем сильный удар Херефорду в висок. По щеке Херефорда потекла теплая кровь, но других ощущений он не испытывал. Он опять отскочил в сторону, упреждая выпад де Кальдо. Рисковать принять удар на щит он не мог: пальцы, удерживающие непослушную руку и висевший на ней щит, все больше немели и могли расцепиться. Это оставило бы левый бок незащищенным, а что еще хуже, он указал бы противнику свое самое уязвимое место.
Херефорда мутило от слабости, две небольшие раны кровоточили, но уверенность уже вернулась к нему. Сердце билось сильно, но ровно, во рту стояла сухость, но уже от учащенного дыхания. Глаза налились кровью ненависти, на губах застыла жесткая и беспощадная улыбка победителя. Не все сложилось для него благополучно, он не мог долго сражаться из-за ран и травмы, но этого уже было и не нужно. Поза и поведение де Кальдо говорили Херефорду, что противник испуган, и этот испуг был для Херефорда лучше двух союзников за спиной. Роджер Херефорд знал таких людей, как де Кальдо: в отличие от него самого де Кальдо не обладал бесстрашием в исполнении своего долга. Страх не мог сломить Роджера Херефорда, а де Кальдо он просто уничтожил.
Де Кальдо ткнул в Херефорда мечом и промахнулся. Дыхание его сбилось, он задыхался. Клинок Херефорда скользнул под его щит и резанул в бедро; ему стало совсем страшно. Никогда еще у де Кальдо не было противников, в силе и искусстве которых он так бы ошибался, никогда его турниры не проходили в обратном к его расчетам направлении. Теперь он видел, как страшно недооценил он силы противника, и был подавлен его мощью, относя ее к явлению сверхъестественному. Он в отчаянии замахнулся мечом и рубанул, целясь отсечь голову или руку этого маленького человечка с горящими глазами, с ироничной и уверенной улыбкой на лице, но Херефорд снова увернулся. Когда, промахнувшись, де Кальдо наклонился, меч Херефорда опустился ему на спину, едва не угодив по затылку, куда был нацелен. Кольчуга де Кальдо выдержала скользящий удар, а сам он не выдержал. Он крутанулся, задыхаясь и крича, но Херефорд уже наступил ему на пятку. Издав вопль ужаса, де Кальдо упал. Херефорд занес меч для последнего удара. Ему казалось, что он очищает мир от чего-то страшного и злого, но тут же понял, что свершить это сейчас он не может. Это не было актом помилования, как не было отвращением к хладнокровному убийству уже поверженного врага; он просто физически не мог выполнить" необходимое для такого действия движение — сильное и быстрое. Все, на что хватило сил, это упереть меч в горло де Кальдо и навалиться на клинок телом.
— Бросай меч, слышишь! У тебя на глотке крепкая кольчуга, но я нажму и задушу тебя!
Лорд Сторм повернулся и громко отдал короткий приказ. Пятеро всадников стегнули коней и поскакали за холм, где стояло остальное войско, сообщить известие об исходе поединка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53