Бешеный Пес держал правый угол гроба, Джейк – левый.
Шаг за шагом они медленно прошли через безмолвную ферму и поднялись на горку, где холмиками вздымались могилы Греты и Томаса. Ветви старого дуба скрипели от налетавших порывов ветра.
– Так, – сказал Бешеный Пес, – давай опустим.
Все трое нагнулись и опустили гроб на промерзшую, покрытую снегом землю. Выпрямившись, Мария увидела яму, которую вчера вечером выкопали Бешеный Пес и Джейк.
Ее пронзила такая невыносимая боль, что она пошатнулась. Нет, она не хочет, чтобы туда положили папочку... Там так холодно и темно.
Она отошла в сторону от гроба, от зиявшей чернотой ямы. Холодный ветер бил ей в лицо, трепал пряди волос, но ей и в голову не пришло поднять меховой воротник своего легкого пальто.
Каждый вдох давался ей с трудом. Глаза горели и смотрели на происходящее без слез. Как всегда, слезы помещались где-то в глубине души, не находя выхода и разрывая ей сердце.
Она обняла себя руками, пытаясь хоть как-то согреться.
– Мария?
Около нее стоял Бешеный Пес. Она даже не заметила, как он подошел.
– Бешеный Пес, – невольно вырвалось у нее. Где-то в подсознании мелькнула мысль обнять его и позволить ему утешать себя.
Но у нее ни на что нет сил. Внутри – сплошная пустота и холод, она мертва, как и ее отец. Словно под кожей у нее ничего. Ей уже никто не нужен: ни Бешеный Пес, ни Джейк и никто другой. Пусть ее оставят наедине с ее воспоминаниями об отце, наедине с болью, не дававшей ей сомкнуть глаз ночью. Ей ни с кем не хотелось говорить, никого не хотелось слушать. Она хотела умереть.
– Мария? – повторил Бешеный Пес.
Она посмотрела на него отсутствующим взглядом:
– Что?
– Не хочешь сказать несколько слов? – Он посмотрел на нее с таким сочувствием, что ему почти удалось вывести ее из состояния апатии.
Она позволила ему дотронуться до щеки и почувствовала тепло его прикосновения. Но разве оно имело значение?
– Да, – ответила она и услышала свой лишенный всякой жизни голос. – Я скажу несколько слов.
Она прошла мимо Бешеного Пса, чувствуя на себе его взгляд, понимая, что он о ней беспокоится. Когда-то ей так нужно было его понимание, а сейчас...
Стоя под голыми заснеженными ветвями старого дуба, она тупо смотрела на разверстую землю. Вид жуткой ямы заставил ее закрыть глаза и содрогнуться.
– Расе... – она на секунду запнулась, – Расе сказал бы: «Не плачь обо мне. Меня здесь нет». – Невыносимая боль сжала ее сердце. Она оглянулась на ферму, которую так любил ее отец. – Он верил, что смерть – бегство в другой, лучший, мир. Надеюсь, что он прав. Он... его заслужил. – Она опустилась на колени и положила холодную руку на шершавую крышку гроба. – Прощай, папочка. Я люблю тебя.
Она еще долго стояла с закрытыми глазами, потом открыла их и встала.
Бешеный Пес и Джейк не спускали с нее глаз, и в их взглядах она увидела желание защитить ее и утешить. Она поняла, что в такой момент они могли бы стать семьей – все трое – и преодолеть горе, помогая друг другу. Но сейчас ей было все равно.
Ей не хотелось даже пытаться. Она так сломлена морально, что у нее уже нет желания искать утешения в семье. Она знала, что Бешеный Пес и Джейк скоро уйдут.
Их удерживал только Расе. Без него они чужие друг другу люди. Она уже вспоминала о своих ночах с Бешеным Псом как о чем-то нереальном, фантастическом.
Бешеный Пес и Джейк стояли рядом, связанные общим горем. Они даже внешне чем-то похожи.
А она одинока. Как бы ей хотелось встать рядом с ними! Но у нее не хватало сил.
Приподняв юбки, она пошла прочь.
Они даже не пытались ее остановить.
За те долгие дни и еще более долгие ночи, которые прошли со дня смерти Расса, дом превратился в холодный приют печали и отчаяния. Мебель и подоконники покрылись толстым слоем пыли. Кухня представляла собой унылое и пустое напоминание о том, что ферма осиротела.
Не слышно ни смеха, ни разговоров во время завтраков и обедов. Да и самих завтраков и обедов не существовало. Остались лишь воспоминания, таившиеся в каждом углу.
Бешеный Пес сначала попытался дать Марии время пережить горе. Но она не горевала – она умирала. Медленно, день за днем. Смотреть на нее у него уже недоставало сил.
Надо либо что-то делать, либо уходить. Но он не знал, что делать, и он не хотел уходить.
Он стоял у плиты и с отсутствующим видом помешивал в кастрюле тушеное мясо.
Входная дверь со скрипом открылась и захлопнулась. В холле раздались шаги.
Бешеный Пес обернулся в ожидании.
Вошел Джейк с опущенной головой, с глубоко засунутыми в карманы руками. Увидев Бешеного Пса у плиты, он встрепенулся.
– Вы готовите?
– Кому-то же надо. Я уже начал худеть.
Джейк кивнул головой в сторону входной двери и огорченно проговорил:
– Она тоже.
Бешеный Пес отложил деревянную ложку, подошел к столу, отодвинул стул и сел на него, вытянув ноги.
– Да, я знаю. Она выглядит просто пугалом. – Джейк сел напротив Бешеного Пса.
– А она вообще с вами разговаривает? – Бешеный Пес покачал головой и тяжело вздохнул.
– Я не знаю, что делать, Джейк. Она... просто угасает.
– Да. Я вчера преподнес ей цветок герани – единственный, уцелевший от снега. Она его даже не взяла. Сказала спасибо, да так, что у меня мороз по коже, и отвернулась.
– Цветок, говоришь? Мне такое и в голову не приходило.
– Моей маме нравилось, когда ей дарили цветы, но ее горе было другим.
– Что значит «другим»?
– Моя мама... – Джейк сглотнул. Казалось, ему трудно говорить. – Моя мама любила одного человека, который ее не любил. И она все время грустила, часто плакала. – Джейк отвернулся, глядя в стену. – В конце концов, она поставила на нем крест, но никогда не забывала и делала все, для того чтобы и я не забывал.
– А она напоминала привидение, как Мария?
– Нет, она все воспринимала более... эмоционально.
– Понимаю. Почти все женщины такие.
Взгляд Бешеного Пса обратился в сторону темного холла. Ему не надо никуда ходить, чтобы знать, где Мария и что она делает. Она все время сидела на проклятых качелях, выпрямив спину и глядя в пространство невидящим взором. Под глазами появились тени, щеки впали, у рта залегли горестные морщины.
Господи, вздохнул Бешеный Пес, она выглядела так, словно тоже умерла.
Бешеному Псу, к его полному изумлению, пришлось признаться, что он по ней скучает. Не по ее телу. Он даже не думал о ней как о женщине. Он скучал по тому, как она начинала трепетать, когда он подходил к ней близко, по тому, как она смеется. По ее смеху он особенно скучал.
Он облокотился о стол, опустив небритый подбородок в ладони.
– Черт, я никогда не оставался на одном месте дольше, чем три дня. Если у кого-то возникала проблема, я тут же смывался. Я не знаю, как ей помочь.
– Она чувствует себя... потерянной. Вы когда-нибудь такое испытывали?
«Именно так я себя сейчас и чувствую». Пришедшая к нему в голову мысль удивила Бешеного Пса. Без ее улыбки, ее тепла, ее прикосновения он ощущал себя одиноким челноком, плывущим по воле волн по мертвому морю. Плывущим в никуда.
– Да, – тихо протянул он. – Мне приходилось пару раз испытывать такое. Когда умерла моя мама, я... – Он попытался подобрать слова, которые он никогда никому не говорил. – Думаю, мне тоже хотелось умереть.
Глаза Джейка затуманили слезы.
– Да-а.
Оба замолчали, обуреваемые воспоминаниями.
Джейк заговорил первым:
– Я не думаю, что она нас ненавидит. Ей просто... все равно.
– Как же нам заставить ее очнуться?
– Не знаю.
Бешеный Пес посмотрел на Джейка:
– А как ты сумел пережить смерть твоей мамы? – Боль отразилась в глазах Джейка. Он пристально посмотрел на Бешеного Пса:
– Я сосредоточился на другом... на том, что все еще имело для меня большое значение. Я пошел искать своего отца.
– О! Черт! Твой опыт нам не поможет.
– Нет, – разочарованно ответил Джейк. – Не поможет.
Бешеный Пес пожевал нижнюю губу и закрыл глаза. Господи, как важно знать, что надо делать.
– Джейк, помоги мне.
– Вы хотите, чтобы я вам помог?
– Ведь дело наше с тобой общее, малыш. Господи, я не знаю, как до нее достучаться, как... – И вдруг его осенило. Он ударил кулаком по столу и усмехнулся. – Придумал.
– Что?
– Увидишь. – Он встал. – Попробуй заставить ее съесть немного тушеного мяса. А я сгоняю в город и к ночи вернусь.
Джейк осторожно перекладывал мясо в глиняную миску. Пар из кипящей кастрюли застилал ему глаза, но он не обращал на него внимания.
«Дело наше с тобой общее, малыш. Наше с тобой».
Он ждал таких слов всю свою жизнь. Они давали ему надежду.
«Завтра, – подумал он. – Завтра я скажу ему правду». Впервые он поверил в то, что действительно скажет.
Отложив ложку, он взял обеими руками горячую миску и вышел на крыльцо.
Первое, что он заметил, – равномерное движение качелей. При виде Марии его хорошее настроение сразу же улетучилось. Рядом с качелями на маленьком колченогом столике стояла зажженная свеча.
Джейк тихо закрыл за собой дверь.
– Мария? Я принес вам поесть.
Она не пошевелилась. Продолжая раскачиваться, она смотрела в темноту. Он подошел ближе.
– Мария?
– Я не голодна.
– Вам надо поесть... чтобы поддержать силы. – Ему показалось, что именно так выразился бы взрослый человек.
Она горько засмеялась, но ничего не ответила.
Джейк поставил еду на верхнюю ступеньку и подошел к качелям. Он увидел печально опущенные уголки губ, остекленевшие глаза.
– Моя мама умерла в прошлом году, – тихо вымолвил он, садясь возле нее на корточки.
Мария закрыла глаза и вздохнула:
– Мне очень жаль, Джейк.
У Джейка появилась надежда: она впервые за несколько дней что-то сказала.
– Вы спасли мне жизнь. Вы и Расе.
Лучше бы она на него не смотрела! В ее глазах стояла безмерная боль! Джейк почувствовал себя так, будто кто-то ударил его в живот.
– Пожалуйста, – тихо взмолилась она. – Не поступай так со мной...
Джейк не знал, что ему делать. И Бешеного Пса нет здесь, чтобы подсказать.
– Я...
Мария отвернулась от Джейка и продолжала, не мигая смотреть перед собой.
– Уйди. Пожалуйста. – Смутившись, Джейк встал.
– Вы говорили, что здесь я всегда могу чувствовать себя дома. Вы говорили вправду?
Она кивнула.
Он хотел силой воли заставить ее посмотреть на него, но она смотрела мимо, в надвигающуюся ночь.
– Я... я люблю вас, Мария.
Она вздрогнула. В уголке глаза появилась слезинка, которая вспыхнула в свете свечи, словно бриллиант, единственный свидетель того, что она его услышала.
Мария все еще сидела на качелях, когда Бешеный Пес вернулся из города.
Он пересек темный двор и взбежал по прогибающимся деревянным ступеням. От его стремительных движений все крыльцо заходило ходуном.
Он остановился прямо перед Марией. Усмехнувшись, он поставил на перила темно-коричневую бутылку.
– Я вернулся.
Мария даже на него не взглянула. Просто сидела прямо, будто аршин проглотила, и ничего не говорила.
Бешеный Пес тяжело дышал. Усевшись на перила, напротив Марии и придерживая бутылку, он пристально посмотрел на нее.
– Хорошенького понемножку, Мария. – Она медленно встала.
– Я пойду в свою комнату, – предупредила она.
Бешеный Пес поднял ногу и уперся ковбойским сапогом в противоположные перила крыльца, так что Мария оказалось запертой.
Она остановилась, глядя на его пыльный сапог с таким выражением, словно на двухголовую змею.
– Пожалуйста, убери ногу.
Он медленно поднял вторую ногу и скрестил ее с первой.
– Нет.
Она устремила на него безжизненный взгляд.
– Мне не хочется разговаривать... пока. Так что, если ты не возражаешь...
Волна сочувствия захлестнула Бешеного Пса при виде ее бледного лица. Она выглядела очень уязвимой женщиной, которой нужен друг. Впервые в жизни Бешеному Псу захотелось быть кому-то другом. Не собутыльником, не случайным знакомым, а настоящим другом. Сейчас перед ним стоял человек, которому нужен друг. Но сначала надо до нее достучаться, сломать стену боли, которой она себя окружила.
– Возражаю, – как можно тверже постарался ответить он. – Хватит хныкать, как маленькая девочка, и жалеть себя. Мне надоело.
Она вздрогнула и еще больше побледнела. Прижав дрожащую руку к животу, она заявила:
– Я потеряла отца на прошлой неделе.
– Горе не может служить оправданием тому, что ты ведешь себя как ребенок. – Он помолчал и, чтобы как-то зацепить ее, выдал самую подлую фразу, какая только могла прийти ему в голову: – Твоего отца страшно разочаровало бы твое поведение.
Она всхлипнула. У него ёкнуло сердце.
– Зачем ты так? – Она упорно не желала смотреть на него.
– Потому что так нужно.
– Ты понятия не имеешь, что мне нужно. А теперь убери ноги и дай мне пройти. Я устала и хочу лечь в постель.
– Но ты же не спишь, не так ли? Я же видел, как ты часами сидишь ночью на своих чертовых качелях.
– Мое дело. – Но она не сердилась. В ее голосе слышалась лишь тихая печаль.
– Я собираюсь сделать это и своим делом.
– Ты не сможешь.
– Посмотрим.
Она вздохнула и провела рукой по своим спутанным волосам.
– Что тебе от меня надо, Бешеный Пес?
– Мне нужна твоя улыбка. Я скучаю по ней. Я скучаю по тебе, – тихо добавил он.
Она опустила голову. Волосы упали ей на лицо.
– Ах, Бешеный Пес...
Он протянул руку, дотронулся до ее подбородка указательным пальцем и заставил ее посмотреть на него. Их взгляды встретились.
– Мэт, – тихо произнес он.
– Что? – не поняла она.
– Меня зовут Мэтью Джедедайя Стоун. Моя мать обычно называла меня Мэт. – Он улыбнулся, удивившись своему признанию. – Я уже сто лет никому не говорил своего имени.
– А мне, почему сказал?
– Все, что я могу тебе дать, – свое имя.
Она вздрогнула, обхватила себя руками, но не взглянула на него.
– Мне от тебя ничего не нужно.
– Да, я знаю.
– Что ж... Мэт, я ценю твою откровенность, но...
– На прошлой неделе ты бы отреагировала иначе.
– Значит, тебе следовало сказать мне на прошлой неделе. Сейчас мне ни до чего нет дела. Прошу меня извинить, но...
– У меня есть лекарство от апатии.
– Сомневаюсь.
Он поднял бутылку текилы:
– Попробуем?
– Ты что, – фыркнула она. – Ты хочешь, чтобы я напилась и забыла о своем горе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32