Все обошлось, и ему не придется докладывать королеве, каким он оказался плохим опекуном. А значит, не надо передавать опеку над Элинор кому-то другому, кто не будет так искренне заботиться о ней!– Садись! – приказала Элинор, игнорируя его глупое замечание о том, что он не ранен. Она с облегчением обнаружила, что все еще сжимает в руке кинжал, и слегка улыбнулась, вспомнив о том, как действует тело, не размышляя, а чувствуя. Когда вооруженный всадник подъехал к ней, она ударила его кинжалом, не успев даже подумать о том, что делает. И в то время, когда Саймон целовал ее, она держала кинжал на отлете.Саймон был доволен этой передышкой. Сильные эмоции, нахлынувшие сразу за жестоким физическим напряжением, и, наконец, потеря крови возымели свое действие. Он тяжело опустился на землю, привалившись спиной к стене хижины, отложив ножны в сторону и проверив при этом, в порядке ли меч. Хотя он и был готов к защите, сейчас он не боялся нападения. Его люди были рядом. Он закрыл глаза.Звук разрезаемой ткани заставил его очнуться.– Что ты делаешь? – воскликнул он в недоумении, увидев, как Элинор подняла платье и сосредоточенно нарезала полоски из своей нижней юбки.– Постыдись! – засмеялась она.– И отвернись, а то увидишь меня совсем обнаженной. Это единственная чистая ткань на мне. Я вся в грязи, ведь мне буквально пришлось ползти через кустарник, а сейчас нужны чистые бинты, чтобы перевязать тебя.– Перевязать меня? Ерунда! Мне доводилось по полдня сражаться с куда худшими ранами. Эти – всего лишь царапины. Не утруждай себя. Когда мы вернемся к кортежу, лекарь осмотрит меня.Элинор имела опыт в обращении с ранеными. Этому она научилась в тот год, когда ее вассалы сражались, защищая ее. Возможно, придворные лекари были и опытнее, и чище, но Элинор не собиралась оставлять Саймона на их произвол. Она посмотрела ему в глаза.– Для меня ты – мой, – веско произнесла Элинор, – и никто, кроме меня, не будет ухаживать за тобой.Но, увидев, как он разволновался, она улыбнулась и сказала, что в глазах других она, конечно, выполняет свой долг.– Я ухаживала за сэром Андрэ, и сэром Джоном, и многими другими, когда они бывали ранены, защищая меня. Разве я могу поступить с моим опекуном по-другому? Неужели ты хочешь, чтобы наши люди решили, что я тебя ненавижу и желаю тебе зла?Саймон отвернулся, а Элинор снова занялась бинтами, нарезая их кинжалом. Он согласился с ее доводами: все было разумно. Но ее слова: «ты – мой!» беспокоили Саймона. Ему вдруг вспомнилось, как она впервые их произнесла, и он рассмеялся. Спаси Господи любого, будь то мужчина или женщина, вставшего на пути Элинор к тому, что она считает своей собственностью! Саймон сознавал, что теперь он принадлежал ей – так же, как ее замки, земли, вассалы и серфы. За что или кого угодно из этого списка она будет сражаться. В каком-то смысле она любила все это. И без сомнения, она также любила и его. Так что лучше уж разрешить ей осмотреть раны.К тому времени, когда Иэн, Бьорн и воины подъехали к хижине, Элинор закончила свою работу. Она сняла с Саймона пояс, шлем, подвернула край длинной кольчуги и нижнего белья и осмотрела рану, на которую, в принципе, следовало наложить швы, но которая была не слишком глубокой. Элинор плотно забинтовала ее, проложив полоски нарезанной ткани, чтобы уменьшить потерю крови.– Мы не смогли поймать их, миледи, – виновато произнес Бьорн, покраснев от гнева, когда он увидел, в каком состоянии их госпожа.– Я думаю, это к лучшему, – спокойно ответила Элинор.– Но мы не сможем скрыть это от королевы, – тяжело вздохнул Саймон.Но вдруг его лицо просияло:– Нет, сможем! Мы скажем, что ты упала с лошади.– Да, да, – легко согласилась Элинор, саркастически подняв брови, – и, конечно, ты был так разгневан тем, что я плохо держусь в седле, что когда наклонился, чтобы поднять меня, то просто лопнул от злости. Этим и объясняется прореха в твоем плаще.Саймон захлебнулся от смеха, затем, охнув, схватился за перевязанный бок:– Ну, если тебе не нравится мое объяснение, придумай что-нибудь получше. Королеве совсем не обязательно знать о моих царапинах. Я буду держаться в стороне, пока мы не доберемся до Винчестера, а там чистая одежда все скроет!Элинор взяла его за руку. Еще раньше она заставила его снять тяжелые рукавицы, когда увидела следы, которые они оставляют на ее платье и его собственном лице.– Милорд, милорд, – упрекнула она его.– Чтобы спасти меня от заслуженного наказания, ты готов запятнать себя перед своей госпожой!– Но тут нет твоей вины, – сказал, защищаясь, Саймон.– Ты ведь была не одна. И если тебя захватили врасплох…– Его голос замер. Да, она была не одна, но, возможно, она отстала от всех охотно, не понимая, что на самом деле задумал тот, кто назначил здесь место встречи.– Ах, нет! – в голосе Элинор звучала досада на собственную доверчивость.– Меня обманули.И она рассказала Саймону все, что произошло, и добавила:– Я потому рада, что мы не захватили никого в плен, что боюсь, это поставило бы королеву в неловкое положение. Тот, кто планировал захватить меня, скорее всего, обладает определенной властью. И наличие пленника вынудило бы королеву действовать. А так королева вольна поступать, как посчитает нужным, – или не заметить происшедшего, или упрекнуть меня, дав понять, что в курсе дел. Поэтому, мне кажется, она должна узнать обо всем, и пусть она обругает или накажет меня за мою глупость – я это заслужила! Саймон покачал головой:– Все было проделано очень ловко. Если бы не острый глаз Иэна, который первым заметил, что тебя нет… я не сомневаюсь, что и более опытный человек, чем ты, попался бы в эту ловушку. Но я согласен с тем, что королева должна знать все. А я могу установить за тобой наблюдение…– Я готов это выполнить, – перебил его Бьорн, в порыве ярости забыв о том, что нельзя перебивать своего господина. – И буду молиться за то, чтобы эти негодяи предприняли еще одну попытку. Тогда от них останутся только клочья, по которым никто не сможет их узнать. Вы не должны бояться, миледи.– Я и не сомневаюсь в своей безопасности, – успокоила Элинор своего разъяренного оруженосца и повернулась к Иэну:– Так, значит, я тебе обязана своим спасением. Если в моей власти наградить тебя, скажи, чего ты желаешь.Онемев от неожиданности, молодой человек покачал головой. Саймон посмотрел в глаза своего сквайра и опустил глаза. Да, он не ошибся в своем предположении. Осталось только решить, что будет лучше для юноши, – оставить его, чтобы он не спускал глаз с Элинор, или отправить подальше, где он сможет только мечтать о ней. Саймон скривился, подумав о том, что сам-то он устроился получше. По крайней мере, он принадлежит Элинор, он ее собственность! А Иэн всего лишь получит мимолетный взгляд и улыбку, оружие или коня в подарок «Слава Богу, что она не предложила награду мне!» ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Если королева и сделала выговор тем, кто приложил руку к попытке похищения, то сама Элинор ничего об этом не слышала. Бигод и де Боуэн оказывали ей особое внимание, а она была в ответ предельно, даже неестественно любезна (для тех, кто ее хорошо знал), но сдержанна. Однако никаких попыток физического насилия больше не было. Два оруженосца с суровыми лицами постоянно следовали за Элинор, как только она покидала покои фрейлин, а во время путешествий рядом всегда был Саймон.Элинор устраивало такое положение дел. Она выезжала не спеша, и Саймон вынужден был медленно следовать за ней. Утром и вечером она перевязывала ему три раны, полученные в бою за нее. Две из них были небольшими и уже почти затянулись, но третья, глубокая рана доставляла много хлопот: ее края сочились желтоватой жидкостью и припухли в тех местах, где Элинор наложила швы.В том, что Элинор ухаживала за Саймоном, не было ничего предосудительного: с ней всегда были двое оруженосцев, а отдельные комнаты при переезде всего двора получали только самые высокопоставленные лица, даже когда кортеж останавливался в огромных королевских замках. Саймон спал в парадных залах вместе с другими менее знатными лордами.Тринадцатого августа прибыл запыхавшийся гонец с сообщением, что лорд Ричард благополучно высадился на берег в Портсмуте и на следующий день прибудет в Винчестер. Гонец также сообщил о том, что народ приветствует короля и благословляет его имя. Элинор заметила, как довольна была королева – она добилась своего: объездив почти всю страну, освобождая политических заключенных, ослабляя жесткие правила охоты, наводя порядок в стране – и все с именем короля, своего сына, она сделала доселе неизвестного в Англии Ричарда чуть ли не любимцем народа, и народ оказывал ему сердечный прием. Значит, со стороны купцов, мастеровых и мелких баронов сопротивления не будет. А что касается крупных землевладельцев, тут надо будет разбираться с каждым в отдельности.Когда на следующее утро они выехали из Винчестера, стало ясно, что курьер говорил сущую правду. По обочинам дорог стояли люди из окрестных сел. Элинор не удивляло то, как быстро распространились новости. У себя в поместье она не раз наблюдала, как быстро передаются они из уст в уста – куда быстрее, чем их может донести курьер на самом быстром коне. Она просто радовалась за королеву, которую окружали сейчас счастливые лица. Повсюду слышались приветственные крики. Из рассказов о прежних временах Элинор знала, что, бывало, толпа встречающих стояла с каменными лицами и проклятиями на устах. Иногда дело даже доходило до того, что в дворян летели комья земли и отбросы.Не все придворные были так же радушны. Правда, не было и оппозиции Ричарду. Его претензии были понятны и не омрачены ничем – разве что тем, что он преследовал своего отца, пока тот не погиб. Но не это делало обстановку при дворе невыносимой. Большинство как раз было радо избавиться от Генриха, даже те, кто получал от него различные привилегии. Настроение придворных в этот день было переменчивым, как погода: сначала, ярко светило солнце надежды, затем неизвестно откуда взявшийся ветерок слухов нагнал тучи сомнений, которые разразились дождем сожаления. Но прежде чем угроза утонуть в обрушившемся ливне стала реальной, свежий бриз слухов разогнал облака, и снова засияло солнце надежды.Элинор не передалось общее настроение, хотя у нее были причины испытывать то страх, то надежду при мысли о предстоящем приезде Ричарда. Саймон был мрачен, почти не улыбался, когда она в это утро, как обычно, пришла к нему. Он сидел или лежал, подчиняясь ее приказу, закрыв глаза и сжав губы, пока она снимала грязные бинты, промывала раны и заново бинтовала его. Никогда раньше он не вел себя так.– Тебе больно, Саймон? – спросила она.– Нет.– Ты нездоров?– Нет.Она склонилась к нему и положила руку на его лоб, проверяя, нет ли у него жара, затем коснулась шеи, проверяя пульс. Температура была нормальной, но Элинор почувствовала, как бешено пульсирует кровь под ее пальцами.– В чем дело? – прошептала она. Саймон отвернулся, затем взглянул на нее.– Королева сделала для тебя все, что в ее силах, но не вздумай использовать свои трюки против короля. Лорд Ричард – учтивый рыцарь, но…– Но, прежде всего он – король? Я это знаю. Саймон покачал головой и снова отвернулся:– Он не любит женщин, – тихо произнес он, как будто каждое слово давалось ему с трудом.Элинор поняла, что Саймон предупреждает ее не играть с огнем – не флиртовать с королем. Она была озадачена как предупреждением, так и тем, что Саймон был явно расстроен этим разговором. Но когда она попыталась выжать из него причину его плохого настроения, Саймон совсем отвернулся от нее процедив, сквозь зубы:– Оставь меня в покое. Делай, что велит тебе король, и все будет в порядке.Из этого Элинор заключила, что Саймон знает что-то такое, о чем умолчала королева.Но все сомнения и страхи вылетели из ее головы, когда Элинор увидела подъезжавшего лорда Ричарда. Все придворные были разнаряжены в парадные одежды, но кортеж Ричарда затмевал своим блеском все вокруг, как солнце затмевает луну, и даже среди этого блеска король выделялся своим великолепием. Его доспехи сверкали позолотой, его алый плащ и попона лошади были расшиты золотом и украшены драгоценными камнями.Подъехав на достаточно близкое расстояние, он соскочил с лошади с грацией дикой кошки. Медленно спешившийся Саймон едва успел помочь королеве, как Ричард был уже рядом с ними. Предвосхищая поклон матери, король живо преклонил колено, прося ее благословения. Впервые Элинор услышала, как дрожит голос королевы, обычно такой властный и уверенный. Она поцеловала протянутые к ней руки Ричарда, а когда он выпрямился, поцеловала его в щеки, а затем в губы.Они обменялись всего несколькими словами, шепотом, так что никто из встречавших ничего не смог разобрать. Затем Ричард повернулся к кортежу, сопровождавшему королеву. Все стояли, преклонив колени, пока он приветствовал свою мать. Улыбаясь, король жестом приказал всем подняться. У Элинор при виде его красивого лица перехватило дыхание: он был такого же крепкого телосложения, как Саймон или Вильям Маршал, но гораздо более гибкий, с великолепной грацией в движениях. Его рыжие волосы отливали золотом, он носил их чуть длиннее, чем требовала нынешняя мода, отчего кончики слегка завивались; сияющие голубые глаза напоминали ясное летнее небо; светлую, слегка бледноватую кожу не портили веснушки – характерная черта всех белолицых Анжуйских.Король повернулся к Саймону и произнес несколько слов. Элинор с облегчением увидела, что Саймон от души рассмеялся, отвечая ему, и когда Ричард протянул ему руку для поцелуя, Саймон склонился к ней с благоговением. Затем король проследовал вдоль стоявших в ряд придворных и священнослужителей, обращаясь с любезными словами к тем, кого узнавал в лицо или по гербу на щите. Он доброжелательно заговорил с двумя-тремя дамами, но не с Элинор, которая вовремя отступила за спины, как и полагалось скромной девице на выданье. Она даже слегка отвернулась, чтобы не встретиться с королем взглядами, решив для себя, что чем меньше король обратит сейчас на нее внимания, тем будет лучше для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61