Ничего не получалось. Не хватало части уравнения. Он знал, что где-то, на каком-то уровне, все просто и ясно. И не сомневался, что вышел бы на этот уровень, будь у него время.
В половине пятого Босх внес через заднюю дверь в участок картонный ящик со скейтбордом. Быстро пошел по коридору к сыскному отделу, и тут Манкевич выглянул из дежурной части:
– Эй, Гарри?
Босх, не останавливаясь, обернулся:
– Что?
– Я слышал новости. Нам будет недоставать тебя.
Слух распространился быстро. Босх держал ящик в правой руке, левую он поднял и опустил ладонью вниз в воду воображаемого океана. Этот жест обычно предназначался водителям патрульных машин, проезжающих мимо по улице. Он означал – спокойного плавания, дружище.
На столе у Эдгара лежал большой лист белого картона, закрывавший и большую часть стола Босха. На нем он начертил что-то похожее на термометр. То была схема Уандерланд-авеню, разворотный круг в конце ее представлял собой шарик термометра. От улицы отходили черточки, обозначающие дома. От черточек тянулись фамилии, написанные зеленым, синим и черным маркерами. Место обнаружения костей было помечено красным X.
Босх уставился на схему улицы, ни о чем не спрашивая.
– Надо было сделать это с самого начала, – заметил Эдгар.
– Что означают эти цвета? – спросил Босх.
– Зеленые фамилии – те, кто жил там в восьмидесятом году, а потом съехал. Синие – те, кто поселился после восьмидесятого года, но затем тоже сменил адрес. Черные – как Гийо – означают, что люди все время жили там.
– Хорошо, – сказал Босх, хотя не представлял, какой теперь может быть прок от этой схемы.
Поставив ящик на стол, Босх открыл крышку. Показал напарнику выцарапанные инициалы и дату на скейтборде.
– Нужно опять заняться Трентом. Рассмотреть твою теорию, что он поселился там потому, что похоронил на холме мальчика.
– Господи, Гарри, да я говорил это чуть ли не в шутку.
– Ну а теперь это не шутка. Надо возвращаться, составлять психологический портрет Трента, начиная по меньшей мере с восьмидесятого года.
– А тем временем нам поручат другое дело. Вот будет замечательно.
– По радио объявляли, в выходные ожидается дождь. Если нам повезет, все будут спокойно сидеть в четырех стенах.
– Гарри, в четырех стенах и происходит большинство убийств.
Босх увидел Биллетс в дверном проеме ее кабинета. Она манила его к себе. Он забыл о сообщении Эдгара, что начальница искала его. Указал на напарника, потом на себя, спрашивая, хочет ли она видеть обоих. Биллетс покачала головой и указала пальцем только на Босха. Он понял, о чем пойдет разговор.
– Меня зовет Бдиллетс.
– Удачи тебе.
– Да, напарник. Если только мы все еще напарники.
Босх вошел в кабинет. Биллетс уже сидела за столом. Не глядя на него, она произнесла:
– Гарри, тебя домогается 0-2. Немедленно позвони лейтенанту Болленбаху. Это приказ.
Босх кивнул.
– Не спросили его, куда меня переводят?
– Нет, Гарри. Я очень разозлилась. Боялась, что если спрошу, то начну с ним скандалить, а он тут ни при чем. Болленбах просто-напросто связной.
Босх улыбнулся:
– Разозлились?
– Конечно. Я не хочу тебя терять. Особенно из-за какой-то дурацкой неприязни, которую питает к тебе кое-кто наверху.
Он пожал плечами:
– Спасибо, лейтенант. Может, позвоните ему и включите динамик? Покончим с этим.
– Ты уверен? А то смотри, я могу пойти за кофе и оставить кабинет в твоем распоряжении.
– Не нужно. Звоните.
Биллетс соединила телефон с динамиком и позвонила Болленбаху. Тот сразу же поднял трубку.
– Это лейтенант Биллетс. Детектив Босх у меня в кабинете.
– Очень хорошо. Сейчас найду приказ.
Послышался шелест бумаг, Болленбах откашлялся.
– Детектив Ие… Иеро… то есть…
– Иероним, – сказал Босх. – Рифмуется с «аноним».
– Значит, Иероним. Детектив Иероним Босх, вам приказано явиться на службу в отдел расследования убийств и разбоев пятнадцатого января к восьми ноль-ноль. Это все. Приказ вам ясен?
Босх был ошеломлен. Перевод в ОРУР представлял собой повышение. Его выставили оттуда в Голливуд больше десяти лет назад. Он взглянул на Биллетс, выражение ее лица было недоверчиво-удивленным.
– Вы сказали ОРУР?
– Да, детектив, отдел расследования убийств и разбоев. Приказ ясен?
– Какое у меня назначение?
– Я только что вам сказал. Вы должны явиться…
– Нет, я имею в виду, чем буду заниматься в ОРУР? Какое у меня назначение там?
– Вы узнаете об этом пятнадцатого числа утром у своего начальника. Это все, что я могу вам сообщить, детектив Босх. Приказ вы получили. Приятных выходных.
Он положил трубку, из динамика послышались частые гудки.
Босх взглянул на Биллетс:
– Это какая-то шутка?
– Если да, то хорошая. Поздравляю.
– Но три дня назад Ирвинг велел мне готовиться к отставке. А потом он передумывает и посылает меня в центр?
– Ну, может, он хочет наблюдать за тобой попристальней. Гарри, Паркер-центр не зря называют стеклянным домом. Будь осторожнее.
Босх кивнул.
– Мы оба знаем, – продолжала Биллетс, – что твое место там. Тебя вообще не должны были переводить оттуда. Это просто замыкается круг. Но нам будет недоставать тебя. Мне будет недоставать, Гарри. Ты работаешь превосходно.
Босх благодарно кивнул. Сделал шаг к выходу, затем обернулся к ней с улыбкой:
– Вы не поверите, особенно в свете того, что произошло только что, но мы опять занимаемся Трентом. Дело в скейтборде. НИО нашел на нем инициалы мальчика.
Биллетс запрокинула голову и так громко засмеялась, что это привлекло внимание всех сотрудников отдела.
– Да, – произнесла она, – как только Ирвинг узнает об этом, он определенно заменит ОРУР юго-восточным отделением.
Речь шла о кишащем бандитскими шайками районе в отдаленном конце города. Перевод туда был бы ярким образцом дорожной терапии.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Босх.
Биллетс посерьезнела. Поинтересовалась последним поворотом в деле и внимательно выслушала его план составления психологического портрета покойного оформителя декораций.
– Вот что я тебе скажу, – заговорила она, когда Босх умолк. – Я выведу вас обоих из очереди. Нет смысла привлекать тебя к новому делу, раз уходишь в ОРУР. И обеспечу сверхурочные за работу в выходные. Так что занимайтесь Трентом, не жалея сил, и держите меня в курсе. Гарри, у тебя четыре дня. Не оставляй на столе это дело, когда уйдешь.
Босх кивнул и вышел из кабинета. По пути к своему месту он ощущал, что все взгляды в отделе устремлены на него. Сев на стул, он опустил голову.
– Ну что? – прошептал Эдгар. – Куда тебя переводят?
– В ОРУР.
– ОРУР?
Эдгар повысил голос чуть ли не до крика. Теперь это становилось известно всему отделу. Босх почувствовал, что краснеет. Он догадывался, что все смотрят на него.
– Черт побери! – воскликнул Эдгар. – Сначала Киз, теперь ты. Что я, проклятый?

48

Из стереопроигрывателя звучал «Некий рай».
Босх с бутылкой пива в руке откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Завершился суматошный день в конце суматошной недели. Теперь ему только хотелось, чтобы музыка проходила через него, очищая душу и разум. Он был уверен, что уже располагает тем, что ищет. Требовалось только привести мысли в порядок, избавиться от заслоняющих поле зрения мелочей.
Они с Эдгаром работали до семи, потом решили разъехаться по домам. Эдгар не мог сосредоточиться. Весть о переводе напарника подействовала на него сильнее, чем на самого Босха. Эдгар воспринял это как пренебрежение к себе, поскольку в ОРУР перевели не его. Босх пытался успокоить Эдгара, уверял, будто там гадюшник, но все тщетно. Потом посоветовал напарнику ехать домой, выпить и хорошенько выспаться. Им предстояло работать в выходные, собирать сведения о Тренте.
Теперь Босх сам пил и засыпал в кресле. Он чувствовал, что стоит на пороге чего-то. Готовился к началу нового, ясного, периода жизни. Периода повышенной опасности, повышенных ставок, повышенного удовлетворения. И, зная, что теперь его никто не видит, улыбался.
Зазвонил телефон, Босх выключил стереопроигрыватель и пошел в кухню. Когда ответил, женский голос сообщил, что сейчас с ним будет разговаривать замначальника управления Ирвинг. Через несколько секунд голос Ирвинга раздался в трубке:
– Детектив Босх?
– Слушаю.
– Получили сегодня приказ о переводе?
– Да, получил.
– Хорошо. Я хотел сказать вам, что принял решение вернуть вас в отдел расследования убийств и разбоев.
– Почему, шеф?
– Потому что после нашей последней беседы решил предоставить вам последнюю возможность. Ваше назначение и является этой возможностью. Вы будете находиться в положении, где я смогу наблюдать за вашими действиями более пристально.
– Что это за положение?
– Вам не объяснили?
– Было сказано – явиться пятнадцатого числа на службу в ОРУР, и только.
Ирвинг молчал, и Босх подумал, что сейчас обнаружит ложку дегтя в бочке меда. Он возвращался в ОРУР – но в каком качестве? Попытался сообразить, каким может быть худшее назначение в лучшем назначении.
Наконец Ирвинг продолжил:
– Вы получаете свою прежнюю должность. Детектив с особыми полномочиями. Вакансия появилась сегодня, когда Торнтон сдал свой значок.
– Торнтон?
– Совершенно верно.
– Я буду работать вместе с Киз Райдер?
– Это решит лейтенант Энрикес. Но детектив Райдер в настоящее время без напарника, и вы уже сработались с ней.
Босх кивнул. Он был в восторге, но не хотел признаваться в своих чувствах Ирвингу.
Тот, словно понимая его душевное состояние, заговорил:
– Детектив, возможно, вы чувствуете себя так, будто упали в канализацию, но выбрались оттуда пахнущим розами. Не стройте никаких предположений. Не делайте никаких ошибок. Они от меня не укроются. Вам ясно?
– Совершенно ясно.
Ирвинг, не попрощавшись, положил трубку. Босх стоял в темноте, прижимая свою трубку к уху, пока в ней не послышались громкие, раздражающие гудки. Он вернулся в гостиную. Подумал, не позвонить ли Киз, узнать, что ей известно, но решил подождать. Когда сел в кресло, почувствовал, как в бедро уперлось что-то твердое. Он знал, это не пистолет, потому что снял кобуру. Полез в карман и вынул мини-кассетный магнитофон.
Босх включил его и стал слушать свой разговор с Сертейн у дома Трента в ночь, когда тот покончил с собой. Он ощущал себя виноватым и думал, что нужно было сделать или сказать больше, попытаться остановить эту женщину-репортера.
Услышав, как на пленке хлопнула дверца машины, Босх остановил пленку и перемотал ее. Он вспомнил, что не слышал всего разговора с Трентом, поскольку обыскивал дом. И решил прослушать его сейчас. Он послужит отправной точкой в предстоящем расследовании.
Босх пытался обнаружить во фразах новый смысл, детали, которые выдали бы убийцу. И при этом боролся со своей интуицией. Слыша, как Трент говорит почти отчаянным тоном, Босх по-прежнему чувствовал, что он не убийца и его заявления о невиновности правдивы. И это, конечно же, входило в противоречие с тем, что он знал теперь. На скейтборде, найденном в доме Трента, стояли инициалы мальчика и год, когда он приобрел его и был убит. Скейтборд теперь являлся своего рода памятником. Ориентиром для Босха.
Закончился разговор с Трентом, однако ничто в нем, включая и те части, которых он не слышал ранее, не навело его ни на какие мысли. Босх перемотал пленку, решив прослушать ее снова. И вскоре уловил нечто, от чего его лицо вспыхнуло, как в лихорадке. Быстро пустил пленку назад и опять прокрутил разговор между Эдгаром и Трентом, привлекший его внимание. Вспомнил, что тогда стоял в коридоре и прислушивался к этой части их диалога. Но не сознавал ее значения до последней минуты.
«Мистер Трент, вы любили смотреть, как они играют в лесу на склоне?
– Нет, я не видел их среди деревьев. Иногда, подъезжая к дому или прогуливая собаку – пока она была жива, – я видел, как они взбирались по склону. Девочка из дома напротив. Питомцы из соседнего. Вся здешняя детвора. Это единственное незастроенное место в округе. Вот они и шли туда играть. Кое-кто из соседей думал, что ребята постарше курят там, и опасался, как бы они не подожгли весь склон».
Босх выключил магнитофон и направился в кухне к телефону. Эдгар ответил после первого же гудка. Босх понял по голосу, что он не спал. Было только девять часов.
– Ты ничего не захватывал домой?
– Что, например?
– Списки из адресников.
– Нет, Гарри, они в отделе. Что происходит?
– Не помнишь, когда ты делал схему, был на Уандерланд-авеню какой-нибудь Фостер От англ. to foster – воспитывать.

?
– Это фамилия?
– Да.
Босх ждал. Эдгар не говорил ни слова.
– Джерри, вспомнил?
– Гарри, подожди. Дай подумать.
Опять молчание.
– Нет, – наконец произнес Эдгар. – Не припоминаю никакого Фостера.
– Ты уверен?
– Гарри, у меня здесь нет ни схемы, ни списков, но такой фамилии как будто бы не встречал. Почему это так важно? Что происходит?
– Я перезвоню тебе.
Босх двинулся с телефоном в столовую, где оставил портфель. Раскрыл его и вынул досье. Быстро нашел список нынешних жителей Уандерланд-авеню с адресами и телефонами. Фостеров там не было. Снял трубку и набрал номер. После четвертого гудка в трубке послышался знакомый голос.
– Доктор Гийо, это детектив Босх. Я не слишком поздно звоню?
– Здравствуйте, детектив. Нет, для меня не слишком. Мне сорок лет звонили в любой час ночи. Девять часов? Это позднее время для непрофессионалов. Как ваши многочисленные травмы?
– Все хорошо, доктор. У меня возникло срочное дело, и хочу задать вам несколько вопросов о вашей округе.
– Ну что ж, спрашивайте.
– Вернемся примерно к восьмидесятому году. Жила там семья или супружеская пара с фамилией Фостер?
Гийо молча обдумал вопрос.
– По-моему, нет, – ответил он. – Я не помню людей с такой фамилией.
– Хорошо. В таком случае можете сказать, кто-нибудь на улице брал к себе приемных детей?
На сей раз Гийо ответил не задумываясь:
– Да. Семья Блейлок. Очень славные люди. Они долгое время помогали многим детям, брали их к себе в дом на воспитание. Я восхищался ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38