Да, она поправится, я не сомневаюсь, но ей нужна операция. Я уже договорился с врачом. Сегодня вечером он прилетит из Штатов, а завтра утром осмотрит ее.
– Ты уже договорился?
«Вот что могут большие деньги», – подумала Джорджи.
– Он отличный врач и мой друг. Мама знает его и доверяет ему. Сейчас очень важно, чтобы она была спокойна и уверена.
Джорджи кивнула.
– Она хотела бы познакомиться с тобой.
Мэт крепко обнимал Джорджи, не замечая ее попыток освободиться.
– Вот как? Значит, ты сказал ей обо мне? – спросила она.
Слова давались ей с трудом.
– Да, я сказал ей о тебе, Джорджи. – Глаза Мэта сузились и стали похожи на черные щели. – Я сказал ей, что ты сестра Роберта и что мы друзья. Ведь это так, правда?
– Конечно, – ответила Джорджи.
Ее душа мучительно сжалась, но она сказала себе:
«И ничего больше, ничего больше. Ты сама знаешь».
– По–моему, мама догадалась, что мне тяжело оставаться только твоим другом, – спокойно продолжил Мэт.
Он пристально посмотрел ей в глаза и нежно провел пальцем по ее губам. За этим последовал страстный поцелуй. Джорджи попыталась вырваться из его объятий, но вскоре уступила. Внутренний голос корил ее за слабость. Стоило Мэту только прикоснуться к ней, и она покорилась. Внутренний голос был настойчив, но он не мог сопротивляться тому, что делали губы и руки Мэта, чего хотела она сама. Она любила его. Это была истинная страсть.
Мэт шептал ее имя. Они не заметили, как очутились на густой, усыпанной цветами траве. Джорджи ощущала каждый мускул, каждый изгиб его сильного тела. Ей казалось, что на них совсем нет одежды. Она хотела его.
Новые эротические ощущения переполняли Джорджи. Каждой клеточкой, каждым нервом она чувствовала умелые прикосновения его рук. Они отзывались в ней сладкими стонами.
Их губы слились в томительном поцелуе. Ритмичные движения языка недвусмысленно заявляли о его желании. Ногами Мэт сжал ее бедра. Джорджи слышала, как бьется его сердце, будто оно билось в ее собственной груди.
Джорджи отвечала на каждый его поцелуй, на каждое движение его тела. Если бы она была способна трезво рассуждать, такая раскованность испугала бы ее. И вдруг в какой–то момент она почувствовала, что Мэт сдерживает себя. Он прекратил все попытки довести их ласки до естественного завершения. Отстранившись, Джорджи посмотрела ему в глаза. Он немедленно отпустил ее.
– Что произошло? – задыхаясь от волнения, спросила Джорджи.
– Ничего, pequena. Просто я не хочу делать что–то против твоей воли, – жестко произнес Мэт. – Если бы я не остановился сейчас, через минуту я уже не смог бы сделать это. Понимаешь?
– Но… я думала… – Джорджи не знала, что сказать.
Она поняла, что преподнесла ему себя на блюдечке, а он отказал ей.
– Что я возьму тебя при первой же возможности? – Голос Мэта вдруг утратил присущее ему спокойствие. – Тебя привели сюда дружеские чувства, не так ли? – (Джорджи едва кивнула. Это все, что она способна была сейчас сделать. Его большое стройное тело было рядом с ней. Его запах и вкус кружили ей голову.) – И эти же дружеские чувства заставили тебя уступить мне, – уже спокойно продолжал Мэт. – Я признателен тебе, но когда мы по–настоящему займемся любовью, это произойдет только по одной–единственной причине. Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. Это желание живет в твоем сердце. Вовсе не жалость и не сострадание, и не этот романтический вечер, не ароматы цветов и не разлитое в воздухе ощущение любви.
Уж не сошел ли он с ума? Он ведь знает, как сильно она хочет его. И жалость здесь ни при чем. Ее влечет к нему земное человеческое чувство. Она любит его.
Джорджи хотела сказать Мэту, что он неправ, но неожиданно поняла: это не он, а она сама сошла с ума! Как она могла забыть о том, что, пресытившись, он хладнокровно бросит ее. Зачем же играть с огнем?
– Пошли. – Мэт поднялся с земли так же грациозно, как он делал все в своей жизни, и протянул Джорджи руку. – Мы вернемся в дом и выпьем коктейли, потом поужинаем, а после ужина пойдем смотреть на королеву ночного небосклона – луну. Хорошо?
Джорджи взяла Мэта за руку и неуклюже встала. Он говорил ей, что не верит в вечную любовь. Ему тридцать шесть. Он уже зрелый мужчина и прекрасно знает, что ему нужно. Но что заставляет его так вести себя? Должна же быть какая–то причина? Так не бывает, чтобы человек проснулся однажды утром и стал вдруг неисправимым циником. Могла ли она сама после разрыва с Гленом пойти по тому же пути? Могла бы она сама ожесточиться, если бы не встретила Мэта? Но она встретила его и уже никогда не сможет ответить на этот вопрос.
Расправив смятую одежду, Джорджи застегнула крошечные перламутровые пуговицы на своем топе. Щеки у нее горели.
Мэт, напротив, был спокоен и собран. Бывали ситуации, когда Джорджи ненавидела его так же сильно, как и любила. Сейчас наступил как раз такой момент.
Мэт взял ее под руку, и они медленно пошли к дому. Все вокруг благоухало, и каждая птичка в саду пела о любви, или, по крайней мере, Джорджи так казалось. Мэт мило беседовал с ней. Он рассказал ей в подробностях, что произошло сегодня в больнице, все время повторяя, что его мать бодра и весела. Это было великолепно, фантастично, но Джорджи не могла понять, как он может думать о чем–то другом, кроме того, что произошло между ними только что. Значит, для него это было просто сексуальное приключение, желание, которое нужно было удовлетворить.
«Ты ешь, когда голоден, пьешь, когда испытываешь жажду, ложишься в постель с женщиной, когда хочешь удовлетворить свою сексуальную потребность» – такова жизненная философия Мэта.
Они вернулись в дом через распахнутые стеклянные двери величественной гостиной. Мэт всегда покидал дом так, а Джорджи сегодня предпочла пройти через менее помпезный выход на кухне. Потолки в гостиной были почти такие же высокие, как в церкви. Мэт все так же держал Джорджи под руку. Через гостиную они направились в зал.
– Ты часто пользуешься этой гостиной? – спросила Джорджи слабым голосом.
Изысканная обстановка, старинная мебель и множество бесценных предметов антиквариата действовали на нее подавляюще.
– По праздникам и великим дням. Вы, англичане, кажется, так говорите в таких случаях?
В голосе Мэта послышалась насмешливая нотка. Это обидело Джорджи.
– Ты тоже англичанин, – возмущенно сказала она.
– Наполовину, – поправил ее Мэт, – а это не одно и то же.
Джорджи оступилась, хотя ничто, кроме ее собственных грешных мыслей, не мешало ей идти.
Мэт взглянул на часы.
– У нас еще масса времени. Я могу показать тебе свои апартаменты. – Губы его снова искривила насмешка. – Надеюсь, ты понимаешь, какая честь тебе оказана? Без моего приглашения туда не может войти никто. Это святая святых моего дома.
Джорджи не ответила на его улыбку.
– Неужели? – глядя ему прямо в глаза, тихо сказала она.
Насмешливое выражение исчезло с его лица.
– Да, – подтвердил Мэт, – Я серьезно отношусь к выбору гостей. Я ценю свое уединение.
Джорджи никогда не сомневалась в этом. Она прошла с ним по залу. Мэт открыл тяжелую деревянную дверь, которая вела в отдельное крыло дома, где находились его комнаты. Жестом Мэт пригласил Джорджи войти. За дверью был еще один небольшой зал с красивой витой лестницей из кованого чугуна.
– Идем. – Он снова взял ее под руку. – Сначала вниз.
«Сначала вниз» означало, что потом они пойдут наверх в его спальню.
Пол зала был покрыт паркетом теплых медовых оттенков. Стены окрашены в тон полу, но немного светлее. Вместо изящных картин, украшавших предыдущий зал, здесь на стенах висели зеркала. Лучи заходящего солнца проникали через узкие высокие окна, и пространство заполнялось золотистым светом.
Мэт открыл еще одну дверь и пропустил Джорджи вперед.
– О, Мэт!
Пораженная девушка взглянула на него и поняла, что он ждал ее реакции. Перед ними был великолепный закрытый бассейн, окруженный огромными пальмами и другими растениями. Кругом стояли роскошные лежанки, столы и стулья. Торцовая стена была из стекла. Две большие двери вели во внутренний дворик с множеством цветов, кустарников и деревьев.
– Это мой спортивный зал.
Мэт подвел Джорджи к двери в центре помещения и открыл ее. За ней находился спортивный зал, сауна с душевыми кабинами и туалетные комнаты.
– Великолепно. – Мэт закрыл дверь, и Джорджи снова подавленно посмотрела вокруг. – Это ты построил?
Мэт кивнул.
– Я предпочитаю плавать и заниматься спортом обнаженным, – спокойно сказал он, стараясь не замечать стыдливого румянца на щеках Джорджи, – а на открытых спортивных площадках это не всегда возможно.
Джорджи кивнула, соглашаясь, и в ее воображении возникли картины, которые она обычно прогоняла прочь.
– Очень, мило и очень уединенно.
– Вот именно.
Было неясно, смеется он над ней или нет. Выходя из бассейна, Джорджи украдкой взглянула на Мэта, но он сохранял невозмутимое выражение лица. Вот он какой, Мэт де Капистрано, с возмущением подумала она.
– Прошу наверх.
Поднимаясь по спиральной лестнице, Джорджи всем телом ощущала близость Мэта, который шел за ней по пятам. Ступив на порог спальни, Джорджи резко остановилась.
Торцовая стена комнаты, так же как и в бассейне, была сделана из стекла. Огромная круглая кровать находилась почти на уровне пола. Лежа в ней, можно было видеть верхушки деревьев и небо. На противоположной стене висели зеркала, но здесь они были в рамах из дымчатого стекла. Над зеркалами располагались полки с книгами, журналами и аудиокассетами. Они поднимались до самого потолка.
К правой стене был прикреплен телевизор. Рядом с ним стоял гардероб. Напротив – мягкий трехместный диван. По одну сторону дивана стояли холодильник и низкий столик с кофеваркой и чашками. По другую сторону – бар с большим выбором напитков.
Диван, покрывало на кровати и легкие прозрачные занавески на окнах были нежного кремового цвета, а множество больших и маленьких подушек, разбросанных на кровати и диване, были сделаны из черного хлопчатобумажного материала.
Чувствовалось, что в этой комнате живет мужчина. Ванная, в которую вела дверь, расположенная рядом с гардеробом, выдержана в том же духе. Черный мрамор стен, сантехника из серебра и больше ничего. Элегантная мужская красота.
Приглушенный свет скрытых ламп, которые зажигались автоматически вместе с открытием двери, усиливал отражающую способность мрамора. Неизменная зеркальная стена находилась за черной мраморной ванной.
У Джорджи пересохло в горле. Она все еще не могла прийти в себя от невероятной кровати Мэта, которую он с таким бесстыдством демонстрировал ей. Он был неисправимым холостяком. Здесь все кричало об этом.
Мэт закрыл дверь ванной и пристально посмотрел ей в глаза.
– Они тебе нравятся?
Она не знала, что ответить. Комнаты были красивыми, великолепными, но в них таилась какая–то опасность. Это сразу же бросалось в глаза.
– Да, они мне нравятся, – ответила Джорджи после паузы. – Они ни на что не похожими весь дом просто потрясающий.
Он улыбнулся, но только губами. Его холодных серых глаз улыбка не коснулась.
– Пойдем посмотрим верхний этаж, – предложил Мэт просто, будто ему было все равно, что она думает.
Конечно, ему все равно. Мэт подошел и нежно коснулся губами ее лба. Джорджи вспыхнула.
– Наверху будет безопаснее. Обещаю.
– Безопаснее?
Джорджи старалась не замечать того, что происходит с ее гормонами, когда Мэт находится поблизости.
– Не понимаю, о чем ты.
– Разумеется, не понимаешь, – хищно улыбнувшись, сказал он.
– Мэт, я говорю тебе…
Джорджи осеклась. Желудок предательски сжался, когда рука Мэта соскользнула с ее щеки вниз, к шее. Он не держал ее, только прикасался, но его пальцы были как огонь. Она вся горела от этого прикосновения.
– Вот о чем я говорю, – нежно пояснил Мэт. – Когда мы рядом, между нами всегда происходит одно и то же – химическая реакция.
Джорджи понимала, что химическая реакция – это опасно. Его роскошная, манящая постель была слишком близко.
– Я хочу посмотреть, что наверху, – отрывисто произнесла Джорджи.
Химическая реакция. Он сказал, что это всего лишь химическая реакция. Что же ей делать?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Наверху Джорджи ждал еще один сюрприз. Там находился оснащенный по последнему слову техники кабинет Мэта. Просторная лоджия была похожа на небольшую гостиную. С нее открывался потрясающий вид на окрестности: холмы, деревеньки, сельские пейзажи. Великолепная панорама внушала благоговейный страх.
– Садись. Я принесу выпить.
Джорджи молча подчинилась. Она не могла оторвать взгляда от огромных полукруглых окон.
– Я никогда не видела ничего подобного, – сказала она, даже не повернув головы.
Она слышала, как кубики льда бьются о бокал, потом почувствовала, как Мэт подошел к ней сзади.
– Просто невероятно, – прошептала она. – Когда ты купил этот дом, в нем, конечно, не было таких больших окон?
Мэт стоял рядом. Джорджи ощущала его тепло. Что–то подсказывало ей: он хочет, чтобы она продолжала этот разговор.
– Да, не было, – ответил Мэт после короткой паузы. – Я переделал по своему вкусу все это крыло. Я люблю пространство и свет.
– У тебя клаустрофобия? – Джорджи повернулась.
Глаза Мэта сузились. Он пожал плечами.
– Небольшая.
– Большая, – поправила его Джорджи. – Ты всегда был таким?
– Нет, не всегда, – решительно заявил Мэт.
По его тону нетрудно было понять, что ему не очень нравится ее любопытство. Взяв Джорджи за руку, он усадил ее на диван и предложил бокал белого вина.
– Расслабься, Джорджи, и насладись прекрасным видом.
Это проще было сказать, чем сделать.
Джорджи сидела на диване, сжав колени. Спина у нее была напряжена. Она тупо смотрела вдаль невидящим взглядом. Волнистые холмы покрывала розовато–лиловая дымка. Значит, под этой великолепной, броней скрывалась клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства. Именно она определяла его внутреннюю силу. Джорджи знала его уже много недель и даже не догадывалась об этом. Это огорчило ее.
– Теперь ты готова рассказать мне о нем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16