– Будешь есть сейчас? Греть ужин? – Галина Игнатьевна повернулась к мужу, надеясь хоть на его лице прочитать разгадку всех ребусов, которые загадала им сегодня дочь. Но и Борис Степанович, судя по всему, мало что понимал во всем происходящем. Он недоуменно пожал плечами:
– Нет, наверное. Пойду поговорю с ней. Потом уж вместе поужинаем...

* * *

– Все, дочь, – решительно сказал Борис Степанович, как только они с Ириной остались наедине в его кабинете, – кончай ходить вокруг да около, говори толком – что стряслось? Зачем я тебе срочно понадобился? У тебя что, финансовые неприятности? Тебе нужны деньги?
– Не надо мне твоих денег.
– Тогда что же?
– Смотри! – с этими словами Ирина сняла свои огромные очки и повернулась к отцу.
Здоровенный синячище под левым глазом уже вполне «созрел», налившись густой синевой, которая проступала даже сквозь толстый слой крем-пудры. Таким же образом замаскированная ссадина на правой скуле могла бы быть почти незаметной, если бы не набрякшая на скуле опухоль, нарушавшая все пропорции лица.
Лицо дочери было ужасно, и Борис Степанович отвел глаза, не желая все это видеть.
– Нравится? – прозвучал в наступившей тишине вопрос дочери, и генерал вздрогнул: сколько в ее голосе было ненависти, упрека, жестокости!
– В каком смысле? – пробормотал Тихонравов, не зная, как реагировать.
– В прямом. Тебе нравится, как меня разукрасили? Тебе нравится, что у меня все тело в таких синяках? Тебе нравится, что меня чуть не изнасиловали втроем? Тебе нравится, что меня заставляли сосать хрен?
– Иришка, что ты говоришь...
– То, что было!
– Когда?
– Пару часов назад.
– Где?
– В моей собственной квартире. Меня поджидали трое кавказцев. Эти черные обезьяны точно знали, чего хотели. Они ждали именно меня.
– Но я тут при чем? Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне, Иринка?
– Знаешь почему, папочка? Потому что это все из-за тебя, из-за твоих проклятых дел. Это потому, что ты никак денег досыта не нажрешься...
– Ира, помолчи!
– Сам помолчи! Знаешь, что эти подонки сказали мне напоследок?
– Что?
– Чтобы я передала тебе привет. Что ты не выполнил какой-то контракт, просрочив договор, и что это для тебя последнее предупреждение.
– Но почему они поступили так? Ты-то тут при чем? – Борис Степанович побледнел. Он сразу понял, чьих рук это дело, и оценил, насколько серьезна сложившаяся ситуация. А ведь он до последнего не верил, что Муса сможет оказаться настолько подлым, что он на самом деле осуществит свои угрозы в отношении его семьи!
– Я не знаю, папочка, при чем тут я. Я и пришла к тебе, чтобы узнать это.
В комнате воцарилось тяжелое молчание.
Тихонравов пытался лихорадочно обдумать сложившуюся ситуацию, найти выход из нее, преодолеть цейтнот, в котором он оказался.
Заявить в милицию? Да ведь сам по уши в дерьме, повязан настолько, что не сможет сделать этого никогда! Иначе сидеть ему до конца дней своих.
Попытаться еще раз договориться с Мусой? Но ведь только несколько дней назад беседовали! Тогда Багиров вроде бы все понял, а на самом деле вон что вытворяет!
Поискать конкурирующую команду? Натравить на Багирова таких же бандитов, как и он сам? Но где их искать? Сколько это будет стоить? Да и где гарантия, что не влипнешь в еще худшую историю, чем теперь?
Бежать? Но куда? Как?
Борис Степанович понимал, что выхода нет.
Точнее, выход был один – достать наркотики хоть из-под земли. Но в том-то и дело, что достать их сейчас он не мог никак – от него теперь ничего не зависело.
Ирина молча смотрела на отца.
Она знала его слишком хорошо и теперь, рассматривая его лицо, на котором отражались все его мысли, могла почти со стопроцентной точностью сказать, о чем он так мучительно размышляет. Она видела, как нелегко ему сейчас, но ни на мгновение жалость к этому родному для нее человеку не закралась к ней в сердце – слишком уж свежи были воспоминания о кошмаре, слишком сильно еще болело все ее тело.
Она же и нарушила молчание первой, заметив, что растерянность отца не уменьшается, что никакая спасительная мысль не приходит ему в голову:
– Более того, папочка. Они сказали, что вернутся через три дня.
– Что?
– И тогда меня изнасилуют уже на все сто процентов, а кроме того... – она осеклась, не находя в себе сил выговорить то, что было ужаснее всего, однако все же превозмогла себя:
– ...а кроме того, рядом со мной, на той же самой кровати, они то же самое проделают со Светланкой...
– Что?!
– То, что слышал!
– Не может быть!
– Может! Может, гад! – закричала Ирина, будучи уже не в состоянии говорить спокойно. – Может, и все это обязательно случится, я чувствую это.
– Тише, тише, Иринушка, успокойся, доченька... – заметался Борис Степанович, бросившись к дочери, но она лишь гадливо оттолкнула его, взвизгнув:
– Отойди от меня? Убери свои руки! Это твои дружки насиловали меня!
– Что здесь происходит? – заглянула в комнату Галина Игнатьевна, напуганная доносившимися из кабинета криками. – Что за шум?
– Выйди отсюда!!! – рявкнул на нее генерал Тихонравов, и голос его был столь страшен, что обычно строптивая и неуступчивая жена мгновенно исчезла за дверью, старательно прикрыв ее за собой.
– Чего ты на мать кричишь? Она же ни в чем не виновата... – сквозь слезы упрекнула отца Ирина, но он не слушал и ее.
– Я сейчас поеду и во всем разберусь. Слышишь меня? Я обещаю, что с вами ничего больше не случится. Я решу все вопросы, и все снова будет хорошо.
Он вскочил, бросился к шкафу и начал снова надевать свой генеральский китель, но Ирина преградила ему дорогу из кабинета, встав у него на пути.
– Подожди, отец!
– Не волнуйся ни о чем, девочка моя, я все сейчас решу, все будет хорошо...
– Подожди! Сначала ты расскажешь мне все-все. Я должна знать, что происходит, кто нам угрожает, насколько это все серьезно. Я должна знать, в конце концов, с кем ты ведешь дела, куда ты сейчас хочешь поехать.
– Ирина, я не уверен, что тебе это следует знать. Понимаешь, это очень запутанная история...
– А я уверена! Это уже не только твое дело.
Оно слишком уж тесно, – она с кривой улыбкой коснулась своей щеки, – слишком тесно затрагивает мои интересы. Оно вплотную угрожает моей дочери. Подо что ты нас подводишь? Кому подставляешь, папа? Как ты можешь...
– Ладно, я скажу.
Генерал в один миг сник, подошел к бару и извлек оттуда бутылку водки.
– Ты и мне налей чего-нибудь для разрядки, – тихо попросила дочь.
– Что ты будешь?
– Что угодно. Хоть водку.
Борис Степанович наполнил две рюмки, одну подал дочери, вторую одним махом выпил сам и, налив себе еще порцию, уселся на диван, согревая хрусталь в ладони.
– Садись, Иринка.
– Ладно, – дочь опустилась на диван рядом с ним и положила руку на его плечо. – Что, пап, это очень страшно?
У нее уже не было на него злости. Ярость ее вспыхнула и тут же прошла, вылившись в крике, а теперь, сидя на диване рядом с отцом, она смотрела на него со смешанным чувством досады и жалости.
Какой он уже старый! Куда он лезет со своим-то здоровьем! Когда же он успокоится, уйдет на пенсию? Ведь и денег скопил больше чем достаточно. Хватит и самому до самой смерти, и внукам останется. Да и невозможно заработать все деньги, которые только есть в мире, надо уметь когда-то и остановиться.
– Да, доча, влипли мы все здорово, – обреченно вздохнул Тихонравов, выпив вторую рюмку.
– Что у вас за бизнес? Какое-то вооружение налево толкаете? Цветные металлы? Или что-то связанное с экспортом, с грузоперевозками?
– Вот-вот, с перевозками.
– Пап, говори толком.
– Я – главное звено в транспортировке наркотиков из Таджикистана.
– Ты что, папа?! – Ирина испугалась не на шутку. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Если продажа оружия или использование каких-то его служебных возможностей в корыстных – Только за одну партию?
Вместо ответа Тихонравов лишь грустно улыбнулся, потрепав дочь по плечу:
– Выпьешь еще?
– Нет, – ошарашенная произнесенной цифрой, Ирина задумчиво смотрела в пол, разглядывая узор ковра. Конечно же, она слышала о том, что деньги в таких количествах существуют, неоднократно видела и счета, проходившие через их рекламное агентство, оплаченные в банках счета-фактуры, гарантийные письма от солидных фирм-клиентов. Однако в ее сознании подобная сумма увязывалась лишь с крупным и прибыльным бизнесом, которым занимаются серьезные легальные корпорации. А здесь ее родной отец ворочал у нее под носом такими деньгами, и, как она понимала, вряд ли эти деньги находились на чьих-нибудь счетах – в наркобизнесе, по всей видимости, работают только с наличкой.
Увязать всю полученную информацию со скромной фигурой Бориса Степановича она никак не могла.
– А я выпью.
– Подожди, не пей, папа. Давай с тобой сначала что-нибудь придумаем.
– А она меня не берет, – генерал подошел к бару и опрокинул в себя еще одну порцию водки, даже не поморщившись.
– И все же, отец, я пока не поняла, в чем проблема? Что от тебя требуется?
– Ну как же не поняла? Смотри – здесь мне не платят за уже доставленный товар. Так?
– Да.
– Там, в Таджикистане, привезли новую партию, но денег за нее не получили, так как я не смог перевезти своим людям туда деньги отсюда.
– Конечно, с тобой же не рассчитались.
– И уже не рассчитаются. Ну да ладно. Если бы меня предупредили заранее, я бы нашел выход...
– Ты смог бы наскрести всю сумму на новую партию? Сотню и больше тысяч долларов?
– Смог бы, дочь, – спокойно ответил генерал. – Но не в этом дело. Просто меня не предупредили. Меня подставили, думая, что я догадаюсь заплатить своими. А я, как дурак, все ждал оплаты и не предпринимал никаких шагов там, на юге. В итоге там, в горах, происходят очень неприятные вещи...
– Что именно, папа? Рассказывай уж все до конца. Давай без секретов.
– Иринка, эта информация уже сама по себе штука опасная. Ее не стоит знать.
– Папа!
– Короче, мой поставщик в результате боевых действий нашего спецназа был убит.
– Значит...
– Нам поставлялись наркотики из Афганистана, с подпольных заводов.
– Вы работали с моджахедами? С «духами», как их называли во время афганской войны?
– С ними, дочь. И полевой командир, который провозил наркотики через границу, был убит в бою, по сведениям разведки. Разгромлена и пограничная застава в горах, командир которой являлся моим человеком.
– То есть, другими словами, являлся звеном в вашей цепочке по транзиту наркотиков?
– Да. Этот офицер пропал без вести. Найти его никто не может. Да и как найдешь его в горах?
– С вертолетов, например.
– Ты, дочка, боевиков насмотрелась. На самом деле все куда сложнее... А может, он уже где-нибудь «за речкой» сидит да к переезду в Швейцарию готовится.
– За какой речкой?
– В Афгане, значит... Короче, самое противное во всей этой истории то, что в кутерьме потерялась та партия наркотиков. Ее искали и у разбитых моджахедов, и у расстрелянных спецназовцев, и на раздолбанной в пух и прах заставе – нет нигде, как сквозь землю провалилась! Уже привлекли всех, кого только можно, даже самые слабые и ненадежные группы оппозиции, лишь бы только напасть на след этой партии!
– Так купите новую, и дело с концом!
– У кого?
– Ну хоть у кого-нибудь... Неужели в Таджикистане так трудно найти наркотики? Газеты почитаешь, так там они чуть ли не на каждом шагу...
– Я повторяю, мой поставщик убит, а где он брал наркотики, я могу только догадываться. Иринка, ты не понимаешь, что Восток – дело тонкое, Там связи нарабатываются месяцами, если не годами. Там без взаимной проверки не сделаешь и шагу. Только когда тебе начнут доверять, только тогда с тобой начнут работать. А что ты мне предлагаешь – приехать туда, найти первого попавшегося «духа» и предложить ему поставлять для меня наркотики? Да откуда он их возьмет? Что, у каждого «духа» свой собственный завод, который стоит миллионы долларов? Или свои подпольные лаборатории с классными химиками? Мы же, Иринка, получали не сырье, потому и прибыль хорошую имели. У нас был уже чистенький, отличного качества морфин. Тем более где его найти такими партиями, какие нужны нам?!
– Так что же делать, папа?
– Не знаю.
– А куда ты собирался идти?
– К тем людям, которые ждут от меня этой партии. Нужно еще раз попробовать договориться.
– А это они... приходили сегодня ко мне? – с запинкой спросила Ирина, хотя ответ знала заранее. – Ты к ним пойдешь?
– Я не знаю, кто именно был к тебе заслан. Не думаю, что кто-то из близкого окружения Мусы, скорее какие-нибудь мелкие сошки...
– Ты сказал – Мусы?
– Да, его зовут Муса Багирович Багиров. По крайней мере, именно так он всем представляется.
Уголовный авторитет, из чеченцев.
– Папа, зачем ты с ними связался? – после некоторого раздумья спросила дочь. – Ко мне сегодня приходили тоже кавказцы. Они – звери.
– Доча, пойми, куда бы я девал наркотики? Сам ходил бы продавать, что ли? Они – мои покупатели...
– У меня такое чувство, что они, конечно, покупатели, только товар – ты и твоя семья.
Тихонравов вздрогнул и, странно взглянув на дочь, тут же опустил голову. Сначала ему захотелось ответить ей как можно резче. Мол, не мальчик он, чтобы она так с ним разговаривала. Мол, сама ведь тоже любила пользоваться всеми теми благами, которые давал им наркобизнес. Мол, не тебе, дочери, судить отца и выговаривать отцу. Но, поразмыслив мгновение, он вдруг понял, что Ирина полностью права.
Да, конечно, он привык называть Мусу партнером по бизнесу, и сам Багиров при случае всегда любил подчеркивать их якобы равные отношения.
Но, как оказалось, равенство продолжается лишь до определенного момента, ведь Багиров от него, Тихонравова, не зависел ни на мгновение, ни на доллар. Ну потеряет он, к примеру, одного поставщика наркотиков – тут же найдет нового. Не в Таджикистане, так в степях Казахстана. Не морфин будет получать, так коноплю или мак. В конце концов, если совсем уж не выгорит с наркотиками, займется чем-либо иным, а возможно, что и давным-давно занимается, контролируя, к примеру, проституцию, или вывоз цветных металлов, или просто какой-нибудь из московских рынков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38