Упаковав свои чемоданы, она покинула их красивую комнату, в которой не могла оставаться больше ни минуты, и отправилась в Париж с намерением сесть на ближайший поезд, идущий в Кале, а там купить билет на пароход до Дувра. Через три дня она была бы уже дома. Но что-то не позволило Натали вот так взять и уехать. Сначала ей показалось, что она просто сожалеет о том, что столь грубо обошлась с Джонатаном сегодня утром. Но после того, как она попыталась найти какой-нибудь транспорт, чтобы доставить чемоданы в город, а затем заплатила огромную сумму, перевозя свой багаж из отеля в отель, она поняла, что остается во Франции потому, что испытывает противоречивые чувства к этому человеку. Человеку, который лгал ей, унижал ее, обманывал, использовал в своих целях, так удивительно занимался с ней любовью и возил ее ужасный гардероб по всей Франции только потому, что она попросила его об этом.
Она собиралась убежать домой лишь оттого, что не хотела доставлять ему больше неудобств. Натали усложняла ему жизнь в течение нескольких недель, но ни разу не услышала от Джонатана и слова упрека. Она была дополнительной обузой для него, отвлекала от основной работы, постоянно что-то требовала и просила, украла у него изумруды. Ее отношения с Джонатаном можно назвать забавными, удивительными, странными, нелепыми. И прежде чем отказаться от всего этого, Натали решила спросить совета у опытной женщины. Именно это желание и привело ее в номер Мадлен Дюмэ.
В дверях ее встретила высокая, темноволосая и черноглазая служанка в сером накрахмаленном платье с белым передником и в наколке. Она записала имя Натали, а потом проводила ее в гостиную.
Девушка расположилась в комнате, декорированной в розовых тонах. Мебель, обои и другие предметы обстановки отличались тонким вкусом, ничего кричащего и вульгарного Небольшие размеры гостиной позволяли расположить здесь всего лишь два стула с бархатной обивкой, канапе точно такого же цвета и между ними — маленький чайный столик красного дерева. Все окна на западной стене были раскрыты, из них открывался чудесный вид на парк, и в комнате стоял запах свежей листвы. Розовые парчовые обои с крошечными бархатными цветами неизвестного вида покрывали три оставшиеся стены от потолка до самого пола, на котором лежал плюшевый ковер. Длинную стену украшали три картины, написанные маслом и изображавшие парижские виды. У одной короткой стены располагался большой камин с резной доской из красного дерева, а с противоположной стороны находилась дверь, ведущая в спальню.
Неискушенному глазу обстановка в комнате могла показаться несколько вычурной, но парижане назвали бы ее скорее изысканной, утонченной, подходящий для женщины и вполне соответствующей вкусу Мадлен.
— О Боже, Натали. Какая неожиданность, — послышался знакомый голос.
Натали быстро повернулась — мадам Дюмэ появилась на пороге комнаты, в которой отдыхала после обеда. Эта женщина, утонченная и изящная, всегда производила потрясающее впечатление. Элегантной походкой она направилась к Натали, в ее улыбающихся глазах застыл немой вопрос. Дневной наряд голубого цвета, мягко струящийся вокруг ее ног, казался самым естественным обрамлением такой красавицы. В своем дорожном платье из темно-зеленого муслина Натали сразу почувствовала себя маленькой и неуклюжей. Выбившиеся из прически завитки прилипли к влажным щекам, а корсет больно давил на ребра, когда она пыталась сидеть прямо. Натали пообещала себе, что больше никогда не выйдет на улицу без пояса, но как же ей было легко и свободно, когда она обходилась без него в присутствии Джонатана. Но сейчас ей лучше не отвлекаться.
— Надеюсь, Мадлен, вы простите меня за столь неожиданное вторжение, — вежливо проговорила Натали. — Но я была в Париже и подумала, что, возможно, могу заглянуть к вам в гости. Как вы поживаете?
Темные брови мадам Дюмэ слегка приподнялись, когда она услышала этот вопрос. Затем дама легко и изящно присела на канапе напротив гостьи.
— Со мной все в порядке, спасибо. Единственное, что меня огорчает, так это жаркая погода. — Она поправила свою юбку, положила руки на колени и посмотрела девушке в лицо. — Надеюсь, у тебя, Натали, тоже все в порядке.
— О да, все очень хорошо, спасибо, — вежливо ответила Натали. — Хотя сейчас и очень жарко, но это уж не так плохо по сравнению с дождем, который так упорно шел в течение последних нескольких дней. На самом деле я действительно предпочитаю английскую прохладу знойному лету Франции, хотя погода в Париже довольно мягкая и не на что жаловаться.
— И правда, жаловаться не на что, — легко согласилась Мадлен. — Но зимой я все же предпочитаю Марсель. Там значительно теплее.
Девушка улыбнулась.
— Мне кажется это вполне естественным, когда предпочтение отдается дому независимо от погоды…
— Натали, где Джонатан? — неожиданно спросила Мадлен. Натали растерянно заморгала и стала теребить в руках веер. Мадлен прекрасно понимала, что девушка пришла сюда не для того, чтобы обмениваться любезностями, а потому сразу же перешла к делу.
— Я точно не знаю, где он, — нерешительно начала Натали. — Вы не видели его? — Она смертельно боялась, что Джонатан мог оказаться здесь и отдыхать вместе с мадам Дюмэ в ее комнате.
Мадлен манерно вздохнула и откинулась на большую подушку.
— Я не видела его с тех пор, как мы покинули Марсель и он не говорил мне, что вы собираетесь в Париж. — Понизив слегка голос, она добавила: — Ты разыскиваешь Джонатана или убегаешь от него?
Натали не смогла удержаться от смеха. События последних двух дней все перемешали в ее жизни.
— Собственно говоря, я хотела уехать из Франции, не сказав ему. Мои чемоданы внизу у консьержки, но сначала мне хотелось увидеть вас.
— Понятно. Что-то случилось?
Натали почувствовала, что краснеет, и начала обмахивать себя веером.
— Мы… немного поссорились. — Мадлен слегка склонила голову набок.
— В самом деле?
Натали не знала, что еще добавить к сказанному, и неловко замолчала. Затем она повернула голову и стала смотреть в окно на дикий виноград, спускающийся с белой решетки.
— Ты сегодня ела, Натали?
Гостья с удивлением посмотрела на хозяйку.
— Ела?
Мадлен внимательно посмотрела на девушку, а затем взяла серебряный колокольчик и позвонила. Мгновенно на пороге возникла служанка.
— Мари-Камилла, — обратилась к ней мадам Дюмэ по-французски, — попроси повара приготовить для нас что-нибудь холодное. — А затем, взглянув на Натали, добавила: — И что-нибудь шоколадное.
— Мадам… — Служанка присела в реверансе и через мгновение исчезла из гостиной.
Натали положила веер себе на колени и попыталась выпрямиться, чтобы корсет не давил слишком сильно на грудь. Мадлен снова поправила свои юбки и, раскинув руки в стороны, уперлась ладонями в подушки на канапе.
— Может, ты хочешь рассказать мне, что случилось? — Натали сначала не собиралась вдаваться в подробности, но ее собеседница была так искренна, что в конце концов девушка решила рассказать ей все. Ведь она хотела получить совет этой женщины.
Без всяких вступлений Натали начала свой рассказ:
— Я попросила Джонатана привезти меня в Париж. Мне были нужны его услуги как Черного рыцаря, чтобы помочь найти письма частного характера, которые написала моя мать.
— Значит, он наконец-то признался тебе, кто он на самом деле?
— Я догадалась об этом сама ночью на балу, — пояснила Натали, пытаясь скрыть свое раздражение. Обманывать и хитрить умеют не только профессиональные воры и шпионы. Чувствуя гордость за свою смекалку, она добавила: — Он также проверяет мое заключение, имеющее отношение к… вашим связям с английским правительством.
— Да? — произнесла Мадлен без видимого удивления. — Что ж, между нами нет секретов.
Эти слова несколько успокоили Натали, и она решила в конце концов рассказать все.
— Изумруды у меня.
Несколько секунд Мадлен в замешательстве смотрела на нее.
— Ты имеешь в виду изумруды, украденные у графа Арля? А о каких еще изумрудах она могла говорить?
— Да, конечно, — сдержанно ответила Натали и с самодовольной улыбкой добавила: — Я украла их у Джонатана.
— Что ж, впечатляет. Вероятно, твои таланты соответствуют его уровню.
Натали просияла от удовольствия. Этот комплимент сделал ей не кто-нибудь, а британский шпион.
— Вы из-за этого поссорились?
Натали попыталась как-то более ясно оформить свои мысли:
— Не совсем. Это… личное.
Мадлен немного помолчала, а потом спросила:
— Это связано с вашими отношениями?
— Да.
— Понятно…
Дама так пристально смотрела на Натали, что та пожалела о своей откровенности. Ее настроение сейчас менялось каждую минуту, а нервы были напряжены до предела. Она с силой стиснула свой веер, стараясь не заплакать — леди не плачут. Здравый смысл подсказывал, что ей стоит все рассказать сразу или лучше уйти отсюда. Но ее сердце разрывалось на части, и Натали с трудом сдерживала слезы. Никогда в жизни она не оказывалась в таком затруднительном положении. — Натали, вы были с Джонатаном близки? Ее глаза широко распахнулись, к лицу прилила кровь. Это не та тема, которую незамужняя леди могла обсуждать с кем-то посторонним. Но тем не менее Натали не видела другого способа найти решение, как поговорить с опытной женщиной об интимной стороне своих отношений с Джонатаном. Возможно, именно за этим девушка и пришла сюда.
— Да, — призналась она тихим шепотом и опустила голову.
Мадлен с легким вздохом, но без осуждения продолжала смотреть на Натали.
— Ты огорчена из-за этого?
— Я сержусь на себя за то, что допустила это, — ответила Натали и посмотрела на часы на каминной доске, а затем с грустью добавила: — В Марселе я сказала ему, что в обмен на письма моей матери отдам ему изумруды и еще кое-что, очень важное для него. Я имела в виду некоторые сведения, случайно подслушанные мною на балу, а он посчитал, что я собираюсь расплатиться с ним своей невинностью.
Мадлен рассмеялась, а Натали, явно обидевшись, спросила:
— Разве это смешно?
— Я смеюсь не над тобой, — поспешно успокоила гостью Мадлен. Она улыбнулась и покачала головой. — Просто такое поведение очень типично для всех мужчин. Они всегда думают о сексе, Натали, и их переделать невозможно. Это заложено в их естестве. И исходя из всего сказанного, можно сделать вывод, что вряд ли Джонатан долго ломал голову над твоим предложением. Скорее всего он мечтал об этом, рисовал себе всякие картины, и когда ты предложила ему кое-что бесценное, то он услышал в твоих словах именно то, что ему давно хотелось услышать.
Натали с грустью призналась сама себе, что скорее всего предположение Мадлен верно.
— Он сказал, что это вполне логично, — согласилась она. Улыбка мадам Дюмэ стала еще шире.
— Ну, разумеется, ему и в голову не пришло, что это могло быть что-то другое.
Мадлен сказала это так просто, так естественно, что Натали сразу успокоилась. Ее мать вряд ли так же отнеслась бы к предположению Джонатана. Слава Богу, что она никогда не узнает об этом.
— Он соблазнил тебя?
Этот вопрос прозвучал неожиданно для Натали, и она хотела было сначала солгать. Но, по всей видимости, мадам Дюмэ вовсе не осуждала ее. Натали искала дружбы и совета опытной, зрелой женщины. И ее собственное желание удивило девушку еще больше, чем вопрос Мадлен.
— Нет, нельзя сказать, что он соблазнил меня. Я никогда не останавливала его, — призналась она и так сильно стиснула веер, что едва не сломала. — Я первая поцеловала его, совершенно невинно, а затем он взял мое сердце в свои опытные руки и разбил его на кусочки.
Возможно, все было слегка преувеличено, но Натали не знала, как еще можно объяснить суть их отношений.
— Да… — в задумчивости произнесла Мадлен, откровенно разглядывая девушку с головы до ног, которые та спрятала под чайный столик. Дама загадочно улыбалась и поглаживала пальцами бархатную подушку на канапе. — Значит, ты преподнесла ему подарок на блюдечке с золотой каемочкой…
— Простите?
На лбу мадам Дюмэ пролегла легкая складка.
— Свое сердце. Я сказала, что ты преподнесла ему свое сердце на блюдечке с золотой каемочкой.
Натали не могла понять, что имеет в виду Мадлен. Иногда при переводе с французского на английский значение слов меняется настолько, что бывает трудно уловить смысл.
— Простите, я не понимаю.
Уголки подкрашенных губ мадам Дюмэ слегка приподнялись, а ее густые ресницы взметнулись вверх.
— Ты любишь его?
От этого вопроса Натали почувствовала, как ее затошнило. Лоб покрылся испариной, ей стало жарко. Девушка хотела оказаться сейчас на необитаемом острове под проливным дождем — вдали от дома, вдали от Франции, вдали от всего и всех.
Но Мадлен терпеливо ждала, и Натали решила, что ей следует быть откровенной и в этом.
— Нет, разумеется, я не люблю его, — прошептала она, чувствуя, каким осипшим вдруг стал ее голос. — То, что мы испытываем друг к другу, называется просто физическим влечением. Это и привело нас к такому плачевному концу.
Француженка смотрела на нее с недоверием, и Натали начала сердиться.
— Что ж, — сделала вывод Мадлен, — если ты не любишь его, значит, ты не преподнесла ему свое сердце на блюдечке с золотой каемочкой, а следовательно, он не мог разбить его на кусочки.
Натали уже было открыла рот, чтобы сказать что-нибудь дерзкое, опровергнуть вполне логичный вывод француженки, но в последний момент передумала. Она просто не знала, как себя вести, и вздохнула с облегчением, когда в комнату вошла Мари-Камилла, толкая перед собой тележку с закусками.
Она молча подкатила ее к чайному столу и остановилась. Ее быстрые руки аккуратно разместили на блестящей поверхности поднос с хлебом, порезанные на кусочки помидоры, холодную утку, сыр, тарелку с кусочками шоколадного торта, серебряные ложки и вилки, маленькие китайские тарелки, кружевные салфетки и два высоких бокала лимонада. Затем Мари-Камилла посмотрела на хозяйку, ожидая дальнейших распоряжений, но та молча кивнула, позволив служанке уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41