— Мне показалось, что это не просьба. А требование.— Может быть, из-за того, что мне было трудно выговорить эти слова.Наконец-то гневное выражение погасло, и Картаук заговорил мягче:— Я знаю. Но я не пойду на это.— Но почему? Йен погибнет, если я не забеременею в ближайшее время.— А ты погибнешь, если пойдешь на это. У меня нет в этом никаких сомнений. Ты, конечно, попытаешься закрыть глаза на то, что согрешила, но мысль об этом отравит тебе жизнь и начнет медленно убивать тебя. — Он подошел к ней. — Я не хочу способствовать этому. Мне никогда не нравилось разрушать или уничтожать что-либо. Именно по этой причине я сбежал от Абдара. И я никогда не стану соучастником того, что разобьет твою жизнь.— Я сама приняла это решение, Картаук.— В таком случае не жди, что я буду твоим пособником. — Он оглядел ее с ног до головы. — Нет, мадам. На меня не рассчитывайте.Он подошел к ней так близко, что Маргарет почувствовала запах, исходящий от него: запах мыла, кофе, глины. Она отчетливо видела, как пульсирует кровь у него на виске, чувствовала мощь, что исходила от его рук, от его сильного тела. Это был тот самый Картаук, которого она так хорошо узнала за три года пребывания в Гленкларене. И ей стало не по себе из-за того, что она нарушила дистанцию, всегда существовавшую между ними.— Есть и еще одна причина, по которой я остановила свой выбор именно на тебе, — с трудом выговорила Маргарет. — Я уважаю тебя как своего самого близкого друга. В моей жизни было не так много друзей.— Господи! — Он схватил ее за плечи так, словно хотел изо всех сил встряхнуть.— У меня такое впечатление, что ты знаешь и понимаешь меня так, как никто другой. — Слезы навернулись ей на глаза. — Решение далось мне нелегко, но мне будет гораздо легче пойти на это с тобой, чем с кем-нибудь другим.Руки Картаука сначала сжали ее изо всех сил, а потом бессильно опустились:— Я прошу тебя немедленно уйти отсюда!— Нет. Мы не закончили наш разговор. И я не уйду до тех пор, пока не получу от тебя согласия.— Мы никогда не придем к согласию в этом вопросе.— Но это необходимо! Я верю, что это единственно правильный выход: будет ребенок — будет жить и Йен. Неужели ты не понимаешь, что тем самым спасешь его?— Оставь меня.— Конечно, я не очень умелая в этих вопросах, хотя Йен уверяет меня, что все получается хорошо. Я буду делать все, как ты скажешь, и надеюсь, что ты тоже останешься доволен.Картаук с силой заставил ее подняться и потащил к двери.— Мне так же далеко до этих красоток, как Элен Мактавиш…— Да, тебе так же далеко до Элен Мактавиш, как далеко Гленкларену до Циннидара.Непонятная боль пронзила ее, но Маргарет не собиралась обращать внимания на такие мелочи:— Хорошенькая я или нет, тебе все равно придется сделать то, о чем я прошу. Подумай, я не требую немедленного ответа. Мне тоже потребуется время, чтобы смириться с мыслью о том, что я … — Она помедлила.— Собираешься изменить мужу.— Нет. Спасти его. Я уверена, что нам обоим будет легче, когда мы по-настоящему поймем друг друга. И для начала ты можешь называть меня просто Маргарет. — Она вышла в коридор. — Я приду к тебе завтра. До свидания, Картаук.— До свидания, мадам. И не приходите сюда больше.Дверь за ней захлопнулась.
Картаук холодно посмотрел на нее.— Я же просил тебя, мадам, не приходить больше ко мне. У меня нет времени на эти глупые разговоры.Маргарет закрыла дверь и подошла к нему.— Я понимаю, что тебя интересует только твоя работа и больше ничего. И подумала, что мы можем помочь друг другу. Тебе нужен подмастерье. Я согласна делать все, что тебе потребуется. — Маргарет завернула рукава платья. — В это время Джок всегда купает Йена. После этого он отдыхает, так что у меня есть три свободных часа. Я буду приходить сюда каждый день и работать над твоими штуковинами. Мы постепенно сблизимся, и тебе не так трудно будет… выполнить мою просьбу. Итак, что я должна сделать для начала?— Уйти отсюда.— Ты всегда надеваешь кожаные передники для работы. Где они висят? Я надену такой же.— Если мне понадобится подмастерье, я попрошу Руэ-ла прислать кого-нибудь.— Но ты не сможешь полностью довериться во всем чужим людям. Ты даже не позволяешь им убирать в твоей мастерской из боязни, что они могут нечаянно разбить какую-нибудь из статуэток, — торжествующе заявила Маргарет, довольная тем, что нашла нужные доводы. — Ты знаешь, что у меня ловкие руки, трудолюбием и сообразительностью меня Бог не обидел, и я сумею быстро научиться всему, что необходимо подмастерью великого мастера. У всех гениальных мастеров были подмастерья.— Мадам, я не… — Он кинул взгляд на нее и решил изменить тактику: — Ты приходила ко мне три года подряд, и мы знаем друг друга достаточно хорошо.— Ты знаешь меня. Но я-то понятия не имею о том, кто ты. Из нас двоих всегда говорила только я. Ты спрашивал, а я отвечала.— Не без внутреннего сопротивления.— Потому что я не из тех, кто любит показывать свое истинное настроение… Впрочем, ты сам знаешь это не хуже меня. — И она добавила: — Тогда ты был очень добр и внимателен. Почему же сейчас вдруг так ожесточился?— Я намного более внимателен, чем ты думаешь, Маргарет. — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — Ты очень настойчивая женщина. И ты ведь не отступишься от своего?— Нет, конечно.Картаук вскинул руки.— Хорошо.— Ты хочешь сказать, что согласен…— Нет, черт возьми! — быстро ответил он. — Я имел в виду только то, что согласен взять тебя своим подмастерьем. Если тебя не нагрузить какой-нибудь работой, ты ни за что не угомонишься и будешь и дальше докучать мне своей болтовней.— Я не болтаю…— Ты приходишь ко мне, чтобы излить все, что в тебе накипело. И я выступаю в роли священника, который выслушивает твою исповедь. Отдаешь ли ты себе отчет в том, что если я исполню твою просьбу, то тебе уже не к кому будет прийти, чтобы снять тяжкий груз со своей души?— Я должна думать не о себе, а о Йене.— До чего же ты, оказывается, глупая женщина. Ты столько лет приносила себя в жертву своему отцу только потому, что он имел отношение к факту твоего рождения. А теперь ты готова принести себя в жертву Йену. — Он помолчал немного и продолжил: — Только из-за того, что считаешь, будто недостаточно любишь его.От неожиданности у Маргарет перехватило дыхание.— Как ты смеешь? Я люблю его.Картаук покачал головой.— Любовь предполагает взаимность, а твой отец ничего не давал тебе взамен.Маргарет, все еще не в силах прийти в себя, смотрела на него во все глаза.— Но Йен…— Ты любила Йена как друга детства. Со временем это могло перерасти в настоящее чувство. Но обстоятельства сложились так, что тебе пришлось взять над ним опеку. Сейчас он заменил тебе дитя. И ты ведешь себя с ним как с ребенком, который нуждается в твоей защите.— Ты лжешь, — яростно возразила Маргарет, упрямо вскинув голову. — Я люблю его всем сердцем.— Не всем. Поэтому чувство вины толкает тебя на очередной акт самопожертвования.— Ты не имеешь права бросать мне такие обвинения, — прошептала она.— Почему? — спросил Картаук. — Я давно понял, что, будучи честной с другими, ты никогда не бывала честной сама с собой.— Тогда почему ты не говорил мне этого раньше?— Ты необычная, ты удивительная женщина. И мне не хотелось причинять тебе боль. Смущать твой покой. Лишать тебя душевного равновесия. — Он твердо встретил ее взгляд. — Но если ты собираешься продолжать в том же духе, я просто обязан остановить тебя. Я не позволю тебе прятаться от самой себя. Я разрушу любую стену, которую ты попытаешься возвести вокруг себя. Ты должна посмотреть правде в глаза. Никакой уютной пещеры, где бы ты могла спрятаться, больше не останется.Маргарет с большим трудом заставила себя улыбнуться.— Жизни действительно нужно смотреть прямо в глаза. Я взрослая женщина и не собираюсь прятаться в пещере. Ты ошибаешься, считая, что я боюсь правды.— И готова выслушать ее?— Я не трусиха. — Маргарет шагнула к столу и провела пальцем по кромке фриза. — Но сначала ответь, что ты собираешься изобразить на этой штуковине?Картаук ответил не сразу. И Маргарет, вопросительно вскинувшая глаза, увидела, что он с едва уловимой улыбкой наблюдает за ней.— А ты никогда не задумывалась, почему столь непочтительно именуешь мои работы «штуковинами»?Она удивленно посмотрела на него.— Потому что на самом деле чрезвычайно высоко ценишь мои произведения. Возможно, выше, чем кто-либо из тех, кого я знаю.— Что ты хочешь этим сказать? — не без опаски поинтересовалась Маргарет.— Я видел, каким восторгом светятся твои глаза, когда ты любуешься восходом или заходом солнца, когда на твоем пути встречается нечто прекрасное, — негромко проговорил Картаук. — И такое выражение на твоем лице, когда ты смотришь на мои «штуковины».Легкая тревога пробежала по лицу Маргарет. Она знала, со сколь проницательным человеком ей приходится иметь дело, и изо всех сил пыталась скрыть истинные чувства.— Зачем же тогда я стала бы делать вид, что не восхищаюсь ими?— Может быть, потому, что красота не только доставляет радость, но и умеет задевать за самые больные точки, способна ранить тонких и чувствительных людей. Ты осознавала, что открытое восхищение моими произведениями подтачивает основы столь почитаемого тобой чувства долга.— Это не… — Маргарет не договорила, испытывая такое чувство беспомощности, которого она не переживала со времен раннего детства.— Нет тихой гавани, — продолжал все так же негромко Картаук. — И не жди снисхождения.— Я никогда и ничего не просила ни у кого, — отвела она глаза. — Но мне кажется, что на этом мы можем поставить точку. Надеюсь, ты мне выдашь один из твоих кожаных передников, чтобы я могла приступить к работе?— Вне всякого сомнения. — Улыбка Картаука была несколько печальной, когда он потянулся к тому месту, где висели его кожаные фартуки. — Иначе ты перепачкаешься с ног до головы. Твоя порывистость и нетерпеливость мне хорошо известны.
Трубный рев… грохот… крики людей…Джейн проснулась и резко села.До нее снова донесся трубный рев, а затем раздался грохот.Полог ее палатки откинулся.— Быстрей! Колея… — торопливо проговорил Ли Сунг, сжимая в руках винтовку.Джейн, не медля больше ни секунды, отбросила в сторону одеяло и сунула ноги в ботинки:— Что случилось?— Слон…Джейн снова услышала дикий, гневный трубный рев, словно это кричал терзаемый мукой демон из преисподней.— Но слоны никогда так не кричали! Что с ним случилось? — Она вскочила на ноги, выбралась из палатки и побежала следом за Ли Сунгом.— Дилам говорит, что это скорее всего слон-отшельник.Тут Джейн увидела и саму Дилам, которая бежала к ним навстречу с зажженным факелом в руке.Вместе с толпой рабочих они двинулись в ту сторону, откуда доносился рев.— Кто такие слоны-отшельники? — спросил Ли Сунг у Дилам, изо всех сил стараясь не отставать от нее.— Это слоны, которых изгоняют из стада, — ответила Дилам на ходу. — Иной раз, когда на них нападает тоска, они становятся очень опасными и агрессивными.Рев послышался уже совсем близко.Но металлический скрежет, который раздался следом, испугал Джейн намного больше, чем яростный рев.— Вы слышите! Он ломает колею!Они выбежали из-за поворота дороги, и Джейн впервые увидела живого слона.Это был огромный серый монстр с разорванным ухом. Схватив хоботом секцию с рельсами, он потянул ее и отбросил в сторону с такой легкостью, словно это была зубочистка. Шагнув вперед, он схватил следующую секцию. Послышался треск и хруст…— Остановите его! — закричала Джейн, не понимая, что она требует невозможного.Слон замер на месте, посмотрел на них налитыми кровью глазами, а потом задрал хобот и издал тот самый трубный рев, от которого у Джейн мороз прошел по коже и кровь застыла в жилах.Пробормотав какое-то ругательство, Ли Сунг поднял винтовку.— Нет! — закричала Дилам. Вытянув руку, она надавила на ствол винтовки, заставив дуло опуститься к земле. — Это же Данор!— Мне нет дела… — начал Ли Сунг, но не успел договорить.Слон наклонил голову, выставив вперед страшные бивни, и ринулся на них.Дилам отпрыгнула в сторону. Джейн толкнула Ли Сунга с такой силой, что они покатились кубарем с насыпи в тот самый момент, когда слон протопал там, где они только что стояли.Схватив винтовку, которую выронил Ли Сунг, Дилам выстрелила в воздух.Слон поднял хобот и принялся раскачивать им взад и вперед.Дилам выстрелила еще два раза.— Что ты делаешь! — сердито крикнула Джейн. — Эти слоны не знают, что такое ружье. Этим ты его не испугаешь. Стреляй прямо в него, пока не кончились пули.— Нет! — Дилам опять выстрелила поверх головы слона.Он еще немного потоптался, затем вдруг повернулся и с невероятной быстротой скрылся в джунглях.Джейн, наконец, вздохнула и попыталась унять сердцебиение.— Он вернется?— Сегодня вряд ли, — ответила ей Дилам, возвращая винтовку Ли Сунгу. — Извини, но я не могла тебе позволить стрелять в Данора.— Ты же сказала, что это — отшельник.— Я ошиблась. Откуда мне было знать, что это пришел Данор. А его нельзя убивать. Это необычный слон.— Ты считаешь, что было бы лучше, если бы он растоптал нас? — спросила Джейн.— Не нас, а именно меня, — поправил ее Ли Сунг, отряхиваясь. — И я этого так не оставлю. Я пойду и разыщу его.— Перестань, Ли Сунг! Не говори глупостей, — отрывисто проговорила Джейн и только теперь позволила себе повернуться и оглядеть пути. — Боже!..Она стояла, с ужасом глядя на то, что сотворил слон. Насколько хватал глаз, лежали вывернутые вместе со шпалами рельсы — результат работы многих людей, плоды ее труда, ее надежда на свободу. Схватив факел из рук Дилам, она быстро пошла вдоль колеи.Повсюду царили хаос и разрушение.— Как плохо, — пробормотала Дилам, шагая следом за Джейн.«Плохо» было не самым подходящим словом. Слон разрушил две мили полностью законченного отрезка дороги. На восстановление его требовался целый день.Джейн стиснула виски.— Но как он ухитрился с такой скоростью проделать это все? Мы услышали его минут пятнадцать назад…— Потому что он не хотел, чтобы мы его услышали, — проговорила упавшим голосом Дилам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57