Молодежь повеселилась от души. О костюмированном бале в доме Мег написали все газеты, поместив фотографии не только ее, но и дочерей, так что Мег была довольна и счастлива и на время оставила Лауру в покое. Но вот теперь выяснилось, что Марселу не развелся…
– Лаура, поговори лучше с психоаналитиком или невропатологом. Я надеюсь, что еще не поздно, и кто-нибудь из них в силах тебе помочь. У меня здесь не больница для душевнобольных! – Марселу бесило собственное бессилие: что бы он ни делал, рядом с ним всегда оказывалась Лаура.
– У меня с душой все в порядке, – ответила она. – И я чувствую себя обязанной помочь тебе. У тебя тяжелый период в жизни, ты нервничаешь, ты в смятении.
– Я? За что мне такие мучения, – застонал Марселу. – Боже! Избавь меня от преследований этой сумасшедшей! Ты мне не нужна! Ты мне не нравишься! Я не испытываю к тебе никаких чувств! Можешь ты это наконец понять или нет?
– Нет! – Лаура смотрела на него красивыми выразительными глазами, смотрела твердо и прямо. – Я прекрасно знаю, что ты меня любишь, что ты меня хочешь и в очередной раз проявил малодушие и спасовал перед этой истеричкой Эдуардой! Как ты мог так смалодушничать? Как, Марселу?!
Марселу угрожающе придвинулся к ней и, стиснув зубы, проговорил:
– Я стараюсь как могу, я держу себя в руках, но, по-моему, ты, кроме кулаков, ничего не понимаешь! И не заслуживаешь, это уж точно!
– А ты не сдерживайся! Я тебя всяким видела – и плохим, и хорошим! И люблю тебя таким, каков ты есть, Марселу! Мне все нужно – и твоя любовь, и твоя ненависть. Мне нужна и тяжесть твоей руки, и твоя нежность…
Лаура придвигалась к Марселу все ближе, и сейчас, когда он не был пьян, у него не хватало духу ее ударить. Но вот оскорбить? Это он мог.
– А ты мне не нужна! Я попользовался тобой и бросил!
– О чем ты говоришь? Мы оба воспользовались друг другом. В любви один пользуется другим, чтобы почувствовать себя счастливым. И мы с тобой были счастливы. Вспомни, сколько мы смеялись! Эдуарда изводила тебя, ты постоянно нервничал, и сейчас тоже нервничаешь. А я всегда возвращала тебе жизнь. Признай, наконец, мой любимый, что она – тень, а я – свет, и я нужна тебе.
– Мне нужна моя семья, мой ребенок. Я готов вновь и вновь просить у Эдуарды прощения, только бы она переменила свое решение. А ты без конца подлавливаешь меня, пользуешься минутами моей слабости, моей злостью, обидой. Ты вела себя подло, Лаура, хоть и хочешь оправдать это своей любовью ко мне. Но на самом деле ты хочешь взять верх над Эдуардой, унизить ее, восторжествовать! И ради этого ты готова на все! – Марселу отстранил от себя Лауру, насильно усадил в кресло, а сам расхаживал по гостиной.
– Неправда! – Лаура привстала со своего места. – Ты же унижаешься перед Эдуардой и считаешь эти унижения любовью. Почему же ты мне отказываешь в любви? Я не унижаюсь, не подлавливаю, я люблю!
– А я хочу восстановить семью, вернуть жену и сына. – Марселу остановился перед Лаурой и смотрел на нее сверху вниз.
– Значит, ты считаешь, что ради ребенка человек может пойти на все. И ты сам готов пойти на все ради ребенка? – Во взгляде Лауры появилось что-то новое, он стал острым, испытующим.
– Да, именно так я и считаю, – спокойно и уверенно проговорил Марселу. – Да, я и сам готов пойти на многое ради своего ребенка. И больше не хочу ни видеть тебя, ни разговаривать с тобой. Вот входная дверь, – он указал на нее, – закрой ее с другой стороны и вычеркни меня из своей записной книжки.
Как ни странно, но Лаура больше не спорила. На лице ее появилась загадочная торжествующая улыбка.
– Я все-таки не прощаюсь, мой любимый, – сказала она с порога. – До встречи!
Марселу вызвал к себе Веру и отдал ей очередное строгое распоряжение не пускать к ним в дом сеньору Лауру ни под каким видом.
– Никогда она не должна больше переступить порог этого дома! – торжественно провозгласил Марселу. – Ты меня поняла?
– Поняла, – вздохнула Вера. – Но разве ее удержишь? Я и в прошлый раз поняла, и сейчас ее не пускала, но она же ворвалась как стихия…
Глава 12
Лидия жила как во сне. Она причесывала своих клиенток, готовила завтраки и ужины, заботилась об Орестесе и Сандре, но оживала только тогда, когда приходило время ехать к Нанду. Суд был назначен на следующую неделю. Она ждала его с надеждой и страхом. Адвокат, которого наняла Милена, уже не раз говорил с ней, но говорил не слишком обнадеживающе. А адвоката Бранки она и в глаза не видела, а беспокоить и дальше сеньору Моту не решалась, считая, что раз уж она попросила помочь сыну Лидии своих друзей, то они и помогают ему, а докучать им всем лишний раз своими просьбами не стоит.
Лидия каждый вечер ходила в церковь и молилась Пресвятой Деве Марии, прося сохранить ей сына.
– Ты – мать, – твердила она со слезами, – ты сама знаешь, каково это, потерять ребенка! Помоги невинному! Вызволи его!
Но в доме было и еще одно сердечко, которое страдало не меньше материнского, – сердечко Сандры. Сначала она просто скучала без старшего брата и поджидала его, спрашивая, когда же он вернется и почему так затянулась его командировка. Потом решила, что Фернанду за что-то на нее рассердился и не едет поэтому.
Когда Лидия рассказала сыну о переживаниях сестренки, Нанду расстроился. Он очень любил Сандринью – веселую, искреннюю, добрую. Она была в их доме озорным солнечным зайчиком, чья лукавая мордашка вызывала у всех ответную улыбку. Как же мрачно сделалось в доме, если и Сандринья загрустила.
– Я напишу ей письмо, мама, – пообещал он. – А ты опусти его в ящик, и я думаю, она успокоится.
«Милая моя сестренка! – писал Фернанду. – У меня очень много работы, не дают даже денечка, чтобы приехать домой и тебя обнять, а заодно и маму, и Орестеса. Но справляться с трудностями помогает мне моя маленькая сестренка. Я смотрю на твою фотографию, и мне становится веселее. Веди себя хорошо, слушайся маму, и тогда я привезу тебе подарок. Но будет это еще не скоро, так что наберись терпения.
Крепко тебя целую,
твой брат Фернанду».
Фернанду утешал сестру, а у самого на душе было ох как невесело. Он переходил от надежды к отчаянию, а от отчаяния к гневу. При одной мысли, что его, ни в чем не повинного, лишили свободы, отняли любимую девушку, у него сжимались кулаки. В эти моменты ему хотелось крушить все вокруг, и, попадись ему тот, кто так его подставил, он бы смел его с лица земли.
Но, видя отчаяние матери, Милены, он понимал, что и тут, в тюрьме, должен быть опорой для слабых женщин, что не имеет права поддаваться ни своему гневу, ни чувству безнадежности. Он должен был взять на себя всю тяжесть выпавшего на его долю горя и нести его достойно, тогда станет легче и его близким, за которых он болел всем сердцем.
Сандринья, получив письмо, была счастлива. Она показывала его всем клиенткам Лидии, объясняя, что скоро приедет ее братик и привезет ей подарок.
Но время тянется для маленького ребенка слишком медленно, ему трудно понять, почему надо так долго ждать, и Сандра вновь затосковала, осунулась, потеряла аппетит. Милена добилась, чтобы Нанду разрешили позвонить сестренке.
– Когда ты приедешь? Когда? – закричала обрадованная Сандра, услышав голос Нанду. – Ты помнишь, что у тебя скоро день рождения? Ты же не можешь отпраздновать его без нас! Мы тебя так любим!
– Понимаешь, дорогая, обстоятельства могут сложиться так, что я не смогу приехать. Поверь, я приложу все усилия, чтобы быть с вами, дома, но не все от меня зависит.
– Я не верю тебе, Нанду! Ты что-то от меня скрываешь!
Маленькая женщина, Сандринья своим чутким сердцем уловила беду, она не знала, что это за беда, но она ее чувствовала.
– Успокойся, Сандринья! Я тебя очень люблю, и если не приеду на свой день рождения, то, значит, нахожусь в полете. Не смей огорчаться, слышишь?
Лучше бы он этого не говорил. Сандра и представить себе не могла, что ее брат не приедет даже на свой день рождения.
Каждый вечер перед сном она читала молитву: «С именем Господа каждый день я ложусь и встаю. Ангел-хранитель, прошу, от напастей убереги мою семью! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь!» А потом к привычным словам жарким шепотом прибавляла:
– Боженька! Скажи Нанду, чтобы он приехал к нам на свой день рождения. Я сама испеку пирог, и он задует свечки. А если Нанду все-таки не сможет приехать, сделай так, чтобы мама с папой отвезли меня в Сан-Паулу. Каждый вечер я прошу Тебя об одном и том же, и если Ты меня не услышишь, я больше молиться не буду.
Однажды молитву Сандры услышала Лидия и со вздохом сказала:
– Не забывай, дочка, что Боженьке приходится исполнять просьбы и других людей.
– Но у меня же особый случай, – возразила Сандра. – День рождения у человека бывает только раз в году.
– У других детей тоже могут быть особые случаи, – пыталась как-то смягчить настойчивость Сандры Лидия.
– Все равно! Вот обижусь на Него, будет знать! Нанду снится мне каждую ночь! Это же несправедливо!
– Конечно, дочка, несправедливо, – с этим не могла не согласиться и Лидия.
Сандра не говорила матери, но была уверена, что Нанду заболел, и от сочувствия к нему заболела сама. К вечеру у нее поднялась температура. Она лежала в жару и звала:
– Нанду! Нанду!
Орестес сидел возле постели и менял холодные примочки. Он рассказывал ей бесконечную сказку о рыцаре Черном Соколе, но сказка мало помогала.
Лидия вызвала врача, но, кроме жаропонижающего, он ничего не прописал, а как только лекарство переставало действовать, температура поднималась вновь.
– Ну придумай же хоть что-нибудь раз в жизни! – требовала Лидия у Орестеса. – Мы же не можем допустить, чтобы наша Сандра умерла!
– Да что ты такое говоришь?! – перепугался Орестес.
Ничего другого, как позвонить Милене и все ей рассказать, он придумать не мог. Но как оказалось, он выбрал действенного помощника.
Милена тут же приехала навестить больную. Было уже довольно поздно, так что ничего, кроме коробки конфет, Милена не могла купить дорогой малышке. Когда она посмотрела на осунувшееся личико девочки, у нее защемило сердце.
– Знаешь, мне никто ничего не рассказывает, но мне кажется, что Нанду тяжело заболел, – доверила свою тревогу девочка Милене, которая осталась с ней посидеть и старалась как-то развлечь ее. – И как только я об этом думаю, у меня начинает болеть голова.
– А я уверена, что он здоров, только очень много летает, – принялась успокаивать ее Милена.
– Нет, когда он много летал, он звонил нам каждый день. Ты хорошая, Милена, но я тебе не верю.
– Неужели я стала бы тебя обманывать? – обиженно спросила Милена. Уж в чем в чем, а в том, что Нанду, слава Богу, здоров, она могла поручиться.
– А если он не болен, привези его! – потребовала Сандра, и глаза у нее засветились радостью. Она даже привстала, но тут же опять откинулась на подушки.
– Хорошо, я тебе его привезу! – решительно пообещала Милена. – Сандра! Я тебе клянусь, скоро ты увидишь своего брата!
Она наскоро расцеловала девочку и вышла. Простилась с Лидией, с Орестесом и пообещала вскоре еще зайти и навестить больную.
– Если получится, привезу ей лекарство, – сказала она с усмешкой.
Милена ехала быстро, все время прибавляя скорость, а в голове ее была одна неотвязная мысль: они должны его отпустить на день рождения! Он приедет на свой день рождения домой, даже если для этого мне придется поднять вооруженное восстание в тюрьме и перебить всех охранников!
Она вспомнила, что и у Леу в детстве поднималась температура, стоило ему понервничать – и у него была такая же тонкая нервная организация, как у Сандры.
Для начала она позвонила Альсиу.
– Первый раз о таком слышу, – сказал он. – Но тем не менее я подам просьбу в комиссариат. Посмотрим, что они нам ответят.
– Только имейте в виду, что осталось всего-навсего три дня, а девочка очень и очень больна!
– Я могу действовать только путями, предусмотренными законами, дорогая Милена. Я сделаю все, что в моих силах, в этом вы можете не сомневаться!
Милена и не сомневалась. И обратилась к Арналду, который мог действовать и в обход закона. Арналду не особенно обнадежил дочку, не так велики были его связи, чтобы он без труда мог устроить такой подарок ее волосатику. И не такой это был великий повод, чтобы пускать в ход связи крупные.
– Постарайся что-нибудь придумать! – настаивала Милена. – Сандра может умереть!
– Не преувеличивай, – отозвался Арналду. – Потерпи сутки, и что-нибудь придумается.
Два дня прошли в хлопотах, настал день рождения Нанду, а решение все еще не было принято.
Арналду, Альсиу, Милена ждали в приемной решения судьи.
– В моей практике не было такого, чтобы арестованного отпустили, – заговорил адвокат, желая подготовить Милену к наиболее естественному ходу событий.
«Я их всех тут взорву!» – нервно думала Милена, и Арналду держал ее за руку, желая успокоить.
Но вот – чудо из чудес! – судья разрешил отвезти Нанду домой! На радостях Милена расцеловала и отца, и адвоката и полетела с разрешением в тюрьму.
Когда Нанду вошел в столовую, вся семья сидела за столом. Лидия с Орестесом утешали Сандру.
– Мы будем думать, что Фернанду с нами, – твердили они ей.
Они специально пригласили Сесили с Катей, чтобы девочке было повеселее, и вот в тот миг, когда они поставили на стол пирог со свечками, вошел Нанду.
Что сделалось с Сандрой! Щеки вспыхнули, глаза засияли.
– Я знала, что ты придешь! Знала! – закричала она, бросаясь брату на шею. – Ангел не мог меня обмануть!
Утром ко мне пришел сверкающий ангел и сказал, что ты придешь!
Обнимать сына бросилась и Лидия. У всех глаза были на мокром месте.
Милена пока стояла в сторонке, но чувствовала себя счастливее всех.
Нанду везли под конвоем два полицейских, Милена ехала на своей машине, поэтому пока не сумела ему сказать, что Леу сам полетит в Пантанал и проверит, вернулся ли Фаусту оттуда или еще там. Если он еще там, то Леу приложит все усилия, чтобы привезти его к судебному заседанию в Рио. Им еще есть на что надеяться.
Как же счастлив был Фернанду, видя вокруг родные любимые лица! Как ему хотелось, чтобы так было всегда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37