Наверное, она решила, что тебе виднее, и умыла руки. Готова побиться об заклад: она будет слепа и глуха, что бы ты ни вытворяла. Главное, чтобы это нравилось Уэстклифу.— Значит, если я сегодня вечером убегу в спальню к лорду Уэстклифу, она не станет возражать?— Возражать? — Дейзи засмеялась. — Может быть, она даже поможет тебе проскользнуть незамеченной, ты только ее попроси. — Сестра игриво спросила: — А чем ты собираешься заниматься в комнате лорда Уэстклифа?Лилиан почувствовала, что краснеет.— У нас будут переговоры.— Так вот как вы это называете!Лилиан прищурилась и закусила губу, пытаясь не рассмеяться.— Не будь такой нахальной, иначе никаких шокирующих подробностей!— А мне и не надо расспрашивать тебя, — весело заметила Дейзи. — Я читала романы, которые посоветовала леди Оливия. Так что теперь я знаю гораздо больше, чем вы с Аннабел.— Дорогая, не уверена, что эти романы правильно описывают мужчин, ну и все остальное… — фыркнула Лилиан.Дейзи нахмурилась.— В каком это смысле — неправильно?— Ну, знаешь… Никаких иносказаний и обмороков. Дейзи смотрела на нее несколько недоверчиво.— Даже ни одного обморока?— Ради Бога! Ты бы и не захотела падать в обморок, рискуя пропустить самое интересное.— Ну, вначале, наверное, нет, а вот потом — да.— Почему? — не поняла Лилиан.— Судя по книгам, это очень неудобно, если не сказать — противно.— Совсем нет.— Что ты имеешь в виду? Неудобно или противно?— Ни то ни другое, — сказала Лилиан безразличным тоном, стараясь не смеяться. — Право, Дейзи! Я бы не стала скрывать, будь это так. На самом деле это прекрасно. Поверь.Младшая сестра немного поразмыслила и скептически сказала:— Ну, если ты говоришь…Лилиан подумала о предстоящем вечере, и по ее телу прошла сладкая истома. Подумать только, целый вечер наедине с Маркусом! Разговор с леди Оливией в оранжерее помог ей по-новому взглянуть на графа. Как замечательно, что он снял маску холодного сноба. На самом-то деле он оказался вовсе не таким уж неприступным.В конце концов, почему она вбила себе в голову, что они не смогут жить в мире? Для ссоры нужны двое. Может быть, она сможет научиться отделять главное от пустяков? Бывают вещи, из-за которых можно и поспорить, а пустяки… от них лучше просто отмахнуться. Маркус вполне доказал, что способен пойти на уступки. Взять, к примеру, как он извинялся в библиотеке. Он мог стереть в порошок ее гордость, но предпочел этого не делать.Была бы она чуть похитрее, как Аннабел, ей удалось бы добиться большего, но Лилиан всегда была слишком прямолинейна. Женские хитрости — не ее конек. «Ах да! — подумала она кисло. — До сих пор я прекрасно справлялась без всех этих уловок. Полагаю, обойдусь и дальше».Лилиан неторопливо перебирала туалетные принадлежности, выбирая, что можно упаковать, а что еще понадобится вплоть до самого отъезда. Это ее гребень с серебряной отделкой, пакетик булавок, свежая пара перчаток, а вот… тот самый маленький флакончик, волшебный состав мистера Неттла.Охнув, Лилиан села на обитый бархатом стул. Она пристально изучала хрустальный сосуд на своей ладони.— Дейзи, нужно ли говорить графу, что испробовала на нем приворотное средство?Младшая сестра, казалось, пришла в ужас:— На твоем месте я бы молчала. Зачем?— Я хочу быть честной.— Честность часто переоценивают. В какой-то книге я читала: тайна — это первое необходимое условие в делах сердца.— Это сказал герцог де Ришелье, — ответила Лилиан. — И ты не совсем точно цитируешь. «Тайна — это первое необходимое условие в делах государства», — сказал Ришелье.— Так ведь он был француз, — не сдавалась Дейзи. — Наверное, он имел в виду сердечные дела тоже.Лилиан рассмеялась и нежно посмотрела на сестру.— Наверное, так и есть. Но я не хочу иметь тайны от лорда Уэстклифа.— Очень хорошо. Но попомни мои слова: без маленьких секретов нет большой любви… Глава 22 В поздний вечерний час, когда часть гостей уже разошлись, а другие засиделись за картами внизу или коротали время за бильярдом, Лилиан выскользнула из своей комнаты, чтобы встретиться с Маркусом. Двигаясь по коридору на цыпочках, она вдруг остановилась, заметив впереди фигуру мужчины. Он стоял, прислонившись к стене, в развилке двух коридоров. Мужчина шагнул вперед, и Лилиан его узнала. Камердинер Маркуса.— Мисс, — тихо сказал он, — милорд приказал проводить вас.— Я знаю дорогу. И ему известно, что я знаю. Какого черта вы тут делаете?— Милорд не желает, чтобы вы разгуливали по дому одна.— Нуда, разумеется. Ко мне будут приставать, могут даже соблазнить.Камердинер, казалось, не почувствовал иронии. Как будто она шла к графу для невинной беседы! Он повернулся, указывая путь.Уязвленная его сдержанностью, Лилиан не выдержала и спросила:— Итак, часто ли вам приходится сопровождать незамужних молодых леди в личные апартаменты лорда Уэстклифа?— Нет, мисс, — последовал невозмутимый ответ.— А вы бы сказали, если бы это было не так?— Нет, мисс, — сказал он все тем же тоном. Лилиан фыркнула.— Граф — хороший хозяин?— Прекрасный хозяин, мисс.— Ну, вы бы сказали то же самое, будь он людоедом.— Нет, мисс, тогда я бы сказал, что его можно терпеть. Когда я говорю, что он прекрасный хозяин, я называю вещи своими именами.Слова камердинера приободрили девушку.— А он разговаривает со слугами? Говорит «спасибо» и все такое?— Только когда это уместно, мисс.— То есть никогда?— Точнее, редко, мисс.Очевидно, ему больше не хотелось разговаривать. Теперь они шли молча. Вот и дверь комнаты Маркуса. Слуга подвел ее к порогу и осторожно поскреб в дверь кончиками пальцев.— К чему такая осторожность? — шепнула Лилиан. — Почему вы не стучите?— Графиня предпочитает, чтобы скреблись, а не стучали. Это не так расстраивает ее нервы.— Граф тоже настаивает, чтобы вы скреблись в его дверь?— Думаю, ему все равно, мисс.Лилиан задумчиво нахмурилась. Ей уже доводилось слышать, что в Англии слуги именно скребутся в дверь господ. Для американского уха это звучало странно. Как будто собака скребется лапой в дверь, чтобы ее впустили.Дверь распахнулась, и Лилиан смутилась, увидев смуглое лицо Маркуса. Он смотрел на нее совершенно бесстрастно, лишь глаза сияли.— Вы свободны, — сказал он камердинеру.Потом он протянул руки к Лилиан. Слуга исчез, а Лилиан переступила порог. «Какой же он красивый!» — подумала Лилиан. Резкие черты его лица в неярком свете лампы и отблесках пламени в камине немного смягчились. Он был без куртки. Белая рубашка открывала глазу треугольник гладкой смуглой кожи. У Лилиан даже мурашки пробежали по спине. Она вспомнила, как ласкала языком эту ямку в основании шеи… Лилиан боялась посмотреть на Маркуса. «Вдруг догадается, о чем я сейчас думаю?» Она отвела взгляд и сразу же почувствовала, как его тонкие пальцы погладили ее по щеке. Кончиком большого пальца он приподнял ее лицо.— Я так вас ждал! — признался он.Она улыбнулась, радуясь его прикосновениям.— За ужином вы ни разу не взглянули в мою сторону.— Я боялся.— Почему?— Один взгляд… и мне пришлось бы есть вас на второе.Ресницы Лилиан опустились. Маркус привлек ее еще ближе и погладил по спине. Ей вдруг стало тесно внутри тугого корсета, захотелось немедленно сбросить эту обузу. Она глубоко вздохнула и вдруг заметила, что в воздухе спальни плавает какой-то сладкий и пряный аромат.— Что это? — спросила она, принюхиваясь.— Корица и вино.Лилиан оглядела просторную спальню: высокая кровать на столбиках, у окна столик, на столике — блюдо под серебряной крышкой, сверху салфетка. Вот оттуда-то и шел чудесный запах. Она видела, как над блюдом поднимается пар. Заинтригованная, она посмотрела на Маркуса.— Идите и взгляните, — сказал он.Лилиан бросилась к столику, взялась за крышку, покрытую льняной салфеткой, и сняла ее. Воздух словно взорвался от пьянящего запаха. Лилиан засмеялась. На белом фарфоровом блюде пять ярко-красных груш с глянцевитой кожицей, вымоченных в вине, плавали в прозрачном янтарном соусе. Соус благоухал корицей и медом.— В тот раз я не смог достать для вас грушу из бутылки, — признался Маркус, стоя за ее спиной. — Примите эти взамен.Лилиан схватила ложку и опустила ее в мягкую грушу. Пропитанная вином, казалось, мякоть тает во рту. Насыщенный корицей мед щекотал нёбо. Она закрыла глаза от наслаждения. Маркус с улыбкой смотрел на нее, а потом обнял ладонями ее лицо и повернул к себе. В уголке губ Лилиан осталась блестящая капля меда. Наклонившись, он слизнул липкую каплю. От этой ласки по ее телу прошла волна болезненного восторга.— Прелесть! — шепнул он, целуя ее крепче.Кровь ее, казалось, закипает от раскаленных добела пузырьков. Ей захотелось поделиться с ним вкусом корицы и вина, и она принялась исследовать языком его рот. Он радостно ответил. Лилиан обвила руками его шею, прижимаясь к нему как можно теснее. «Какой он чудесный, как вкусен его поцелуй, такой свежий и сладкий. Как восхитительно прикосновение его сильного тела».— Я не могу дышать, — выдохнула вслух Лилиан.Ни слова не говоря, Маркус повернул ее спиной к себе и распустил шнуровку, опытной рукой он развязал кружевные завязки. Наконец Лилиан смогла вздохнуть полной грудью.— Почему вы так туго затягиваете корсет? — спросил он.— Иначе не налезет платье. Кроме того, мама говорит, англичанам нравятся осиные талии.Маркус фыркнул:— Англичане — очень практичный народ. Пусть женщины будут потолще, лишь бы не падали в обморок от нехватки воздуха.Он заметил, что рукав ее сорочки спустился, обнажив белое плечо. Маркус наклонился, чтобы коснуться его губами. От этой нежной ласки его губ она почувствовала, будто окунулась в нагретую солнцем прохладную воду…Ее пальцы запутались в его волосах. Лилиан так нравилось перебирать эти шелковистые пряди. Она беспокойно шевельнулась в его объятиях, когда он начал целовать ее шею.— Лилиан, — услышала она его хриплый голос. —Слишком рано. Я обещал вам… — Он замолчал, а потом быстро поцеловал ее за ухом. — Обещал, что нам надо обсудить условия…— Условия? Какие условия? — Она уже забыла обо всем, ища губами его рот.— Да, я… — Маркус опять замолчал и поцеловал Лилиан в губы. Она ласкала его шею и лицо, кончиками пальцев пробегая вдоль прекрасной линии скул и подбородка. Запах его кожи пьянил. Она вжималась в него изо всех сил и вдруг поняла, что поцелуи уже не приносят облегчения. Чувствуя ее нарастающее нетерпение, он толкнул ее назад, не обращая внимания на протест и с трудом понимая, что делает.— Полегче, полегче. Вы получите все, что хотите. Не стоит торопиться. — Лилиан кивнула, и губы Маркуса коснулись ее горящего лба. — Для вас будет лучше… для нас обоих… пусть это длится чуть-чуть дольше, — шепнул он. — Я не хочу брать вас в спешке.Она терлась лицом о его щеки, как кошка, ища хозяйской ласки.Его ладонь скользнула в вырез на спине, поглаживая кожу над краем корсета. Потом он вздохнул:— Нет, еще…Он сказал это хриплым шепотом, но она даже не поняла: обращался он к ней или разговаривал сам с собой? Сильной ладонью он охватил нежный изгиб ее шеи и наклонился, чтобы поцеловать ее в полураскрытые губы.— Ты такая сладкая! — сказал он прерывистым шепотом. Лилиан невольно усмехнулась:— В самом деле? Маркус опять нашел ее рот.— Да, очень сладкая, — повторил он. — Но будь я пониже ростом, вы бы оторвали мне голову в порыве страсти!— Теперь я понимаю, почему нас так тянет друг к другу, — захихикала Лилиан. — Мы опасны для окружающих, но не друг для друга. Мы, пожалуй, напоминаем пару сердитых ежей. — Она замолчала, что-то явно обдумывая. — А если говорить о влечении… — Лилиан чувствовала, что у нее задрожали колени. Она подошла к постели и оперлась спиной о прочный резной столбик. — Я должна вам кое в чем признаться!Маркус подошел к ней. Горевшее в камине пламя обрисовывало прекрасные очертания его тела, могучие мускулы его стройных бедер.— Это меня не удивляет. — Он встал рядом в ленивой расслабленной позе, опираясь рукой на столбик кровати. — А мне понравится ваше признание?— Не знаю. — Она сунула руку в потайной карманчик сорочки, скрытый в складках юбок, и вытащила флакончик с духами. — Вот.— Что это?Маркус взял у нее флакончик, вытащил пробку и сделал вдох.— Духи? — спросил он, вопросительно глядя на Лилиан.— Это не простые духи, — тихо ответила она. — Из-за этих духов вас и потянуло ко мне.Маркус сделал еще один вдох.— Вот как?— Я купила эти духи у старого парфюмера в Лондоне. Это афродизиак.Его глаза смеялись.— Откуда вы узнали это слово?— От Аннабел. И это правда, — добавила Лилиан серьезно. — Там есть особый ингредиент. Парфюмер сказал, что он привлечет ко мне поклонника.— Что за особый ингредиент?— Он так и не сказал. И ведь правда, духи оказались волшебными. Не смейтесь! Я заметила, что они действуют на вас. В тот самый день, когда мы играли в лапту. А потом вы меня поцеловали, помните? За живой изгородью.Маркус, кажется, не поверил. При чем здесь духи? Разве могут духи соблазнить? Он еще раз принюхался к жидкости, плескавшейся на дне хрустального сосуда, и тихо сказал:— Да, помню. Знакомый запах. Но меня влекло к вам совсем по другим причинам. И задолго до того памятного дня.— Лжец! — заявила она. — Да вы меня ненавидели! Он покачал головой.— Разве я мог вас ненавидеть? Вы меня изводили, а я мучился из-за вас, тосковал. Но это совсем другое.— Нет, все из-за духов, — настаивала Лилиан. — Не только вы поддались их чарам. Аннабел испытала духи на своем муже. Она клянется, что в результате он не давал ей спать всю ночь.— Милая, — хитро сказал Маркус, — Хант ведет себя с Аннабел как возбужденный кабан с первого момента их встречи. Если дело касается Аннабел, он сам не свой. Обычное дело!— Но необычное для вас! Вы никогда мной не интересовались. Но в один прекрасный день я надушилась ими, и вам хватило одного вдоха, чтобы…— Так вы заявляете, — перебил он, лаская ее глазами, — я полюбил бы любую женщину, надушись она вот этим?Лилиан хотела было ответить, но вспомнила, что Уэст-клиф не выразил ни малейшего интереса, когда духами воспользовались другие «желтофиоли».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38