..

* * *

– Разрешите, товарищ полковник? – Аркан толкнул дверь кабинета и сразу же вошел, не дожидаясь ответа. В большой комнате, почти всю площадь которой занимали огромный стол для совещаний и столь же необъятных размеров сейф, сидели двое.
На том из них, что выглядел постарше, посолиднее, была камуфляжная форма со старательно прикрепленными к ней полковничьими звездами.
Аркан решил, что это и есть начальник штаба полковник Игнатенко, потому что кроме офицера в кабинете находился только парень совсем цивильного вида – в джинсах, ковбойке, кожаной куртке. Рядом с парнем на полу стояла нейлоновая сумка неимоверных размеров, в которой, казалось, мог бы спрятаться взрослый человек. Впрочем, присмотревшись повнимательнее, Толик отметил хорошо развитые плечи парня, распиравшие куртку, мускулистые сильные руки, выглядывавшие из закатанных рукавов, характерное огрубение косточек пальцев на его кулаках – явные признаки того, что молодой человек был знаком со спортом и в частности – с боевыми единоборствами.
Появление Аркана в кабинете оказалось столь неожиданным для полковника, что несколько мгновений он не находил слов, чтобы выразить свое возмущение. Наконец Игнатенко прорвало:
– Эт-то что такое? Кто вам разрешил вваливаться без разрешения, товарищ сержант? И что за вид у вас? Вы что тут, совсем обнаглели? Ты как вообще стоишь, когда с тобой полковник разговаривает? Из какого подразделения? Кто твой командир? Я тебя научу, как...
– Разрешите доложить? Старший сержант Арканов, отдельный батальон специального назначения, прямое подчинение командованию группировки, командир моего взвода – лейтенант Сергеев, товарищ полковник, – четко, будто не заметив ярости Игнатенко, доложил Анатолий, уверенно глядя полковнику прямо в глаза. – Мне надо с вами поговорить.
– Да ты... – совершенно выведенный из себя наглостью сержанта, полковник медленно начал подниматься из-за стола, готовый разорвать наглеца или по меньшей мере сгноить его на гауптвахте.
Внезапно вспомнив, что в комнате он не один, Игнатенко попытался взять себя в руки и приветливо улыбнулся гостю, парню в кожаной куртке:
– Ну, вы видите, как распустила солдат эта демократия? Вы видите, что они себе сейчас позволяют? Никакой дисциплины теперь нет! Никакой субординации! Извините, товарищ корреспондент, сейчас я разберусь с этим воином, и мы продолжим разговор.
Между тем Самойленко (а гостем был именно он) с интересом рассматривал вошедшего. Верзила-сержант имел такой вид, словно только-только вышел из боя – грязный, запыленный, с закопченным пороховыми газами лицом, в кроссовках, с автоматом в руках и рюкзаком за спиной.
Николай будто снова окунулся в молодость – в те времена, когда он сам точно в таком же виде прочесывал со своим взводом кишлаки там, «за речкой», рискуя каждую секунду нарваться на автоматную очередь из-за дувала или «поймать» мину колесами бронетранспортера. Этот старший сержант, ворвавшийся в кабинет, будто прошел сквозь время, появившись здесь оттуда, из его молодости, спустя столько лет. Вот только форма за эти годы чуть-чуть изменилась да рюкзаки в те времена были другими.
Даже неопытный человек понял бы, наверное, что Арканов прибежал в штаб не из чистой и относительно комфортабельной казармы. Ясно было, что парень вырвался из какой-то очень крутой заварушки, и Самойленко почувствовал, как вздрогнуло, заворочалось в его душе проснувшееся профессиональное репортерское любопытство, уже почти убаюканное бесконечным нагромождением сказочек про мирную и неинтересную жизнь здесь – сказочек, которые рассказывал полковник Игнатенко.
Тем временем полковник подошел к Арканову и угрожающе прошипел, стараясь, чтобы его не услышал Самойленко:
– Сержант, выйди отсюда, и мой тебе совет – беги и спрячься, чтобы я тебе не нашел и чтобы больше тебя никогда не видел. Ты понял?
– Никак нет, товарищ полковник! – громко и уверенно ответил Аркан, торжествующе улыбаясь.
Вот он, его звездный час! – Я никуда отсюда не уйду. Мне нужно поговорить с вами, и прямо сейчас. Кстати, очень хорошо, просто замечательно, что здесь присутствует корреспондент. Ему, наверное, будет интересно услышать, как погибли два взвода спецназа, посланные на разблокировку заставы «Красная».
– Так ты оттуда? – дошло наконец до Игнатенко. – Что ж ты сразу не сказал!
– Михаил Анатольевич, – встрепенулся Самойленко, обращаясь к начальнику штаба, – вы же мне сказали, что сейчас на границе все тихо...
– Да, сказал, – яростно сверкнул глазами на журналиста Игнатенко, – а что я, по-твоему, должен был тебе сразу расписать, где какие у нас здесь напряги? Я должен был тебя сразу же послать на «Красную», чтоб тебе там голову свернули? А я потом отвечай за тебя, комиссии принимай? И вообще, где у тебя разрешение из штаба погранвойск? Какого черта я должен пускать тебя на передовую?
– Но ведь погибло два взвода...
– А ты еще послушай этого молокососа, – кивнул Игнатенко на Аркана, – он тебе и не такое расскажет.
Полковник снова повернулся к незваному гостю:
– Откуда ты вообще взялся, сержант, если все погибли, как ты говоришь? Там «вертушки» подолбали всех «духов», между прочим. Мне уже доложили. Так ты что, дезертир? Убежал с поля боя, бросив товарищей? С тобой еще прокуратура разберется, сержант! За все дела ответишь...
– Сначала я с вами разберусь, – спокойно ответил Аркан. Он закрыл комнату изнутри, воспользовавшись торчавшим в замке ключом, и опустил ключ себе в карман. – И очень хорошо, что здесь оказался репортер. Вас как зовут?
– Николай Самойленко.
– Вы какое издание представляете? Местное? Или из Москвы, может?
– Я с телевидения – ОРТ.
– О, значит, мне повезло вдвойне!
Отодвинув в сторону Игнатенко, который ошалело взирал на странного сержанта, Аркан сбросил с плеч на стол свой тяжелый рюкзак. Затем он передернул затвор автомата и направил ствол на Игнатенко:
– Товарищ полковник, предупреждаю: вести себя спокойно и без всяких фокусов. Я просто хочу во всем разобраться, и мне нужна ваша помощь. Пока что я не знаю точно, как все произошло и по чьему приказу, а потому вам придется потерпеть мое присутствие. Вам ясно?
– Я ничего не понимаю. Не много ли ты берешь на себя, сержант? Ты же пойдешь под суд...
– Или ты, – жестко оборвал Игнатенко Аркан, тоже переходя на «ты». – Или сдохнешь, как собака, если окажется, что ты на этой земле лишний.
– Да ты...
– Молчать! – рявкнул Аркан, перебивая полковника. – Скоро вернутся в штаб офицеры с обеда, а за это время мы должны успеть все обсудить, ясно?
– Ладно, – нервно пожал плечами Игнатенко. – Что ты хочешь знать? Почему ты вообще такой бешеный? Если чем-то недоволен – обратился бы по команде...
– К мертвому старшему лейтенанту Сергееву, – злобно усмехнулся Аркан. – Нет, я сначала хочу поговорить с тобой.
– А почему именно со мной, в конце концов? Я что, крайний здесь? Я что, командовал «Красной»? Я что, «духов» на ваши взводы наслал?
– Я уже побеседовал с капитаном Терентьевым. Помнишь такого, наверное?
– С каким капитаном Терентьевым?
– Он был начальником заставы «Красная», – прокомментировал Аркан Николаю названную фамилию.
– Ты с ним встречался? – сразу же встрепенулся Игнатенко. – Разговаривал?
– Конечно.
– Он жив?
– Вряд ли... Но это не так важно. Детали мы обговорим потом. Сейчас я советую тебе добровольно сказать, где твое оружие, – предложил Анатолий полковнику. Он давно уже заметил, что кобуры на ремне Игнатенко не было.
– В столе. В левом верхнем ящике.
Аркан вытащил из стола кобуру, вынул пистолет и сунул его себе за ремень.
– Все?
– Все.
– Извините, товарищ полковник, – снова перешел Аркан на «вы», пытаясь привычным офицеру обращением успокоить Игнатенко, – я вынужден вас обыскать. Повернитесь к стене, обопритесь на нее руками и раздвиньте ноги. Шире!
Аркан забросил свой автомат за спину и подошел к офицеру сзади. Игнатенко, видимо, только и ждал этого момента – он резко дернулся, пытаясь развернуться и одновременно ударить сержанта ребром ладони по горлу.
Однако Аркана такими штучками провести было невозможно – сержант мгновенно присел, пропуская удар над головой, а затем снизу вверх коротко ударил полковника по почкам, вложив в удар всю силу и тем самым демонстрируя, что все происходящее – не шутка. Ноги у Игнатенко подкосились, и он медленно сполз по стене на пол.
– Сержант, а ты полностью уверен в том, что все правильно делаешь? – раздался за спиной у Аркана спокойный голос журналиста.
– Уверен. Сейчас сам все увидишь и поймешь. А пока стой тихо, смотри и слушай.
– Ну-ну.
Аркан потрепал полковника по щекам, пытаясь побыстрее привести его в чувство:
– Эй, товарищ полковник, что же вы дергаетесь? Я ведь вам говорил – без шуток!
– Ладно, ты еще у меня попляшешь, – проворчал Игнатенко, с трудом поднимаясь с пола. – Я тебе, сержант, все еще припомню. Это тебе так просто не сойдет с рук.
Лицо его странно кривилось – то ли от боли, то ли от ненависти.
– Коля, как его зовут? – спросил репортера сержант.
– Михаилом Анатольевичем.
– Так вот, Михаил Анатольевич, в ваших интересах больше резких движений не делать, мне не угрожать, не злиться и вообще всячески помогать расследованию, – заявил Аркан, одновременно быстро и четко обыскивая Игнатенко. – Только в этом случае я могу дать вам какую-то надежду на то, что вы сумеете выпутаться из всей этой истории. Договорились?
– Ладно, – процедил сквозь зубы полковник. – Пока твоя взяла, сержант.
– Ну вот и отлично. Садитесь, и начнем разговор, – Аркан широким жестом показал офицеру на стул.
– Сесть я всегда успею.
– Коля, ты замечай да записывай – у нашего полковника в арсенале есть, оказывается, поговорки матерых рецидивистов, – с издевкой заметил Аркан, насмешливо улыбаясь. – С чего бы это, а? Почему это он так боится сесть? Почему ему больше нравится «присаживаться»?
Самойленко тоже невольно улыбнулся. Он пока что мало понимал в том, что происходило в кабинете, но чувствовал главное – журналистская удача не оставила его после переезда из Минска. Так же, как и там, так же, как и в Одессе, она снова подбросила в его руки материал – потрясающий, скандальный репортерский материал.
Какой стороной ни обернулась бы эта ситуация в дальнейшем, Николай уже имел несколько интригующих фактов: во-первых, блокированную заставу и два погибших взвода спецназа, во-вторых, странного сержанта, обыскивающего и даже избивающего начальника штаба соединения.
Теперь Николай ждал развития событий.
Аркан развязал веревки рюкзака и вытряхнул на поверхность стола несколько пакетиков с белым порошком.
– А теперь, Михаил Анатольевич, главный мой вопрос. Знаешь ли ты, что это такое? – с этими словами Аркан один пакетик бросил полковнику, другой – Самойленко. – Лучше говорить правду, полковник.
Но Игнатенко не мог произнести ни слова.
Увидев прямо перед собой на столе пакетик с морфином, полковник изменился в лице. Можно было подумать, что его хватил удар – челюсть у него отвисла, глаза застыли. Он смотрел на пакетики с таким неподдельным благоговением и восторгом, словно перед ним открылась пещера со сказочными богатствами Али-Бабы, и он боялся вздохнуть, чтобы не спугнуть ненароком волшебное видение.
Ни от Аркана, не сводившего глаз с лица полковника, ни от Самойленко, удивленно наблюдавшего за всем происходящим, реакция Игнатенко не ускользнула. Сержант и журналист быстро переглянулись, словно сравнивая свои впечатления с ощущениями другого.
– Значит, вы узнаете эти пакетики, Михаил Анатольевич? – мягко спросил Аркан.
– Конечно. То есть нет... Короче, откуда они у тебя, сержант?
– Оттуда, – неопределенно ответил Анатолий, – откуда же еще?!
– Ты их нашел?
– Мы их нашли.
– Но ведь потом они исчезли... – Игнатенко понял, что сказал лишнее. Он осекся на полуслове и испуганно посмотрел на допрашивающего его сержанта. – Я не это хотел сказать... Я в том смысле, что...
– Я знаю, что ты хотел сказать. Я все знаю. Я уже предупреждал, что Терентьев мне рассказал все. Мне просто нужно было кое в чем убедиться.
– Вы мне можете что-нибудь объяснить? – встрял в разговор Николай.
– Запросто, – кивнул Аркан. – А Михаил Анатольевич меня дополнит, если в моем рассказе окажутся пробелы. Правда?.. Так вот, в моем рюкзаке лежит никак не меньше десяти килограммов морфина...
– Пятнадцать, если у тебя весь морфин. Там было пятнадцать килограммов, – поправил Игнатенко. – Партия большая, очень большая.
– Ну вот, теперь я вижу, что Михаил Анатольевич решил мне помогать, – удовлетворенно кивнул Аркан. – Наш взвод, Коля, шел на помощь заставе «Красная» – ударить в тыл «духам», блокировавшим погранцов. С другой стороны на заставу заходил второй взвод нашего батальона, но это теперь не так важно.
– Понял. А дальше?
– В пещере ваш покорный слуга совершенно случайно обнаружил наркотики. Вот эти самые – расфасованные по пакетикам. Я открыл один пакетик, глянул – морфин, мать честная! Доложил командиру, своему взводному, лейтенанту Сергееву. Мы с ним посидели, подумали-покумекали... Он предлагал сжечь морфин сразу же, на месте. Я убедил его взять морфин с собой и сдать куда положено после выполнения задания. Взяли на свою голову...
– Ох, зря вы трогали порошок! – сокрушенно покачал головой Игнатенко. – Если бы не вы, не ваша дурацкая инициатива, все сложилось бы совсем иначе...
– А я тебя не спрашиваю! Мне твое собачье мнение – до одного места! – оборвал Игнатенко Аркан. – От тебя мне нужны не комментарии, а недостающие факты. Понял?
– Да.
– Так вот. О найденных наркотиках старший лейтенант Сергеев сразу же доложил по команде, в штаб. Вот лично ему, полковнику Игнатенко. А Игнатенко радировал на заставу, Терентьеву, потому что они с Терентьевым, бывшим начальником заставы, и есть то первое звено цепочки, по которой морфин течет отсюда в Москву. Точнее, второе звено. Первое – это «духи» – оппозиционеры, доставляющие порошок через границу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38