Мне незачем будет жить. Я держусь только ради тебя, хорошенько запомни.
– Я запомню, Ник. И со мной ничего не случиться. – Голос Васи был тверд как никогда. В ее глазах читалась уверенность. Я успокоился и, крепко поцеловав ее на прощание, вышел из комнаты, так и не оглянувшись. Я боялся этого прощального взгляда. Мы могли не выдержать, а сегодня нам как никогда нужно спокойствие. И вера, что совсем скоро мы вновь будем вместе, чтобы уже не расставаться никогда.
Выйдя из здания тюрьмы, я жадно вдохнул свежий осенний воздух и физически почувствовал, насколько прекрасна свобода, – каждый миг нужно помнить о ее высокой цене.
Мне предстояло обдумать дальнейшие действия и набросать приблизительную картину преступления. В руках у меня было очень мало фактов. Вася рассказала достаточно. В Порфирия я не верил и поэтому окончательно решил проводить расследование сам. Безусловно, я нуждался в помощи. И единственным надежным помощником мне представлялся Вано. У этого парня трезвая голова и могучая сила. Он ничем не похож на этих слюнявых творческих интеллигентиков.
Первым делом я решил обратиться к нему, пересказав разговор с Василисой. Но я не знал, где живет скульптор. Он почему-то скрывал адрес, хотя производил впечатление довольно откровенного парня. Впрочем, нам всем есть что скрывать, и это вовсе не значит, что мы – преступники.
Смеркалось, хотя еще не было и семи. Я подумал, что неплохо бы попытаться встретить Вано в «КОСА», как мы и условились. И незамедлительно направился туда.
Жизнь в клубе шла своим чередом. Завсегдатаи, не желая афишировать свое появление, мгновенно проскальзывали через входные двери в полумрак зала. Все, похоже, забыли, что совсем недавно в этом таинственном полумраке случилась трагедия. Несчастные посетители вновь шли в «КОСА» в поисках смерти, мечтая безболезненно покинуть наш мир. Что их тянуло сюда? Ведь еще совсем недавно они шарахались от покойника, чувствуя кожей реальность смерти – не красавицы умницы смерти, а страшной, дикой смерти, до неузнаваемости исказившей некогда красивое лицо молодого парня. Совсем недавно все они так хотели жить. И вот… Прошло совсем мало времени, а они вновь тянутся в этот мрачный зал. Меня мучил вопрос: что заставляет их приходить в «КОСА»? Что? Какая неведомая сила тянет их в это унылое место? Нет, это не праздный вопрос. Здесь что-то нечисто. Неужели это лишь тупая жажда острых ощущений? Или массовый психоз? Но чем же тогда он вызван?
Я уселся на свое привычное место, за столиком в самом углу. Я был один, и от этого мне стало невыносимо грустно. Совсем недавно здесь раздавалось оживленное щебетание Василисы, слышался густой бас Вано. Совсем недавно Стас – Байрон сидел вот за тем столиком, поодаль от нас, с престарелыми звездами, и его небесно-голубые глаза, чертовски красивые глаза, все время кого-то искали. Кого? Не ту ли женщину, в которую он был так страстно влюблен? И кто эта таинственная дама? Не о ней ли хотел мне рассказать Стас перед смертью? У меня накопилась уйма вопросов. И ни на один из них я не мог дать ответ.
Место Стаса было уже занято. Тоже каким-то молодым симпатичным парнем. Меня не интересовало, кто он, в любом случае, я его искренне жалел и не завидовал его прошлому, что привело его в это место. Не завидовал я и его будущему, которое обеспечит ему этот клуб. «И осень нас заставит уйти из жизни, как потемневшую листву», – вспомнил я строки, процитированные Стасом незадолго до смерти. Осень ли заставит? Или что другое? Не важно. Хотелось, чтобы это произошло с каждым из нас не скоро…
Я уже не надеялся, что Вано появится в «КОСА», когда он с шумом уселся в кресло, обитое бордовым атласом. Мы довольно сдержанно пожали друг другу руки. Справедливо считая, что прежней радости здесь не место. Мы чувствовали одно и то же – опять, – как сиамские близнецы: рядом не было Василисы, и мы не могли смириться с этой потерей.
Я налил полный бокал вина и придвинул его к Вано. Но, к моему удивлению, в ответ он вытащил из дипломата свою бутылку, громко стукнув ею по столу.
– Может, лучше выпьем это?
Я удивился:
– Думаешь, водка нам поможет?
Он отрицательно покачал головой.
– Не в этом дело, Ник. Просто я долго думал… Ты посмотри. – Вано кивнул на полностью забитый посетителями зал. – Все пришли. Как миленькие. А тебе не кажется это странным? Вспомни, как они были ошарашены смертью Стаса. Мужики орали! Дамочки всхлипывали в кружевные платочки. И все откровенно заявляли, что носа сюда больше не покажут. Одни боялись убийства, это естественно. Другие просто испугались самого факта смерти, и это тоже естественно. А сегодня все носы здесь! И вот это – противоестественно! Ведь клуб за один вечер полностью потерял свою репутацию, и, по логике, здесь должно отсутствовать больше половины его членов. И тем не менее…
– Меня тоже поразил этот факт. Но к чему ты клонишь?
– Пока я ничего конкретного сказать не могу, Ник. Но, думаю, лучше нам воздержаться от этого чудодейственного напитка. – И Вано демонстративно отставил свой бокал, полный вина.
– Ты думаешь… – Я взял бутылку в руки. И стал внимательно ее изучать. Оригинальная бутылка в виде кувшина. Ослепительно янтарный цвет вина. Яркая этикетка, на которой изображен старинный замок. И по диагонали готическим шрифтом выведено: «NIGHT'S REQUIEM».
– Переведи, Ник. Ты, насколько я знаю, образованный парень.
– Ты мне льстишь, Вано. Но это простая фраза: «Реквием ночи». Довольно романтическое название для вина.
– И довольно бодрящее. Не удивительно, что после него не всегда совершаются романтические поступки.
– Неужели в нем есть добавки?
– Я не могу этого утверждать. – Вано пожал плечами. – Но неплохо бы это проверить. Скажи, Ник… Разве ты сам не испытывал странного ощущения… Этого неосознанного желания приходить сюда? Василиса тоже говорила про это. Да и я… Конечно, если бы подобное испытывали двое-трое… Но теперь… Теперь… После убийства… И зал полон теми же лицами.
– Ну, может, и не все пришли.
– Конечно кого-то недостает. Но все же… Основная масса пришла. А должно быть совсем наоборот, и мне это кажется не случайным.
– Хорошо, кое-что возможно проверить. Нам здесь подают распечатанные бутылки. Вполне возможно, что администрация клуба подсыпает в вино определенные транквилизаторы или анаболики. Поэтому первым делом нам нужно попросить у них запечатанную бутылку.
– Не думаю, что нам это поможет… Если специальные наркотические вещества имеются в вине, то они обладают свойствами не сразу, а постепенно воздействовать на психику человека. Заметь, в одно мгновение мы не замечаем, что с нами произошло что-то необычное – просто легкое опьянение, головокружение, и все. Только по истечении нескольких недель можно почувствовать на себе воздействие этого вина. На это, думаю, и делается расчет.
– В таком случае, следует взять вино на экспертизу.
Вано утвердительно кивнул.
– Вот именно. Причем взять две бутылки: запечатанную и не запечатанную. И проверить состав веществ и в первом и во втором случае.
– Значит, следует обратиться к Порфирию? Пусть проверит.
– Да, и уже завтра он должен явиться сюда и потребовать этот «Реквием ночи». Сегодня мы не имеем права этого делать – можем их спугнуть. Так что давай пока выпьем водочки. Она не так прекрасна, как этот божественный напиток, не так сладка и уж вовсе не так благоуханна, зато она наша.
Мы дружно чокнулись бокалами, на треть наполненными водкой.
– За Васю, – грустно улыбнулся я.
Вано отрицательно покачал головой.
– За живых мы всегда выпьем. А сейчас… Пока еще свежа память… Давай помянем Стаса. Пусть земля ему будет пухом…
Мы молча выпили и в первый миг даже не поняли, чем закусить: все эти аристократические желе из крабов и кремовые супы из мидий совершенно не гармонировали с водкой. К тому же такую тоску нагоняли, что хотелось завыть.
– Эх, солененького огурчика бы сюда! – печально вздохнул мой друг Вано. – Да еще из бочечки!
– Или маринованного боровичка, – поддакнул я ему. И уже веселее добавил: – Может, спросить у господина Толмачевского? Не организуют ли здесь выезды в деревню? За провиантом для «КОСА». Что-то мне не попадался на глаза господин управляющий.
Мы оглянулись вокруг, но Толмачевского не увидели. Однако водочка подействовала ободряюще. Все-таки она не шла ни в какое сравнение с янтарным напитком, нагонявшим иногда такие мысли, после которых и впрямь хотелось на стену лезть. А вот водочка призывала нас к жизни.
– Вот чем надо лечить, – угадал мои мысли сиамский близнец Вано, – тогда и помирать не захочется.
– Разве что по утрам, – улыбнулся я.
Но утром нам умирать нельзя было – утром нам нужны светлые головы и здравые мысли, поэтому мы решили остановиться на этой бутылке и пить ее медленно. Тем более у меня был серьезный разговор к Вано: мне предстояло рассказать ему о Васе. Я начал с начала, стараясь не упустить ни одного важного момента; рассказал, что о фигурке Афродиты могли знать очень даже многие, как и многие могли знать о существовании у нее цианида. Но, только когда я дошел до истории о том, как яд спрятали во флаконе из-под духов, Вано по-настоящему оживился.
– Ты думаешь, она сказала правду? – нахмурился мой друг. – Может, все-таки это ее рук дело?
– Знаешь, Вано, – недовольно буркнул я, – думаю, насчет Василисы у нас не должно оставаться сомнений. Мы просто обязаны верить каждому ее слову, если действительно желаем помочь девушке. И здесь вариантов быть не может. Иначе вообще все не имеет смысла. Иначе мы допускаем, что жизнь она может провести за решеткой. А ты, Вано, как никто должен знать, что тюрьма – это конец, особенно если наказание несправедливо.
– Хорошо, – тут же согласился мой товарищ, – от этого и будем плясать. Если Василиса невиновна, а мы именно так и думаем, следовательно, нужно искать второе лицо, подложившее яд. Я считаю, подозреваемым номер один является Толмачевский. Он – сосед Васи, тысячу раз он мог проникнуть в ее квартиру. Ему не составляло труда и подделать ключ.
– Как не составляло труда подделать и другой ключ, – дополнил я мысль Вано, – а именно – от черного хода «КОСА».
– К тому же это подозрительное вино. Думаю, оно поможет нам разобраться во многих неясностях. Хотя… Хотя, Ник, бывают и такие вещи, которые происходят одновременно, но друг с другом никак не связаны.
– Ты хочешь сказать, что темные делишки «КОСА» могут быть не связаны напрямую с убийством?
– Я думал об этом, – кивнул Вано, – слишком уж они рисковали своим благополучием и своей репутацией, чтобы пойти на убийство. Тут что-то не вяжется.
– Поэтому кроме Толмачевского нам не мешает вычислить еще одно подозреваемое лицо.
Вано вопросительно взглянул на меня, и я, бодро опрокинув еще одну рюмашку, оживленно рассказал ему о таинственной даме сердца, которую любил Стас, а также я акцентировал его внимание на темном прошлом Стаса, на его неладах с законом.
Реакция Вано меня поразила: он не только не удивился, но даже не придал этому факту должного значения. Вано почесал медвежьей лапой свой бритый затылок и пробасил:
– Ник, если мы станем заострять внимание еще на каких-то прошлых делишках, то вконец запутаемся. Сколько прошло времени с тех пор? Три года? Четыре? Ник, факты такой давности не могут послужить причиной убийства, случившегося сегодня. Да и при чем тут женщина Стаса? Мало ли у кого баб было! Они что, все должны убивать? По логике, это он ее должен был пришить за то, что она его бросила. Нет, Ник. Первым делом нужно прощупать Толмачевского. Что-то рожа этого типа мне не особенно внушает доверие.
Толмачевский был лих на помине – долго этому гаду на роду написано жить. А, по народной примете, ему еще должно подвалить богатство. Словно теперь он погибает от бедности!
Толмачевский возник перед нашим столиком этаким благодушным ангелом, и его тонкие губы растянулись в улыбочке.
– Добрый вечер, господа. Я безмерно рад, что вы вновь посетили наш клуб.
Этот нахал сделал вид, словно утром ничего не случилось, словно меня никто не бил по голове и словно не он побежал жаловаться на нас Порфирию.
Мы последовали правилам его игры и тоже улыбнулись. Конечно, наши улыбочки нельзя было назвать милыми: моя улыбка напоминала улыбку шакала, а Вано оскалил свою беззубую пасть.
Но Толмачевский никоим образом не прореагировал на наш «дружелюбный» вид. Он взял со стола почти пустую бутылку водки и с удивлением стал изучать ее неприглядный внешний вид.
– Брезгуете нашим прекрасным напитком? – Он облизал свои тонкие губы. – Напрасно, друзья. Водка отрицательно воздействует на здоровье
– А я и не знал, что в вашу компетенцию входит еще и охрана здоровья посетителей, – не выдержал я. – А я-то, дурак и неуч, думал, что на том свете здоровье не пригодится.
Толмачевский сделал вид, что его рассмешила моя шутка, и захохотал, демонстрируя свои безукоризненные фарфоровые зубы.
– О Ник! Вы, как всегда, правы. На том свете здоровье действительно не обязательно. Но предпочтительнее туда отправляться, имея красивый цвет лица.
– Если в одну минуту он не будет испорчен цианистым калием, – добавил густым басом Вано.
По восточному лицу управляющего пробежала тень, и он нервно ущипнул свой тоненький черный усик, на сей раз не проглотив нашей шутки.
– И все же, господа, – менторским тоном начал он, – по всем правилам нашего клуба, запрещено распивать принесенные напитки. Их вы можете пить и в другом месте, подворотен хватает. – Последнюю фразу он добавил с явным удовольствием, намекая на наше социальное положение.
– Одну минуточку. Жаль выливать в раковину драгоценные капли, которыми не брезговали короли. – Вано охватил своими ручищами бутылку и выпил из горлышка залпом, остатки протянул мне, и я незамедлительно последовал его примеру.
Толмачевский брезгливо поморщился.
– М-да, от творческой интеллигенции следует ожидать подобных сюрпризов, – выдавил он. И собирался еще что-то лестное прибавить, но к нашему столику уже подошел худенький, «прозрачный» швейцар и вовремя его перебил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48