Я проследовал за Джеем через пару огромных комнат и вошел в его логово в задней части дома. Эта комната была гордостью Джея, он тут все оборудовал, и помещение напоминало скорее бар, чем спальную. Напротив стены находилась хорошо затареная стойка с зеркальной поверхностью и четыре бамбуковых стула. Я взобрался на первый. Джей смешал кок-хай для себя и ром с содовой по моему вкусу.
-- Джей, ты что-нибудь говорил Глэдис и Энн о попугае?-- спросил я.-Или о делах с магазином?
Он покачал головой.
-- Видишь ли, боюсь... Ты знаешь, боюсь, что они посчитают меня психом и тому подобное.
-- Доверься мне, Джей. В этом нет ничего серьезного.
Он слегка улыбнулся.
-- Опять гипноз?
-- Кстати, что за гипнотизер был у вас в субботу вечером?
-- А-а, этот,-- воскликнул он.
Я даже удивился. Мне казалось, он скажет: "Какой гипнотизер?"
-- Только увидев тебя,-- продолжал он,-- я сразу подумал, что это заинтересует тебя. Да, тут был один такой, но пойми, у нас шла вечеринка. Это кто-то из наших друзей. И никаких попугаев. Ничего, связанного с ними.
-- Дьявол! Ты помнишь, что с тобой делали?
-- Точно не помню? Глэдис и Энн потом подшучивали надо мной. Кажется, я произнес большую речь.
-- Ну вот! Только вслушайся в это -- человек находился под гипнозом и говорит, что ничего не помнит. Он не помнит, что с ним делали. Разве это не достаточно убедительно?
Он смотрел на меня несколько секунд, затем медленно кивнул.
-- Может быть, ты тоже сошел с ума? Мне почему-то так кажется.
Джей аккуратно помешал напиток палочкой для коктейля и передал мне бокал. Я сделал глоток и завел нужную тему.
-- Ты не мог бы оказать мне услугу? Надо завтра сходить и поговорить с моим другом-психиатром.
Я тут же решил добавить:
-- Может, он сумеет объяснить тебе версию о гипнозе, которую я пытаюсь вбить в твою голову. И, возможно, он убьет твою пташку.
Джей пожал плечами.
-- Ладно, Марк. Сходим, если надо.
-- И еще, Джей. Как думаешь, не стоит ли обсудить эту историю с твоей женой и дочкой? Происходит что-то подозрительное. Кроме того, будет лучше, если ты сбросишь этот груз со своих плеч.
Он сморщил губы.
--Ладно, давай покончим с этим сегодня вечером. Но лучше подождем, пока меня посмотрит твой врач.
Я согласился, решив пока ничего не говорить ему о краже купчей. Мне показалось, что у старика сейчас и без меня хватает проблем. Да и какой толк взваливать на него еще одну неприятность. Я взял свой бокал и пошел за ним обратно в гостиную.
Когда мы вошли, Энн уже не было. Глэдис по-прежнему сидела на диване, и я спросил ее:
-- Энн уже упорхнула?
-- Да. Она всегда то здесь, то там -- то приходит, то уходит.
Если Энн пошла к Френки, у нее есть причина верить, что я последую за ней. По-моему, она всегда делала только то, в чем была уверена. Я сел в кресло, а Джей присоединился к жене на диване. Хуже нет, когда в одной комнате собираются муж, жена и ее любовник. Через пять минут меня можно было выкручивать. Потом Джей спросил, согласен ли я сыграть партию в шахматы.
-- Думаю, нет, Джей. Сегодня не до шахмат.
Я повернулся к Глэдис.
-- Расскажите мне о гипнотизере. Какой-нибудь любитель?
-- Нет,-- ответила она.-- Он профессионал, и это его работа. У него есть кабинет в деловой части города.
-- Вы можете назвать мне его имя и адрес?
-- Конечно, мистер Логан. Его зовут Борден, Джозеф Борден, а кабинет находится в Ленгер-билдинг на Олив-стрит.
Джей посмотрел на меня и кивнул, словно еще раз пытался сказать, что я деру кору с плохих деревьев. На часах было 20.05, и если Энн пошла к Френки, ее уже съедало нетерпение.
-- Спасибо за прием,-- поблагодарил я.-- Думаю, мне пора уходить. Увидимся завтра, Джей?
Он кивнул и встал. Выходя из комнаты, я сказал:
-- Давай свои пять, и чтобы завтра у тебя не было никаких проблем.
Не знаю, прав ли я был тогда.
Глава шестая.
Я зашел в небольшой бар с приятным приглушенным светом. Здесь обслуживали только за столиками, и напитки приносились с задней части заведения. Столики заполняли центр зала, а по четырем сторонам теснились плюшевые кабинки, обитые темной кожей.
Стройный юноша лениво наигрывал на пианино. Через какое-то время он запел. По крайней мере, на афишах он значился певцом, хотя его пассажи напоминали откровенное нытье. Песни в основном состояли из деликатного дыхания юноши в микрофон, который подрагивал в нескольких дюймах от его возбужденного лица. Иногда можно было уловить слово, похожее на "амоур", но все же реальную нервную дрожь вызывали его вздохи, рычание и стоны. Он выглядел довольно сексуально.
Я никогда прежде сюда не заходил и поэтому оставался у входа, пока не заметил белый носовой платок, которым блондинка помахивала над головой в кабинке дальнего ряда. Я кивнул танцевавшему высокому пареньку, прошел мимо него и направился к Энн.
Ее зеленые глаза сверкнули, и она похлопала по кожаной подушке дивана рядом с собой.
-- Привет, малышка,-- сказал я и сел напротив.
Нас разделял небольшой круглый столик.
-- Привет,-- ответила она.
Энн встала, обошла стол и притиснулась ко мне.
-- А ты не спешил.
-- И все же я здесь. Хотя в какой-то момент мне этого не хотелось.
Она очаровательно улыбнулась.
-- Я была в тебе уверена. И ты тоже знал, что придешь.
-- Но почему именно сюда?-- спросил я.
-- Только здесь ты можешь оценить меня, Марк.
Она сидела рядом, заложив руки за голову и чуть выгнув спину. Девочка смотрела мне в лицо.
-- Ты уже оцениваешь меня, Марк?
-- Конечно, детка. Но давай перейдем к делу.
Она расцепила пальцы, закинула руки мне на шею и прижалась к моей груди.
-- Ты прав,-- сказала она тихо и поцеловала меня в губы.
Я начинал злиться. Разумеется, я удивился -- не так уж сильно, но все же,-- и мои глаза раскрылись от изумления, когда она склонилась и впилась в меня губами. Длинные темные ресницы мягко трепетали в дюйме от моих глаз. Она открыла веки и спокойно взглянула на меня. Ее пухлые мягкие губы двигались нежно, с опытом большого знатока. Чуть позже она удовлетворилась, лицо стало серьезным, вокруг глаз появились морщинки, и мне показалось, что рот Энн улыбается в моем рту. Я импульсивно отпрянул и оттолкнул ее от себя. Выбрось это из головы, сказал мне внутренний голос.
-- А ты самонадеян,-- прошептала она и посмотрела вниз на мои руки.
Я торопливо убрал их с ее талии и поворчал:
-- Ты разыгрываешь из себя взрослую даму?
-- Даму?
Она улыбнулась.
-- Это уже лучше. Но я не пытаюсь никого играть. Просто захотелось поцеловать тебя.
-- Ты уже поцеловала. И вряд ли здесь это было уместно.
Мне почему-то сжало горло. Она хищно усмехнулась.
-- Да? А где ты хочешь, чтобы тебя целовали? Мне кажется, тут идеальное место. Здесь могут даже изнасиловать, и ни одна душа ничего не заметит.
Я с усмешкой взглянул на эту маленькую ведьму.
-- Скажи мне, Энн, ты действительно хотела поговорить со мной, или это одно из упражнений психологического практикума?
-- Да, это опыт. Но не психологический. Я на самом деле собиралась поговорить с тобой. Сначала мне хотелось соблазнить тебя, но теперь в оправдание могу рассказать, что Глэдис все время лгала тебе.
-- Лгала мне?
Я не понимал эту девчонку. Она говорила об этом, как о пустяке.
-- Тебе действительно требуется оправдание,-- пригрозил я.-- В чем же она меня обманывала?
-- Ты какой-то закомплексованный,-- с улыбкой ответила Энн.-- Может быть, угостишь меня сначала?
-- Я не закомплексованный, но за выпивку уплачу.
-- Тогда мне "френч". А что для тебя? Какой-нибудь кислоты?
Я пропустил ее слова мимо ушей и подозвал официанта. Сделав заказ, я взглянул на девчонку.
-- Выкладывай. В чем мне солгала Глэдис?
Пока я подзывал официанта, беседа оборвалась. Я не следил за Энн и только сейчас заметил, что она смотрит на меня. Даже не просто смотрит, а со странным упорством наблюдает за моими губами. Ее рот плотно сжался. Она больше не выглядела привлекательной. Она вдруг постарела, стала более зрелой и хищной. Такой иногда становилась Глэдис. Я повторил свой вопрос. Она медленно мигнула и улыбнулась.
-- Прости меня, Марк. Кажется, я куда-то улетела. Глэдис... Она сказала, что не помнит вечеринку.
-- А она помнит?
-- Конечно. Мы болтали с ней об этом больше часа в понедельник и подшучивали над папочкой, когда он вернулся вечером домой.
-- А что ему пришлось делать?
-- Мистер Борден сказал ему, что он Гитлер и произносит речь. Папа с жаром выступил. Вот смеху было. Отец учился в немецком колледже, но уже давно все забыл. А тут разразился целой речью на чистом немецком. Разве не смешно?
-- Да.
Энн снова оживилась и все ближе прижималась ко мне. Я чувствовал, как кончики ее пальцев опустились на мое бедро, но, возможно, это произошло случайно. У меня вырвался вздох.
-- Кажется, Глэдис тебе не очень нравится?
-- Почему ты спрашиваешь об этом?
-- Так просто. Ты затащила меня сюда и говоришь, что она мне лжет.
Энн улыбнулась.
-- Она мне не нравится. Но я не затаскивала тебя сюда. Ты сам прибежал. И теперь останешься, правда?
-- Ненадолго. Кажется, Джей в последнее время чем-то озабочен? Почему?
-- О, Боже. Это его проблемы. Не знаю, почему, но он действительно чем-то озабочен.
-- А Глэдис сказала, что ничего не заметила.
-- Она просто врет. Это как если бы она не заметила, что рядом с ней упала луна.
Я притих, размышляя о Джее и его чертовом попугае. Ему не понравилась идея раскрыть эту историю семье, и он поначалу не поверил, что попугай -результат гипноза. Мне было больно видеть, как Джей разваливается на куски, и по многим причинам я хотел уничтожить его неуловимую птицу. Дружба, его доверие ко мне, надежда, что я помогу ему... А тут еще и Глэдис. Мне казалось, что я задолжал Джею больше, чем сумею когда-нибудь вернуть. Но я не помогу ему, если буду держать рот на замке, а в этом деле возникло несколько подозрительных моментов. Немного подумав, я рассказал Энн историю о попугае.
-- Вот так,-- закончил я.-- Конечно, придется встретиться с этим Борденом, если я только найду его. Что-нибудь обязательно разнюхаю.
Она стала серьезной и даже нахмурилась.
-- Просто не знаю, что сказать, Марк. Папа действительно взволнован последнюю неделю, но я надеялась, все пройдет. Забавно, но на вечеринке ничего не говорилось о попугаях. Мы немного пошутили, сначала про Гитлера, потом была речь, а потом Борден прочитал нам лекцию о гипнозе.
-- Значит, пошутили? Что еще он делал с Джеем? Ты можешь рассказать мне все?
Официант принес напитки, и я отхлебнул рома с содовой.
-- Вечером в субботу мы устроили обед,-- заговорила Энн.-- Борден пришел в восемь часов. Он прочитал лекцию и провел демонстрацию на папе. Отец встал. Борден сказал, что сейчас он упадет назад, что он уже падает, назад, назад. Потом папа начал падать, и Борден подхватил его. Он проделал с папой еще несколько трюков, показал нам гипнопендулум -- инерцию руки и еще что-то.
-- А ты неплохо разбираешься в этом,-- вставил я.-- Интересуешься?
-- Я изучаю психоанализ в колледже. Читаю "Журнал общей психологии" и кое-что еще.
-- Вот как?
Она улыбнулась и сухо призналась:
-- Уже год я первая в группе. Я умница. Да, в самом деле. Мне даже кажется, что я гений.
Она засмеялась.
-- Целый год? Но тебе только двадцать один.
-- У-у!-- сердито фыркнула Энн.-- Только двадцать один. Если я пробовала героин в пятнадцать, какой же старой мне надо быть теперь?
Она опустила голову.
-- И вот когда Борден закончил свои штучки, он заставил нас всех расслабиться, а затем занялся групповым гипнозом. Хорошо получилось с папой, Глэдис и Эйлой. Тогда он брал их по одному и гипнотизировал. Он сидел с нами до полуночи. Было весело, но со мной он не работал. Думаю, здесь моя вина. Но мне хотелось увидеть, что произойдет. Кроме того, я не желала, чтобы меня гипнотизировали.
Она замолчала и взглянула на меня, немного втянув свои щеки.
-- Марк, хочешь я тебе отдамся?-- спросила она шутливо.
Я кивнул и спросил:
-- А потом что?
-- Ах, милый, потом я буду вся в твоей власти.
-- Черт побери, ты же знаешь, о чем я спрашиваю. Чем закончилась ваша вечеринка?
Она опять смотрела на мой рот, ее сжатые губы мягко двигались, как будто Энн слегка покусывала внутреннюю мякоть втянутых щек. Губы скользили взад и вперед, раз за разом повторяя массирующее движение. Кончики тонких пальцев сжали мою ногу, и она провела ладонью по моему бедру. Прикосновение обожгло, словно она касалась моей кожи.
Тон ее голоса стал новым, более высоким.
-- Да забудь ты эту вечеринку, Марк. Поговорим о нашем свидании. О нашем вечере.
С минуту я колебался. У Энн было как бы два разных лица. Она становилась то нежной и мягкой, что, вероятно, приходилось на ее нормальное состояние, то вдруг казалась какой-то искусственной, почти огорченной, удивляя своей странностью или, может быть, страстью. Я просто не понимал ее. Еще не понимал.
-- Слушай, Энн, милая,-- произнес я.-- Это не свидание. Понятно? Просто дружеский разговор, и мне нужна информация. Так что выкладывай.
Она вздохнула и улыбнулась.
-- Ладно. Я согласна. Командуй ты.
В ее голосе ничего не изменилось. Но рука на моем бедре немного дрогнула, и я почувствовал это где-то в своем позвоночнике.
-- Борден заставлял их делать всякие вещи. Но попугаев не было. Он сказал Глэдис, что после пробуждения, каждый раз, когда он коснется своего носа, она будет вставать, прочищать горло и снова садиться. И она делала это. Когда Борден спросил, почему она так поступает, Глэдис ответила, что у нее ноет спина и она пытается ее расслабить. Разве не смешно, что они всегда придумывают причину для своих действий после внушения?
-- Знаешь, иногда не смешно. Но попугая не было?
-- Ни одного.
-- Джей встречался с Борденом один на один?
-- Сейчас вспомню... Один раз, кажется. Помню, они пошли в спальную отца, чтобы выпить. Это было в самом конце, и они пробыли там очень недолго. А что?
-- Просто любопытно, Энн. Я ни в чем пока не уверен. Может быть, ты расскажешь что-нибудь еще?
-- Да вроде бы нечего, я так думаю. Ну теперь все?
Она усмехнулась.
-- Нет. Кто составлял список приглашенных?
Какое-то время она молчала, затем выражение ее лица вновь изменилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19