Что тебе до этого? Какая разница, что случится после этого какого-там-по-счету пришествия, тем более что демон пообещал сохранить тебе жизнь?..
— Это если он не соврал. До сих пор я считал, что это невозможно, — выполнившие свое предназначение мессии обычно умирают.
— Пока предположим, что не соврал. Ну так что? Допустим, ты послушно сделаешь, что от тебя потребуют. Пусть даже этот город умрет, пусть тьма поглотит землю. Сразу это все равно не произойдет, а на твою и Ирины жизнь спокойствия хватит. Зачем лезть на рожон, практически не имея шансов на победу?
Зачем?.. Главный вопрос Вселенной. Зачем?.. Действительно, зачем?.. Ведь лично мне не так уж и важно, кто преобладает в этом мире: Свет или Тьма.
Так почему я готов рвать жилы, чтобы остановить, помешать, предотвратить?.. Почему, оставив испуганную Ирину недоумевать в одиночестве, я первым делом бросился сюда?
Я молчал, глядя на медленно расцветавшую на лице бывшего инквизитора улыбку. Хмырь поднялся и, отбросив раздавленную самокрутку, вновь взялся за кисет.
— Хорошо. Я тебя понял… Теперь рассказывай, что у тебя на уме.
Я вздохнул. Что у меня на уме? Одна лишь цель. Но ни единого более или менее реального способа ее достижения.
— Надо остановить наступление тьмы.
— А как? — тут же в лоб спросил Хмырь. — Не забывай, на этот раз у нас нет ни конкретной цели, ни конкретного врага. Как можно бороться с тем, что не имеет реального воплощения? Как остановить победное шествие того, что невозможно ни пощупать, ни увидеть, ни рассечь мечом? Как вернуть равновесие между светом и тьмой? Я лично не знаю. А ты?
Ну да. Кабы знал, так не спрашивал бы…
— Уничтожить предводителя, — буркнул я.
— То есть отправиться в ад и вызвать на дуэль Люцифера?.. — Бывший инквизитор коротко хохотнул. — Ну, Алексей, надеюсь, это была всего лишь шутка. Потому что иначе я сейчас пойду звонить в больницу и буду просить лично для тебя самую надежную смирительную рубашку.
— Я абсолютно серьезен, — хмуро проворчал я. И под ироническим взглядом Хмыря добавил: — Только речь идет не о Люцифере, а о его посланнике… Я же сказал, что Аваддон снова где-то здесь. И если его… — Я недоговорил. Впрочем, уверен, что Хмырь и так все прекрасно понял.
— Ну хорошо, — медленно проговорил он после недолгой паузы. — Теоретически это, конечно, возможно…Теоретически… Но для чего все это? Допустим, демона мы убьем, хотя только Бог ведает, какую цену придется за это заплатить. Но что дальше? Думаешь, его развоплощение поможет остановить продвижение тьмы?.. Ха, если ты действительно так думаешь, то я в тебе разочарован.
— А ты считаешь, он здесь околачивается просто от скуки? — огрызнулся я. — Если ты так считаешь, то это я в тебе разочарован.
Под скрип старого кресла бывший инквизитор откинулся назад.
— Но ведь мы не знаем, зачем он здесь. А действовать на основе одних только догадок и предположений — глупо… Я не знаю, Алексей. Риск слишком велик… И, кстати, ты не забывай: не исключено и то, что он нас сейчас прекрасно слышит. Кто измерял пределы могущества высшего демона? Одно несомненно: Аваддон в данный момент, вероятно, самое могучее существо в этом мире. И убить его, если вдобавок ему известно о готовящемся нападении… — Бывший верховный инквизитор медленно покачал головой.
Я устало вздохнул.
— Да знаю я: все это не более чем самоубийство. Знаю! Только ничего другого мне на ум все равно не идет. Классические методы борьбы со злом себя исчерпали. Зря церковники строят церковь за церковью и ведут круглосуточные службы и проповеди. Они уже опоздали. Инквизиция напрасно носится как ошпаренная, раз за разом прочесывая город в поисках ересей. Это уже бесполезно. Свет в души человеческие насильно все равно не вобьешь. Да и поздно они спохватились — времени уже почти нет… Нам остается надеяться только на сталь, серебро и пролитую кровь…
— …Как на старые, проверенные средства, — подхватил Хмырь. — Это единственное, что у человечества всегда получалось лучше всего: полагаться на оружие и пролитую кровь.
— Другого варианта я все равно не вижу, — проворчал я. — Если убить демона — будет шанс. А если оставить все как есть, то максимум через неделю тьма займет главенствующее положение и будет уже поздно дергаться… Или ты можешь предложить что-нибудь другое?
Бывший инквизитор медленно покачал головой.
— Не могу. Но и то, что предлагаешь ты… Алексей, это не вариант. Ты подумай: каким способом мы можем убить Аваддона? Снайперской пулей? Мечом в открытом бою? Заложив мину и обрушив на него дом?.. Я, конечно, не специалист, но думаю, что все это бесполезно. Он демон. И этим все сказано.
Долгую минуту на чердаке старого, медленно умирающего дома царила тишина, нарушаемая только усталым потрескиванием раскаленного дневной жарой металла. Восседающий в своем любимом кресле Хмырь молча смотрел куда-то в сторону.
Я вздохнул.
— Когда год назад я впервые взял в руки этот кинжал, — скользнув рукой по прячущейся под курткой рукоятке, я ощутил холодный укол тьмы и поспешно отдернул руку, — Аваддон сам сказал мне, что это оружие достаточно сильное, чтобы уничтожить ангела… Полагаю, с этой точки зрения ангел и демон разнятся не столь сильно. И можно попробовать…
Бывший инквизитор беспокойно пошевелился.
— Твой кинжал — это оружие тьмы, — напомнил он. — Им можно успешно рубить отростки зла, десятками уничтожая вампиров, оборотней, мертвяков и им подобных. Но сомневаюсь, что удастся обратить его против глубинных корней самой Тьмы. Демона таким оружием не одолеть. Скорее уж твой любимый ножичек повернется против тебя самого.
Мог бы не говорить. Это я и сам знал — еще в тот день, когда впервые повстречался с Аваддоном, сжимая в мокрой от пота руке холодную как лед рукоять.
— Но ведь мой кинжал не единственное оружие подобного рода в нашем городе, — напомнил я. — Есть еще меч шефа. И уж он-то, вне всякого сомнения, орудие Света.
Снова минута тишины. Я терпеливо ждал, пока Хмырь, потирая небритый подбородок, о чем-то думал.
— Ты хочешь взять его и отправиться к демону?
Отправиться к демону… Вполне подходящее описание для того, что я на самом деле собираюсь сделать.
— Не получится. — Я покачал головой. — Клинок шефа — это инструмент света, а во мне слишком много тьмы. Если я возьму его… Не знаю. Скорее всего, он просто сожжет мне руки. Придется найти того, кто сможет это сделать. У меня даже есть кандидатура. Хороший парень. Думаю, он не откажется помочь. Осталось только убедить шефа одолжить на время свое оружие…
Я замолчал, осознавая, насколько глупо и бессмысленно звучат мои слова. Даже мне самому эта идея казалась совершенно безумной… Но хуже всего было то, что другой у меня просто нет.
Словно читая мои мысли, бывший инквизитор тяжело вздохнул и покачал головой.
— И ты считаешь, это так просто?.. Алексей, вспомни, о чем мы только вчера говорили. Ты относишься к Аваддону так, будто он человек. Могущественный, но все же человек. Но он демон, и в его власти все способности изначальной Тьмы, в том числе такие, о которых мы даже и не догадываемся… Знаешь, я не верю, что у нас получится его убить или хотя бы причинить какой-то реальный вред, но если ты твердо решил попробовать… Что ж, со своей стороны обещаю сделать все, что смогу. — Хмырь невесело улыбнулся. — Могу даже, если потребуется, послужить приманкой.
Я облизнул пересохшие губы.
— Ты спрашивал, зачем мне все это, зачем я рискую жизнью — своей и Ирины — ради крохотного шанса на победу. Но теперь ты сам… Я тоже спрошу: почему, Иван? Зачем тебе все это?
Застывшая на лице бывшего инквизитора усмешка смотрелась неестественно и чуждо. Как приклеенная.
— Потому что я без всяких вещих снов знаю, что сотворит с этим миром Тьма. И если Бога в его влиянии на наш мир сковывают свои же собственные запреты, то Люцифера не сдерживает ничто. Он превратит все человечество в безмозглое, самозабвенно предающееся греху стадо — хотя бы потому, что так его легче будет контролировать. И обратного пути уже не будет. Из света легко выйти во тьму, но вернуться обратно будет неизмеримо сложнее… А хуже всего, что никто и не захочет возвращаться. — Он снова вздохнул, слепо глядя куда-то в сторону. — Ты, Алексей, спросил: зачем? Хорошо, я отвечу: просто из двух зол я выбираю меньшее. Свет, конечно, тоже не обещает людям великое счастье и всеобщую справедливость. Но Тьма не несет в себе вообще ничего, кроме разрушения.
Несколько минут мы молчали. Я теребил плетеную рукоять меча, перебирая пальцами туго стянутые кожаные шнурки. Хмырь внимательно рассматривал собственную ладонь. Не знаю, что он там видел, но, судя по выражению лица, — ничего хорошего.
Взглянув на часы, я нехотя встал.
— Пойду я. Ирина там, наверное, волнуется.
Сопровождаемый молчанием бывшего инквизитора, я подошел к уходящей в пол лестнице. И только тогда обернулся. Хмырь не отрываясь смотрел на меня, комкая в кулаке несчастный кисет. На пол, редкими искорками вспыхивая в падающем из окна пучке света, сыпались табачные крошки.
— Спасибо.
— За что?
— За совет.
Я ответил абсолютно серьезно, но бывший инквизитор неожиданно улыбнулся. Широко. Радостно. Словно наконец-то увидел искорку света в конце темного, мрачного тоннеля.
— Всегда пожалуйста. Заходите в любое время.
Я согласно кивнул.
— Зайду.
— Помнишь, я просил тебя соблюдать осторожность? — Я неуверенно мотнул головой, и он продолжил: — Я, пожалуй, рискну показаться неоригинальным, но все же повторюсь: будь осторожен. А если пойдешь в старый город — будь осторожен вдвойне. Помни, Алексей, чем ты рискуешь и что стоит на кону.
— Вряд ли я это хоть когда-нибудь забуду… — отозвался я, придерживаясь за хлипкие самодельные перильца и ставя ногу на верхнюю ступеньку.
Даже если хотел бы. то не забуду…
Почему опять здесь, у нас? Почему опять я? Разве в нашем огромном мире, ограниченном лишь Светом и Тьмой, не осталось других людей и городов? Почему?.. Зачем?..
Зачем? Простой вопрос, на который нет и не может быть простого ответа. Самый главный и самый опасный. Больше всего на свете я хотел бы найти на него ответ… И больше всего на свете я боюсь этого.
Зачем?..
На ходу поправляя снова сползающую набок перевязь меча, я вышел из подъезда. Постоял, подняв голову, разглядывая ряды заколоченных фанерой или затянутых полиэтиленом окон.
Пожалуй, действительно стоит поторопиться — время уже к вечеру. Ирина ждет. Надо будет еще с ней объясняться. А ведь я так и не придумал, куда ее спрятать… И куда мне спрятаться самому.
Примерно в полукилометре вниз по улице между домами маячила грязновато-серая лента периметра. Пулеметные вышки вздымались над ней подобно средневековым башенкам. Не хватало только каменных зубцов и выглядывающих между ними усатых стражников. Впрочем, их как раз с успехом могли заменить патрулирующие стену армейцы с автоматами через плечо.
Я повернулся к ним спиной и медленно побрел в сторону городского центра. Кинжал под курткой при каждом шаге ненавязчиво напоминал о себе, легонько толкая в бок. Но я не обращал на него внимания.
К шефу я так и не зашел, вместо этого сразу направившись домой. Привычно игнорируя лифт, поднялся по лестнице. Невыносимо долгую секунду постоял на лестничной площадке, непонимающим и неверящим взглядом смотря на слабую ниточку света, вырывающуюся в полутемный подъезд из приоткрытой двери… А потом ударил дверь плечом, вваливаясь внутрь и одновременно выдергивая из-за спины меч. Что-то негромко хрустнуло. Плечо пронзила мгновенная искра боли, но я не обратил на нее внимания. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
Неужели?..
Запутавшись в разбросанной возле порога обуви, я едва не упал. В голове звенела только одна мысль: опоздал. И когда за спиной послышался чей-то негромкий возглас, я среагировал на голых инстинктах — крутанулся на месте, занося меч для удара.
В двух шагах, испуганно глядя на меня, с чашкой в руках стояла Ирина. Острие моего меча хищно смотрело ей прямо в лицо… Я разжал ладонь, отталкивая клинок так, словно он был горячий. Бездумно шагнул вперед. И схватил ее за плечи.
— Ира!.. Ира, почему ты открыла дверь?!
Она попыталась высвободиться.
— Алеша, не кричи так. У нас гости…
— Ира… Я же просил тебя никого не впускать. Почему ты открыла дверь? А если бы там был… был…
— Кто? Демон? Или бездушный?.. Можешь не волноваться за свою жену — Аваддон пока еще не готов пойти на этот шаг. Бойся лучше за себя, потому что именно ты сейчас представляешь для него опасность. И все, что он может предпринять, будет направлено прежде всего против тебя.
Я медленно повернулся. Нерешительно шагнул в комнату. И замер, встретившись взглядом с бездонными глазами сидевшей за чайным столиком матери Ефросиний.
* * *
— Но тогда почему он меня не убил? Ведь у него была такая возможность. Сегодня. Позавчера. Неделю назад… За прошедший год демон мог убрать меня с дороги добрую сотню раз, если бы захотел. Так почему же он, если я ему так мешаю, этого не сделал?
Сидевшая в кресле сухонькая пожилая женщина в выцветшей монашеской рясе спокойно качнула головой.
— Возможно, по той же самой причине, из-за которой он год назад не убил Ирину, когда она в свою очередь несла в себе несомненную опасность для его планов.
Я попробовал оторвать взгляд от пола, но снова, в который уже раз напоровшись на острые иглы колючего синего льда, предпочел отступить. Однако, даже не видя ее глаз, я знал, что мать-настоятельница сейчас смотрит на меня. И сквозь меня — в самые глубины души. Всем нутром я чувствовал ее взгляд: сильный, решительный, всепонимающий. И столь же холодный, как отчетливо просвечивающие в ее взгляде бескрайние озера синего льда.
Синий лед… При одном только взгляде на него меня начинало мутить. Даже спрятавшийся под курткой кинжал будто затаился, стараясь ничем не выдавать себя. Излучаемая им аура заметно ослабла.
Я не сопротивлялся. Не пытался закрыться или как-то заблокировать изучающий взгляд живой святой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42