Убив Филипса, ты превратил себя в легальную мишень. Делай то, что тебе сказано, или он спустит на тебя собак.
Я вспомнил, что использовал похожую фразу при разговоре с Таггартом. Я спросил:
– Где сейчас Слейд?
Кейз отвернулся от меня, и я услышал, как звякнул стакан, ударившись о горлышко бутылки.
– Я не знаю. Когда я уезжал из Лондона, Таггарт пытался с ним связаться.
– Так, значит, он по-прежнему может находиться в Исландии, – произнес я медленно. – Не могу сказать, что мне это нравится.
Кейз повернулся ко мне.
– Что тебе нравится, не имеет значения. Боже мой, что с тобой происходит, Алан? Послушай, здесь только сто километров до Рейкьявика, ты можешь добраться туда за два часа. Отдай этот проклятый сверток и будешь свободен.
– Мне пришла в голову более удачная мысль, – сказал я.
– Сверток передашь ты.
Он покачал головой.
– Это невозможно. Таггарт хочет, чтобы я вернулся в Испанию.
Я рассмеялся.
– Джек, кратчайший путь, который ведет в Кьеблавикский международный аэропорт, лежит через Рейкьявик. Ты можешь передать сверток по дороге. Почему так важно, чтобы сверток и я находились вместе?
Он пожал плечами.
– Мои инструкции говорят, что его должен передать ты. Не спрашивай почему, поскольку я не знаю.
– Что находится в свертке?
– Этого я тоже не знаю, и судя по тем очертаниям, которые начинает принимать операция, мне лучше и не знать.
Я сказал:
– Джек, когда-то я называл тебя другом. Но сейчас ты пытаешься обмануть меня, рассказывая всякую чушь насчет того, что тебе необходимо вернуться в Испанию, и я не верю ни единому твоему слову. Я поверил тебе только когда ты сказал, что не представляешь себе, что здесь происходит. Не думаю, чтобы кто-нибудь из участников этой операции знал, что здесь происходит, за исключением, может быть, одного человека.
Кейз кивнул.
– Таггарт держит все нити в своих руках. Ни ты, ни я не должны знать слишком много для того, что выполнить свою работу.
– Я подумал не о Таггарте, – сказал я. – Я уверен, что он тоже этого не знает. Может быть, ему и кажется, что он в курсе событий, но на самом деле это не так. – Я, подняв голову, посмотрел на Кейза. – Я подумал о Слейде. Вся эта дикая операция является продуктом его извращенного мозга. Я работал с ним раньше и знаю ход его мыслей.
– Опять мы вернулись к Слейду, произнес Кейз мрачно. – У тебя навязчивая идея, Алан.
– Может быть, – сказал я. – Но ты можешь осчастливить Таггарта, сообщив ему, что я отвезу этот проклятый сверток в Рейкьявик. Куда я должен его доставить?
– Это уже лучше. – Кейз посмотрел вниз, на мой стакан, который он держал в руке, забыв о его существовании, и протянул его мне. – Ты знаешь туристическое агентство «Нордри»?
– Знаю, – это была та фирма, в которой когда-то работала Элин.
– Я не знаю этой фирмы, но мне сказали, что, помимо агентства, у них есть большой магазин сувениров.
– Тебе сказали правильно.
– У меня с собой кусок оберточной бумаги из магазина сувениров; это стандартный материал, в который они заворачивают покупки. Ты аккуратно завернешь в него свой сверток и зайдешь с ним в магазин, где проследуешь в дальнюю часть, где расположена секция по продаже изделий из шерсти. Там будет стоять человек с номером «Нью-Йорк Таймс» в руках и идентичным свертком под мышкой. Ты завяжешь с ним непринужденную беседу, сказав: «Здесь прохладнее, чем в Штатах», на что он ответит...
– "Даже холоднее чем в Бирмингеме". Я уже проходил через эту процедуру.
– Хорошо; закончив взаимное опознание, ты положишь свой сверток на прилавок, и то же самое сделает он. Дальше вы произведете простой обмен.
– И когда этот простой обмен должен состояться?
– Завтра в полдень.
– А что если завтра в полдень меня там не будет? Насколько я знаю, сотни русских могут притаиться вдоль дороги с интервалом в один километр.
– Человек будет приходить туда каждый полдень до тех пор, пока ты не появишься, – сказал Кейз.
– Таггарт оказывает мне трогательное доверие, – заметил я. – Слейд утверждал, что Департамент испытывает нехватку людских ресурсов, а здесь Таггарт проявляет такую расточительность. Что произойдет, если я не появлюсь там в течение года?
Кейз не улыбнулся.
– Таггарт справится с этой проблемой. Если ты не появишься там в течение недели, то, чтобы тебя найти, сюда приедет кто-нибудь еще, о чем я буду сильно жалеть, поскольку, несмотря на то ехидное замечание, которое ты сделал по поводу нашей дружбы, я все еще люблю тебя, безмозглый ублюдок.
– Улыбайся, когда говоришь такое, чужестранец.
Он усмехнулся и снова сел в кресло.
– Теперь давай повторим все снова, прямо с самого начала – с того момента, когда Слейд приехал к тебе в Шотландию.
Я заново изложил свою горестную историю во всех деталях, со всеми про и контра, и мы проговорили долгое время. В конце нашего разговора Кейз сказал серьезно:
– Если ты прав и Слейд на самом деле продался, тогда у нас будут большие неприятности.
– Я не уверен, что он продался, – сказал я. – Я думаю, он был русским агентом с самого начала. Но в этом деле есть еще один момент, который беспокоит меня не меньше, чем Слейд, – при чем здесь американцы? Не могу себе представить, чтобы они были в дружеских отношениях с такими людьми, как Кенникен.
Кейз не разделил моего беспокойства по поводу американцев.
– Они всего лишь проблема этой конкретной операции. Другое дело Слейд. Он теперь крупная фигура и имеет вес в государственном планировании и политике. Если он нечист, то весь Департамент должен быть реорганизован.
Внезапно он резко взмахнул рукой.
– Боже мой, ты все-таки меня поймал! Я на самом деле начал тебе верить. Но это все нонсенс, Алан.
Я протянул ему свой пустой стакан.
– Нельзя ли наполнить его снова – меня всегда мучает жажда от долгих разговоров. – Он взял в руки изрядно опустевшую бутылку, а я сказал: – Позволь, я изложу это следующим образом. Вопрос был задан, а коли так, он не может остаться без ответа. Если ты представишь Таггарту мои обвинения против Слейда точно так, как я только что представил их тебе, тогда он будет вынужден предпринять определенные действия. Поступить иначе он не имеет права. Он поместит Слейда под микроскоп, и я не думаю, что Слейд сможет выдержать столь тщательную проверку.
Кейз кивнул.
– Только еще вот что, Алан. Будь уверен – будь абсолютно уверен, – что твое предубеждение не оказывает слишком большого влияния на твои суждения. Я знаю, почему ты покинул Департамент и почему ты ненавидишь Слейда до глубины души. Ты относишься к нему с пристрастием. Ты выдвинул против него серьезное обвинение, и если окажется, что Слейд чище, чем падающий снег, то у тебя будут большие неприятности. Он потребует, чтобы ему поднесли на блюде твою голову – и он ее получит.
– Он ее заслужит, – сказал я. – Но такой проблемы не возникнет. Он виновен, как последний грешник в аду.
Вероятно, мой голос звучал уверенно, но меня не покидало гнетущее ощущение, что я могу ошибаться. Предостережение Кейза по поводу предвзятости и пристрастности звучало вполне резонно, и я поспешно проверил в уме все улики, имеющиеся у меня против Слейда. Я не нашел изъяна.
Кейз посмотрел на свои часы.
– Одиннадцать тридцать.
Я поставил на стол стакан, так и не притронувшись к виски.
– Уже поздно – я, пожалуй, пойду.
– Я передам Таггарту все, что ты мне рассказал, – пообещал Кейз. – И я также сообщу ему про Флита и Маккарти. Может быть, ему удастся прояснить ситуацию, связавшись с Вашингтоном.
Я вытащил сген дабх из туалетного столика и вернул его в ножны на голени.
– Джек, у тебя на самом деле нет никакой идеи насчет того, что из себя представляет вся эта операция?
– Ни малейшего понятия, – сказал он. – Я ничего не знал о ней до тех пор, пока меня не вытащили из Испании. Таггарт был вне себя, и, на мой взгляд, совершенно оправданно. Он сказал, что ты не хочешь иметь никаких дел со Слейдом и что даже отказался ему сообщить, где в данный момент находишься. Он сказал, что ты согласился встретиться со мной здесь. Я всего лишь простой посыльный, Алан.
– То же самое говорил о моей роли Слейд, – произнес я угрюмо. – Я устал бежать вслепую, я вообще устал бежать. Может быть, будет лучше, если я попробую удержать свою позицию там, где в данный момент нахожусь.
– Я бы тебе этого не советовал, – сказал Кейз. – Просто повинуйся приказам и отвези сверток в Рейкьявик. – Он надел свою куртку. – Я пройдусь с тобой до твоей машины. Где она?
– Чуть дальше по дороге.
Он уже приготовился открыть дверь, когда я сказал:
– Джек, мне кажется, ты был не совсем искренен со мной. Ты уклонялся от некоторых тем в нашем разговоре. Здесь в последнее время происходят довольно забавные вещи, например, члены Департамента приходят за мной с оружием в руках – поэтому я хочу просто тебя предупредить. Меня, вероятно, остановят на пути в Рейкьявик, но если окажется, что ты принимал в этом какое-то участие, то я доберусь до тебя и не посмотрю на нашу прежнюю дружбу. Надеюсь, ты меня понял.
Он улыбнулся и сказал:
– Боже мой, ты воображаешь совершенно невозможные вещи.
Но улыбка получилась натянутой и в выражении его лица было нечто такое, что я не смог определить, и это меня обеспокоило. Только гораздо позже мне удалось идентифицировать эмоцию. Это была жалость, но прозрение пришло слишком поздно.


Глава седьмая

1

Выйдя на улицу, мы обнаружили, что там так темно, как только может быть темно в Исландии летом. Ночь была безлунной, но видимость в туманном сумраке оставалась относительно сносной. Среди грифонов с горячей водой раздался мягкий взрыв, и в небо поднялся жуткий призрак Строккура, развеянный порывом ветра на многочисленные лохмотья. В воздухе возник сильный запах серы.
Я невольно вздрогнул. Ничего удивительного в том, что карта Исландии пестрит местами, чьи названия связаны с гигантскими троллями, жившими когда-то в недрах гор, а старики до сих пор рассказывают легенды о людях, вступивших в борьбу с духами. Молодые исландцы, захваченные двадцатым веком с его радиоприемниками и ставшими обычным делом воздушными перелетами, смеются и называют это суевериями. Может быть, они и правы, но я порой замечал, что смех их звучит принужденно и веселья в нем совсем немного. По крайнем мере, я знал точно, что если бы я был древним викингом и неожиданно темной ночью наткнулся на Строккур, то испугался бы до смерти.
Я думаю, на Кейза тоже подействовала царящая вокруг атмосфера, поскольку после того, как Строккур исчез, он посмотрел по сторонам на тонкую завесу тумана и спросил тихо:
– В этом есть что-то необычное, не правда ли?
– Да, – ответил я коротко. – Машина припаркована вон там. До нее нужно пройти достаточно много.
Мы шли по дороге вдоль длинного ряда выкрашенных белой краской столбиков, отделяющих проезжую часть от источников, и под нашими подошвами хрустели мельчайшие частицы лавы. Я слышал, как бурлит горячая вода, и запах серы стал сильнее. Если вы посмотрите на источники при дневном свете, то обнаружите, что они имеют различную окраску, некоторые белые и прозрачные, как джин, другие с оттенком голубого или зеленого, и все близки к точке кипения. Даже в темноте я мог видеть белый пар, клубящийся над ними в воздухе.
Кейз произнес:
– По поводу Слейда. Что было?..
Я так и не услышал окончания его вопроса, так как внезапно нас окружили три тяжелых фрагмента темноты. Кто-то схватил меня за руку и сказал:
– Stewartsen, stanna! Стюартсен, стой! (шведск.)


Что-то твердое уперлось мне в спину.
Я и на самом деле остановился, но не так, как они ожидали. Я позволил себе обмякнуть точно так, как это сделал Маккарти, когда я ударил его дубинкой. Мои колени подогнулись, и я опустился на землю. Раздался приглушенный возглас удивления, захват моих рук в тот же момент ослаб, и перемещение в совершенно неожиданном направлении избавило меня от упиравшегося в ребра пистолета.
Оказавшись на земле, я сразу же сделал быстрый разворот, подогнув под себя одну ногу и выбросив вперед другую. Вытянутая нога с силой ударила моего говорящего по-шведски друга под колено, и тот, как подкошенный, рухнул на землю. Его пистолет был готов к использованию, поскольку при падении он выстрелил, и я услышал визг срикошетившей пули.
Несколько раз перекатившись, я наткнулся на один из столбиков, огораживающих дорогу. Мой силуэт слишком хорошо выделялся на его белом фоне, поэтому я ползком покинул дорогу и скользнул в темноту, выхватив на ходу пистолет. Позади меня раздался крик:
– Спешите!
А другой, более низкий голос воскликнул:
– Нет! Слушайте!
Замерев в полной неподвижности, я услышал топот ботинок, когда кто-то побежал по направлению к отелю.
Только банда Кенникена могла обратиться ко мне по-шведски, назвав Стюартсеном, а потом перейти на русский. Я опустил голову пониже к земле и посмотрел назад в сторону дороги – так, чтобы каждого, кто там появится, я мог различить в виде темного силуэта на фоне тускло-серого неба. Совсем близко мелькнула какая-то тень и раздался шорох шагов. Я послал пулю в этом направлении, вскочил на ноги и побежал.
Бежать здесь было чертовски опасно, поскольку в темноте я вполне мог провалиться в один из бездонных резервуаров с кипящей водой. Я сбавил скорость и попытался установить, где находятся горячие источники, которые я часто видел при дневном свете и в более спокойных условиях. Источники по диаметру грифонов отличались достаточно сильно – от ничтожных шести дюймов до гигантских пятидесяти футов. Подогреваемая глубинной вулканической активностью вода постоянно изливалась из грифонов и растекалась по поверхности земли, образуя сеть горячих потоков, покрывающих большую площадь.
Пробежав примерно сто ярдов, я остановился и опустился на одно колено. Передо мной клубы поднимающегося пара покрывали землю сплошным покрывалом, и я подумал, что это сам Гейзер. Следовательно, Строккур находился где-то слева и чуть позади меня. Я хотел держаться подальше от Строккура – оказаться рядом с ним во время извержения было бы слишком рискованно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37