«Так, уже теплее», – подумал Смит.
– Верит, ещё как верит. И он это вполне всерьёз.
– Но у него никаких доказательств, ты же сам говоришь.
– Для него это не имеет значения.
– Но послушай, как может нормальный человек верить в такую чушь? Ты бы, например, поверил?
«Ага, дошли до дела, – подумал Смит, – Вот что им нужно на самом деле. Потому что если верю я, могут поверить и другие. А если агенты решат, что мы способны их сдать, если цена о'кэй…»
– Тяжело сказать. Будь я на месте Эбботта и знай то, что известно ему – тоже бы наверное решил, что Департамент меня сдал.
– Фрэнк! – Контролер подпустил в голос умеренную скорбь и изумление (главное не переиграть).
– Однако, поскольку я не на его месте, то не могу себе позволить мысли, что мы способны предать нашего человека. Иначе мне бы пришлось выйти в отставку. Уйти. И рассказать всему этому чёртовому миру, что я думаю о таких вонючих дерьмовых трюках.
Смит обнаружил, что его опять потряхивает. Надо успокоиться.
– Говорю вам, это чертовски тяжёлый вопрос. Я себя чувствую тем иезуитом, который должен оправдать то, чему нет оправдания. Не могу я. Всё, что получается – нагромоздить кучу умных слов, напустить туману и не пытаться копать слишком глубоко.
Долгое молчание. Контролер опять поковырял в ухе. Откашлялся, нагнулся вперёд и сложил пальцы домиком.
– Фрэнк, – сказал он с торжественностью, немедленно заставившей Смита насторожиться, – если Ричарда предали отсюда, я бы узнал об этом первым.
– Да, это я более-менее понял.
– И могу поручиться – мы его не предавали.
Он выпрямился, посмотрел Смиту прямо в глаза и сказал даже с ещё большей торжественностью:
– Даю тебе слово.
«Слово доброго английского джентльмена», – сказал Смит. Не вслух, разумеется.
И в самом деле выглядел Контролер истинным английским джентльменом: благородная седина, голубые, чуть навыкате глаза, румянец. Его вполне можно было представить выкупающим у туземцев право первородства – за какую-нибудь пригоршню бусин Нет, неправда, – перебил себя Смит. Он просто зол, оттого и передёргивает. Надо доверять Контролеру – пока жизнь позволяет.
– Я вам верю, – сказал он. Верующий бы при этом перекрестился. Или хотя бы скрестил пальцы.
– В любом случае он был предан. Кем-то.
Смит ждал, но комментариев не последовало. Почему «предан», а не «провален» – как всегда говорят в таких случаях? Отступление от формального языка – само по себе улика.
– Мне не полагается этого говорить, – сказал Контролер, – но я рекомендовал тебя своим заместителем. Кандидатуру разумеется будет рассматривать комитет, но это чистая формальность – заниматься твои назначением буду я сам.
Смит был слишком поражён, чтобы говорить.
Контролер улыбнулся:
– Думаю, это стоит отметить. Предлагаю ужин с шампанским в «Савойе».
«Что будем отмечать? – подумал Смит, – Назначение? Или поминки по моей совести?».
15.
Посадив сонную Дорис в такси, Эбботт позвонил Джоан на домашний телефон.
Ответил мужской голос.
– Миссис Эбботт, пожалуйста.
– Кто её спрашивает?
– Я, разумеется.
– Извините, как вас зовут?
– Микки-Маус, тупая ты горилла.
Эбботт повесил трубку. Интересно, что с ней? Фрэнк Смит будет в курсе. Набрал номер Смита – ответила Джоан.
– Джоан, как ты? Всё нормально?
Она стала было рассказывать про допрос, но почувствовала, что перехватывает горло.
– Понял, дальше можешь не рассказывать. Знаю и Шеппарда, и ту бисексуальную сучку.
– Фрэнк разрешил мне переночевать здесь. Он…заботится обо мне.
– Отлично. Он славный парень. Знаешь, мне всегда казалось, что он к тебе неравнодушен. Стесняется только немного.
– Ричард, этой ночью я…
Она запнулась.
– Джоан, – помолчав сказал он, – ты ничего мне не должна. Меньше всего – оправдываться. Я рад, что Фрэнк заботится о тебе, на самом деле. Передай ему тоже, хорошо?
– А ты? А деньги? Я взяла для тебя…
– Уже не нужно. У меня всё в порядке.
– Ты уверен? У тебя есть, где жить?
– Да, да. Мне повезло. Говорят же, что когда-нибудь обязательно должно повезти.
– У тебя есть женщина.
– Что?
– У тебя есть женщина. По голосу чувствую.
Он расхохотался.
– Ты всегда чувствовала, что у меня есть женщина.
– Постарайся не сделать её несчастной. И, Ричард, будь осторожен.
– Буду, буду. И носки буду менять дважды в неделю.
– Опять ты смеёшься.
– Фрэнку скажи, Шеппарду я припомню. И не в благодарственных молитвах.
Он говорил о пустяках, как всегда с Джоан, но она понимала, о чём он.
– Фрэнк узнал твой код, как только услышал запись.
– Как и предполагалось.
– Но Шеппарду не сказал. Просто посмеялся. И оставил Шеппарда потеть там на всю ночь. Он его терпеть не может.
– Зато любит тебя.
– И тебя.
– У парня безупречный вкус. Следи за собой, Джоан.
– И ты, Ричард. И ты.
Он дал отбой, потом позвонил в отель, представился лондонским корреспондентом «Пари матч» и сказал, что хочет поговорить с пресс-секретарём полковника Нджалы. После некоторого ожидания трубку взял Артур и поинтересовался на французском, чего ему надо.
Эбботт ответил, что журнал заказал фоторепортаж о Нджале и ему хотелось бы взять у полковника интервью, желательно на каком-нибудь интересном фоне. На террасе пентхауза, например, они ведь занимают именно пентхауз?
– Да, мы в пентхаузе. Когда вы хотели бы взять интерью?
– Сегодня, если можно.
– Боюсь, это невозможно. Ночью Его Превосходительство выезжает за город.
– Я мог бы взять интервью прямо там. Если понадобится, могу съездить…
– Боюсь, это невозможно. Его Превосходительство желает полного покоя и не будет давать никаких интервью.
– Надеюсь, он не заболел?
– Нет. Просто желает отдохнуть.
– Ну хорошо, тогда может по возвращении? Куда, говорите, он выезжает?
– Боюсь, этого я вам сообщить не могу.
Эбботт и не расчитывал, но попробовать стоило.
Он пошатался по парку и довольно быстро нашёл скамейку, с которой мог видеть отель – включая террасу пентхауза. Если Нджала выйдет подышать свежим воздухом, то через трёхкратный прицел будет как на ладони. Но сидеть средь бела дня со снайперской винтовкой на коленях…
Другое дело вечером… Вопросы возникали один за другим: на когда назначен отъезд? Стоит ли доставать винтовку? Если Нджала выйдет на террасу – увидит ли его в темноте сам Эбботт? Зависит от фоновой подсветки. Стрелять по тёмному силуэту на светлом фоне будет удобнее. Впрочем, к винтовке прилагается ночной прицел.
В идеале, Нджале полагалось осознать, что его ждёт смерть, но это уже роскошь. Если есть шанс убить его – шанс надо использовать. Но любой шанс необходимо продумать и использовать с осторожностью. В первую очередь осторожность. Вначале надо достать винтовку, что требует ещё большей осторожности.
Он сидел, подперев голову рукой, и напряжённо думал.
Мимо, обнявшись, прошла влюблённая парочка – он их не замечал.
Девушка сказала парню:
– Видишь, человек на скамейке? Смотри, почти слышно, как он думает. Поэт, наверное, или философ.
Парня интересовали более насущные темы: тёплый весенний день, румянец на её щеках, запах её кожи и колыхание груди под тонкой блузкой.
Когда-нибудь обязательно должно повезти, как сказал Эбботт. Даже если потом одни неприятности.
Старшему суперинтенданту Шеппарду повезло как раз пока сам Эбботт размышлял в Гайд-парке.
Удача явилась к суперинтенданту в образе группы Сапёрного подразделения Скотленд-ярда. Подразделение проводило рутинную проверку камер хранения. Использовались металлоискатели и натренированные на поиск взрывчатки собаки: предыдущей ночью было сообщение о бомбе на Юстон-стейшен.
На станции Ватерлоо одна из групп наткнулась на чемоданчик, детектор указывал на большое количество металла внутри. Чемоданчик со всеми предосторожностями вскрыли. Ознакомившись с содержимым, группа немедленно связалась со Скотленд-ярдом.
Когда сержанту Клиффорду позвонили, он игрался с игрушечной железной дорогой.
Клиффорд, холостяк с бледным лицом и выцветшими глазами, жил вместе с матерью и коллекцией игрушечных поездов в безликом спальном пригороде, единственным плюсом которого было бесперебойное железнодорожное сообщение с вокзалом Ватерлоо. Женщины его не интересовали.
– Клиффорд, – это был Шеппард, – помните винтовку, которую заказывали специально для Эбботта?
Обычно мёртвые глаза Клиффорда разом оживились:
– Помню? Да как я могу её забыть? Мы вместе испытывали её на том стрельбище под Солсбери. Изготовлена в единственном экземпляре на базе Армалайт-15, оборудована трёхкратным Лезервудовским прицелом. А начальную скорость знаете? Три тысячи двести пять футов в секунду. На пяти сотнях ярдов каску прошивала навылет, а потом ещё проделывала в голове дыру с кулак. А что до баланса, мне никогда не попадалось оружия, которое бы так ложилось в руки…
Он вздохнул, как иные вздыхают о первой любви.
– Думаю, мы её обнаружили. На станции Ватерлоо. Когда сможете там быть?
Через полчаса сержант Клиффорд уже заканчивал свой осмотр.
– Она. Без сомнения.
Он извлёк из чемоданчика детали, собрал. Произвёл частичную разборку, собрал ещё раз. Все его действия были очень быстрыми, но нежными, почти ласкающими.
Потом он вскинул винтовку и навёл на человека в котелке, пересекавшего вестибюль в направлении выхода на Йорк-роуд.
– Этой штукой вы можете уложить кого угодно, – сказал он с благоговейным придыханием. Потом так же быстро и аккуратно разобрал оружие и уложил обратно в чемоданчик.
– Вам лучше побыть здесь, на случай, если он появится. На глаза ему не попадайтесь. Я пошлю вам несколько человек, которых он никогда не видел. Здоровенные такие ребята.
– Сэр, при всё моём уважении, таких громил он распознает на раз. Лучше послать таких, у кого на лбу не написано, что он коп. Вроде того длинноволосого красавчика…как его там…Питерса. И Франклина.
– Двое? Этого недостаточно.
– Тогда ещё этого дылду, который смахивает на пастора – Эшби. Так нас уже четверо. Больше этого уже рисковано.
Шеппард подумал и медленно кивнул:
– Хорошо.
– Скажите, пусть наденут что-то типа джинсов и вообще выглядят позапущеннее.
– Сказать, чтобы брали с собой оружие?
– Нет. Оружие будет у меня, и этого достаточно.
Шеппард снова кивнул и потёр подбородок. Клиффорд – человек довольно ограниченный, но в рамках этих ограничений – эксперт. Шеппард доверял ему безоговорочно.
– Мы ведь не хотим случайных жертв среди гражданских?
Глаза Клиффорда вспыхнули и снова помертвели. Голос стал блеклым и скучным:
– Использование оружия разумеется будет избегаться… будет сводиться исключительно к самообороне либо защите населения.
Шеппард продолжал кивать и тереть подбородок, едва прислушиваясь, как Клиффорд откашливается:
– С другой стороны, если других способов остановить его не существует…
Шеппард послал Клиффорду особенный острый взгляд.
– Тогда остановите сукина сына.
Клиффорд почти засиял. Он не любил Эбботта и причина была по-детски простой: кто-то когда-то сказал, что как стрелок тот лучше Клиффорда. Это даже не было правдой, но ограниченный умишко сержанта смертельно оскорбился.
На обратном пути Шеппард после долгого спора с самим собой решил, что Контролеру звонить не будет. С какой радости, в конце концов? Оффициально он не подчинён ни Контролеру, ни кому-либо в СИС. И в любом случае, прерогатива ареста принадлежит ему, а не Контролеру. Так что чёрт с Контролером.
…И позвонил Контролеру, как только вернулся в офис.
– Прекрасно, прекрасно, – сказал Контролер. Его беспокоила перспектива пропустить парусные гонки в Соленте на этих выходных, – Кто на месте отвечает за проведение операции?
– Сержант Клиффорд.
– Ох.
Долгая пауза.
– Я не уверен, что это тот человек, на которого стоило бы оставлять операцию.
– Вы сами говорили, что Эбботта надо остановить…убить, если понадобится.
– Да, но только Эбботта. Помните, это станция Ватерлоо, а не аэропорт в Лоде.
Эбботт вернулся на квартиру, обнаружил там Элис, вернувшуюся с покупками, но был слишком озабочен, чтобы обратить на них внимание.
– Смотри, – она развернула пиджак, – Донегольский твид. Красиво, нет?
– Очень красиво, – отрешенно сказал он.
– Примеришь сейчас?
Он примерил.
– Очень красиво, – повторил Эбботт.
– Ричард, тебя что-то беспокоит?
– М-м-м?
– Говорю…
– Нет, ничего.
Но он беспокоился. Она чувствовала это и хотела понять причину. И в то же время не хотела. Как только она начинала обдумывать ситуацию, та начинала выглядеть безвыходной. И подобно большинству из нас, столкнувшись с безвыходным положением, она пыталась думать о чём-то другом. Отчаянно строить свой маленький воздушный замок, надеясь, что реальность никогда не ворвётся в него.
– Я люблю тебя, – сказала она, – никогда по-настоящему не знала, что это значит. А теперь знаю.
Она посмотрела на него, опустила голову. Прядь волос упала ей на лицо. Элис закинула её за ухо привычным движением, делающим её такой юной, искренней и ранимой.
Эбботт погладил её по шее. Она склонила голову набок, прижавшись к его руке – тёплой, сухой и нежной.
Что хорошо в станции Ватерлоо – она не меняется никогда. Всегда такая же – большая, гулкая и грязная. Даже музыка из динамиков та же – времён войны. Или так казалось Ричарду Эбботту.
Он намеревался оставить чемоданчик в подземке, но обнаружил ячейки закрытыми и без ключей – скорее всего против террористов. Встревожился – а если закрыта и камера хранения? Впрочем, беспокоиться не стоило, с ней всё было нормально. Стояла на том же углу напротив платформ 1 и 2, между шеренгой телефонных будок и мужским туалетом, знаменитым своей коллекцией граффити. Внимательно понаблюдал: содержимым багажа никто не интересовался.
Неподалёку угрюмо опирался на метлу седоусый дворник. Эбботт заговорил с ним и незаметно перевёл разговор на недавние угрозы терактов.
– Никто ничего не проверяет. У них и своих дел по горло. Будут ещё нос совать в каждую сумку – вообще отсюда не вылезут.
Эбботт согласился, что да, точно не вылезут, и встал в очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24