Мама, лучше прочитай мне это сама, а то я не удержусь и снова при случае туда загляну.
– Ты не посмеешь! Потому что это дурно!
– А жаль, – сказала Эдуарда. – Если бы я убедилась в том, что никакой тайны не существует, то легко бы помирила тебя с Атилиу!
– Если нам суждено быть вместе, то мы и так с ним помиримся, – отрезала Элена.
А на следующий день она унесла дневник в студию и спрятала его там подальше от посторонних глаз.
После неудачной попытки устроить скандал на дне рождения Марселинью Лаура долго плакала, потом ей опять привиделся страшный сон, а наутро она сказала родителям:
– Когда отвезете меня в клинику, не сообщайте об этом Марселу. Я сама потом ему позвоню… Если все хорошо обойдется.
Мег поняла, что ее сумасбродная, бесшабашная дочь боится рожать, и принялась всячески успокаивать Лауру.
В тот же день у нее начались схватки, а спустя несколько часов она уже смогла сама позвонить Марселу и поздравить его с рождением сына и дочери. Вопреки страхам и опасениям роды прошли легко, а детишки родились здоровенькими. Мальчика Лаура назвала Жуаном-Марселу, а девочку – Алисией.
Марселу навестил Лауру в роддоме, вручил ей букет цветов – от себя и Эдуарды, затем посмотрел на близнецов – малюсеньких, одинаково насупленных, будто собирающихся вот-вот заплакать от обиды на свою заведомо несчастную судьбу, потому что отцу они, в общем, не нужны, а мать у них – непутевая… И так Марселу стало их жалко, что он дал себе слово никогда не оставлять без внимания и отцовской поддержки этих двух ни в чем не повинных крошек.
Затем он ушел, хотя мог бы задержаться там и дольше, чтобы своим присутствием как-то подбодрить малюток, внушить им, что мир, в который они попали, не так уж и страшен, если рядом с ними будет находиться добрый и мужественный отец. Но Лаура вела себя вызывающе, спрашивая у доктора, когда ей уже можно будет переспать с «мужем», чтобы зачать еще одну такую же парочку близнецов. Доктор, не понимая, что Лаура попросту задирает Марселу, отвечал всерьез: мол, надо сначала выкормить грудью этих, которые только что родились… Марселу не стал подыгрывать Лауре в ее дурацкой, неуместной игре и покинул клинику в печальном настроении, предчувствуя, что его новорожденным детям уготована нелегкая жизнь с такой мамашей.
Бранка, как всегда, сослалась на свою нелюбовь к больницам и не стала навещать внуков в роддоме – отделалась поздравительной запиской и букетом цветов, которые послала Лауре с шофером.
Но когда Лаура привезла близнецов домой, Бранка и Арналду пришли к ним в гости с кучей подарков и всячески умилялись, глядя на детишек.
– Посмотри, Арналду, мальчик – вылитый Марселу! – совершенно искренне восклицала Бранка. – И девочка на него похожа! Ты помнишь Марселу в младенческом возрасте?
– Да, конечно. Это ведь наш первенец, – отвечал взволнованно Арналду. – Действительно, сходство потрясающее!
– Мне кажется, дети Лауры гораздо больше похожи на Марселу, чем Марселинью. Ты не находишь?
– Да, – соглашался Арналду. – Марселинью больше похож на Эдуарду.
Потом, когда они вместе с Мег и Тражану пили шампанское за здоровье новорожденных, Бранка призналась:
– Не знаю почему, но я сразу почувствовала, что эти близняшки для меня – родные. Даже роднее, чем Марселинью. Нет, я, конечно, не сомневаюсь в порядочности Эдуарды и люблю Марселинью, но тем не менее такое ощущение у меня возникло.
А придя домой, она поделилась своими впечатлениями с Зилой:
– Малыши мне понравились, но что ни говори, а семья увеличилась на два человека, которые тоже будут претендовать на часть наследства!
О разделе наследства думал и Арналду. Ему удалось убедить Бранку в том, что Изабел значительно преувеличила сумму, скопившуюся на его тайных счетах. И теперь речь шла о разделе той достаточно небольшой суммы, которую Арналду не перевел на свой новый, совсем уж засекреченный счет.
Поначалу Бранка требовала разделить все эти деньги на три равные части: ей, Арналду и Марселу. Арналду же считал справедливым разделить все на пятерых – включая Леу и Милену.
И Бранка в конце концов с этим согласилась, предположив, что Леу и Милена, вероятнее всего, откажутся от «грязных» денег. И тогда делить придется на троих, как она того и хотела изначально.
Арналду очень волновался, сообщая детям о своем решении.
– Для вас уже не секрет, что мы с матерью разводимся. Наш брак подошел к своему закономерному, весьма печальному концу, – сказал он. – Сохранять прежние отношения бессмысленно, да и невозможно. Поэтому я дождусь свадеб Милены и Леу, а потом уеду из Рио и, возможно, вообще из страны. Поправлю здоровье, отдохну… Я слишком устал за эти годы…
– Ты давай ближе к делу! – не вытерпела Бранка. – А о том, как ты устал, можешь рассказывать Изабел!
Арналду укорил ее за несдержанность и наконец объявил о разделе денег, тайно переправленных им за границу.
Реакция со стороны детей была именно такой, на какую и рассчитывала Бранка: первым от незаконно нажитых денег отказался Леонарду, затем последовал отказ Милены.
Бранка внутренне возликовала, но тотчас же получила удар в самое сердце, потому что «грязными» деньгами не захотел воспользоваться и Марселу! Бранка восприняла это как предательство со стороны любимого сына и закричала в сердцах:
– Я вижу тут дурное влияние Эдуарды! Ты попал под ее каблук и лишился здравого смысла! Разве можно отказываться от того, что тебе принадлежит по праву?!
Марселу ответил на ее выпад достаточно спокойно:
– Эдуарда не могла знать, зачем нас позвал к себе отец, так что все твои обвинения несостоятельны. Теперь поговорим о деньгах и о правах. Я считаю, что отец, проворачивая такие махинации, обворовывал не только государство, но и себя, и нас, своих детей. Если бы он вкладывал их в развитие фирмы, то сегодня мы все были бы намного богаче и не ссорились бы из-за раздела этих в общем-то жалких крох. Я не сомневаюсь, что на счете Изабел лежит несравненно большая сумма, чем та, о которой мы тут ведем речь.
– Эту воровку следовало бы давно вышвырнуть из компании, но она же сразу донесет на отца в налоговую полицию! – в бессильной злобе воскликнула Бранка и неожиданно получила поддержку от Марселу.
– К этому я и веду, – сказал он. – Сегодня вы имели возможность убедиться, что нам – вашим детям – не нужны ворованные деньги. Но нам нужна компания! Дееспособная, мощная, процветающая! И я знаю единственный способ, как ее можно сделать таковой.
– Да? Это интересно! – подал голос Арналду. – Может, поделишься своими соображениями?
– Разумеется! – принял вызов Марселу. – Для того чтобы спасти компанию и обезопасить семью от шантажа со стороны Изабел, ты, отец, должен передать все свои акции нам – Леу, Милене и мне.
– Неплохо ты все рассчитал! – отметил Арналду.
– Я бы сказал наоборот: это ты все плохо рассчитал! – ответил ему Марселу. – Доверился Изабел, допустил ее к своим тайным махинациям… Она уже достаточно поживилась за счет нашей фирмы и не уйдет из нее, пока там будешь ты.
– Арналду, он говорит дело! – не удержалась от замечания Бранка. – Если ты перестанешь быть владельцем компании, то Изабел сама уйдет оттуда!
– Именно это я и имею в виду, – подтвердил Марселу. – Шантажировать новое руководство компании она не сможет, так как в нашем распоряжении останется только законно нажитый капитал плюс многочисленные долги, которые накопились при деятельном участии самой Изабел. А терпеть ее у себя мы тоже не станем. Если она захочет – пусть остается простым акционером, но не более того! Что скажешь, отец?
Арналду задумался. Ему было ясно, что Марселу действительно предложил единственный выход для спасения компании. Но чем ответит на это Изабел? Смирится с поражением? Нет, скорее всего она потребует от Арналду часть денег, скопившихся на зарубежных счетах. Ну и пусть! Пусть лопнет от злости, когда увидит, что там практически ничего не осталось! А добраться до нового счета Арналду ей не удастся! Так что, избавившись от акций полуразвалившейся компании, Арналду тем самым избавится и от шантажистки Изабел. А потом уедет за границу и будет жить припеваючи на те немалые денежки, которые он сумел скрыть ото всех!
– Ладно, – произнес он вслух. – Я готов отдать вам все свои акции. Но как вы намерены восстановить компанию?
– Постепенно! – ответил Марселу. – Если работать честно, без махинаций и вкладывать деньги только в надежные, прибыльные проекты, то года за два или за три можно поправить финансовое положение компании. Милена, я думаю, ты теперь управишься со своим магазином и одна, а Леу полностью переключится на дела нашей фамильной фирмы. Правильно я рассуждаю?
– Да, я готова! – кратко ответила Милена.
– И я готов! – повторил за ней Леонарду, добавив: – Только мне кажется, нам следует пригласить в компаньоны Атилиу. Его опыт, знания, наконец, его имя позволят фирме гораздо быстрее встать на ноги.
– Хорошая идея! – одобрил Марселу. – Вот только согласится ли Атилиу вернуться к нам?
– Я его уговорю! – уверенно заявил Арналду, а Бранка не менее уверенно добавила:
– Как только Атилиу узнает, что ему не придется работать с Изабел и Арналду, то сразу же вернется!
Она оказалась права: в тот же день Леонарду и Марселу уговорили Атилиу объединить две компании в одну и приняться за дело с новыми силами.
Глава 34
Время шло, ребятишки Лауры подрастали, а сердце Мег сжималось от жалости к этим двум несчастным крохам, которые по большому счету не были нужны никому – ни отцу, ни матери.
Марселу в общем-то от детей не отказывался, но у него была своя семья, свой – любимый – ребенок, свои житейские заботы. Неудивительно поэтому, что у него не возникало большого желания и потребности нянчиться с внебрачными сыном и дочерью.
Мег это понимала и не была в претензии к Марселу. Наоборот, она даже испытывала чувство благодарности к нему и особенно – к Эдуарде, которая не препятствовала общению Марселу с детьми, когда он все же выкраивал для этого время.
А вот собственная дочь огорчала Мег с каждым днем все больше. Казалось бы, с тех пор как появились на свет близнецы, у Лауры было достаточно времени для того, чтобы хоть привязаться к ним, как привязывается к малышам любой, даже посторонний человек, находящийся рядом с ними. Она же не только не прониклась материнским чувством к своим детишкам, но очень часто попросту забывала о них: уходила куда-то на целый день, не покормив их грудью, не подготовив бутылочки с искусственным питанием и никому не сказав, где ее при необходимости можно отыскать.
Потом возвращалась домой как ни в чем не бывало, равнодушно выслушивала упреки матери и отца, отмахиваясь от них, как от надоедливых брюзжащих стариков:
– Ну что вы делаете трагедию из каких-то мелочей? Можно подумать, я оставила детей абсолютно одних! А няня зачем? Она знает, когда их нужно кормить, когда укладывать спать. В конце концов, вы ей за это деньги платите! И она прекрасно справляется со своими обязанностями! Вон, посмотрите на эту парочку – сопят себе и горя не знают. Сытые, чистенькие. Чего вам еще надо? Совсем меня запилили!
Обескураженные Мег и Тражану умолкали, не находя таких слов, с помощью которых можно было бы достучаться до сердца дочери. Как объяснить ей, что детям недостает материнского внимания и ласки? Как втолковать ей – беспечной и бесчувственной, – что ни любящая бабушка, ни добросовестная няня не могут в полной мере заменить этим крохам их родную мать?
Мег и Тражану давно уже говорили между собой о каком-то, до сих пор не понятном им просчете, допущенном в воспитании Лауры. Возможно, чересчур баловали ее и не сумели с детства привить ей чувство ответственности. Но примерно так же они воспитывали и Наталью, а та уже сейчас питает к племянникам самые нежные чувства и всегда ругает Лауру за ее бессердечное отношение к малышам.
Выходит, причина кроется не в воспитании, а в характере самой Лауры? Такой уж она уродилась?
– По-моему, мы с тобой родили монстра, – сказала однажды Мег, отчаявшись повлиять на Лауру.
Тражану вынужден был согласиться с женой:
– Похоже на то. Я не питал иллюзий насчет того, зачем Лауре понадобилась эта беременность. Ей нужен был только Марселу, но отнюдь не дети. Однако мне казалось, что когда они родятся, наша дочь смягчится и переключит свою энергию на них. Я даже надеялся, что дети в какой-то мере вытеснят из ее сознания Марселу и она откажется от безумной идеи заполучить его в мужья любой ценой. Но этого, увы, не произошло…
– Меня как раз больше всего и убивает то, что Лаура думает о детях только в одном ключе: как еще можно использовать их для того, чтобы повидаться с Марселу или хотя бы поговорить с ним по телефону. А в других случаях она о малышах и не вспоминает!
– Может, это болезнь? Психоз? – высказал предположение Тражану. – Надо отвести ее к психоаналитику.
– Ты думаешь, я не предлагала ей посоветоваться с врачом? – горестно вздохнула Мег. – Она же стала просто одержимой! У нее маниакальная идея вернуть себе Марселу. А кроме того, ее мучают то бессонница, то кошмарные сны. Но ты же знаешь Лауру! Ни о каком враче она и слышать не хочет!
– Если так будет продолжаться, она когда-нибудь попадет в психушку, – мрачно произнес Тражану. – Надо что-то делать!
– Но что? Подскажи, посоветуй. Лично я тут бессильна.
– Да я, в общем, тоже…
– Значит, нам остается пока только нести свой тяжкий родительский крест, – пришла к печальному заключению Мег.
Этот разговор происходил поздно вечером. Так ничего и не придумав, Мег и Тражану уснули. А ночью их разбудил пронзительный крик, донесшийся из комнаты Лауры.
Вбежав туда, они увидели, что их дочь сидит на кровати, сжавшись в комок, и ее бьет нервная лихорадка.
– Что с тобой, Лаура? – обняв ее, спросила Мег. – Тебе опять приснился кошмар?
– Д-да… – стуча зубами от страха, вымолвила та.
– Сейчас я принесу теплого молока, – сказал жене Тражану. – А ты побудь здесь, успокой ее.
Мег прижала к себе свою взрослую дочь, как прижимают маленького ребенка, и стала осторожно гладить ее по волосам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37