Такой же нежилой вид был и у других комнат. Харпер следовал за Розамундой по пятам. Вначале он взывал к ее здравому смыслу, затем сетовал на то, что они попусту теряют драгоценное время, и наконец прямо заявил, что так будет лучше всего.
— Да вы сами подумайте, миледи, что такого вы можете ему сказать, чего еще не говорили?
«Многое», — подумала Розамунда. Она всю ночь не спала, думая о том, что хотела бы сказать Ричарду Мэйтленду. Она хотела сказать ему, что сможет убедить отца и братьев поверить в его невиновность и приложить все усилия, дабы очистить его имя от неправедных обвинений. Она хотела сказать Ричарду, что никто и никогда не сумеет поколебать ее веры в него.
Да, это самое важное: Ричард должен знать, что никто и никогда не сумеет поколебать ее веры в него.
Именно это и не давало Розамунде заснуть минувшей ночью. Она не перебирала в памяти рассказ Ричарда о том, что произошло с ним в Кембридже, а восстанавливала те детали, которые он намеренно пропустил. В Кембридже Ричард был чужаком. Он не принадлежал к тесному кругу богатых и знатных соучеников, и потому его избрали козлом отпущения.
Мне объявили бойкот.
Розамунда хорошо знала, что это означает. Если Ричард входил в общий зал, все тотчас выходили оттуда. Если он садился за стол, все дружно вставали и уходили к другому столу. Днем и ночью Ричард был один, совершенно один, наедине со своими мыслями.
Дрянные, жестокие мальчишки!
Впрочем, от Ричарда не так-то легко было избавиться. И все же он в конце концов покинул Кембридж и уже туда не вернулся. Не вернулся он и сюда, в этот дом. Это могло означать лишь одно: мистер Дансмур тоже поверил в его виновность. Потом, судя по всему, он переменил свое мнение, иначе бы не оставил Ричарду в наследство этот дом… однако Розамунда уже давно поняла, что Ричард никогда, никому и ничего не прощает. И это, пожалуй, самый серьезный его недостаток.
Она обернулась к Харперу и, прервав на полуслове его излияния, спросила:
— Ты можешь дать мне слово, что он хорошо себя чувствует?
— Само собой! Вы хорошо потрудились, ваша милость.
Розамунда двинулась дальше. Она знала, что в другой половине дома есть еще одна лестница, но чем дальше, тем больше казались ей бессмысленными эти поиски. Если Ричард не желает, чтобы его нашли, его и не найдешь.
— Голубушка, — мягко, вполголоса сказал Хар-пер, — ехать пора.
В глазах его было такое искреннее сочувствие, что Розамунда едва не разрыдалась.
— Я тебе не по душе, верно, Харпер?
Он прекрасно понял, что она имела в виду.
— Миледи, полковник не ровня дочери герцога.
Розамунда подождала, пока голос ее не обретет привычную твердость.
— Харпер, передай от меня полковнику Мэйтленду пару слов, хорошо? Скажи ему, что я так легко не отступлюсь.
Она помолчала и, боясь, что сейчас не сдержится, торопливо бросила:
— Ладно, Харпер, твоя взяла. Едем.
* * *
Услышав, что они уехали, Ричард отшвырнул заметки, над которыми усердно корпел с тех пор, как встал с постели. Он укрывался на верхнем этаже дома, в небольшом кабинете, который когда-то принадлежал ему, еще в те времена, когда юный Ричард был почти своим в семье Дансмур. Впрочем, это было целую вечность назад: до Кембриджа, до отчуждения, возникшего между Ричардом и человеком, которого он когда-то звал «дядя Эндрю».
Он отодвинул кресло, встал… и замешкался, пережидая, когда перестанет кружиться голова. Что ж, он пока еще не вполне оправился от раны… наверняка виной всему слабость и последствия лихорадки. Головокружение скоро унялось, и Ричард подошел к окну.
Он надеялся, что хотя бы мельком увидит Розамунду… но за окном стояла непроглядная темнота. Заря лишь занималась на востоке, да и то не обещала ясного дня, скорее уж пасмурную погоду, которая стояла в последние дни. Прольется дождь или нет, а в воздухе будет стоять сырость, которая победно воцарится во всем доме, и справиться с нею будет невозможно.
Как невозможно справиться с Розамундой.
Улыбка скользнула по губам Ричарда, но тут же погасла. Он всей душой надеялся, что Розамунда смирится и позабудет его. Слишком уж они сблизились за последние дни… чересчур, на его взгляд. Ричард не хотел, чтобы хоть что-то отвлекало его от предстоящего дела. Кроме того, быть с ним рядом сейчас слишком опасно. Он и друзей-то своих постарался держать подальше от этой злосчастной истории, а уж тем более не станет втягивать в нее наивную и до смешного доверчивую девчонку, которой вздумалось поиграть в сыщика…
«Это ты убил Люси Райдер?»
«Нет».
И этого хватило, чтобы Розамунда ему поверила.
Такая женщина опасна, и не только потому, что умеет мгновенно принимать решения, но и потому, что обретает поразительную власть над своими жертвами. Если б только сердце Ричарда не было защищено броней давнишнего опыта, быть может, и он испытал бы соблазн излить Розамунде все свои печали.
Ричард вдруг услышал мысленно другой голос, который задавал ему похожий вопрос. Голос дяди Эндрю.
«Это ты украл деньги?»
«Нет, сэр».
«Не лги мне! Я знаю этих мальчиков! Я знаю их отцов! Они ни за что не стали бы обвинять тебя в краже, если б ты был невиновен! И потому я спрашиваю еще раз: это ты украл деньги?»
«Нет, сэр».
«Я тебе не верю!»
Потом, конечно, справедливость была отчасти восстановлена… и все же прежним отношениям с Дансмура-ми пришел конец. Так что Ричард вернулся в Шотландию и сразу после окончания университета подался в армию. Время от времени он обменивался письмами с четой Дансмур, но случалось это редко, Ричард не любил писать письма. В то время, когда он был в Испании, умерла миссис Дансмур, а вскоре за нею ушел из жизни и ее супруг, и дом Дансмуров перешел к Ричарду. Ричард, признаться, никак этого не ожидал. Он написал своему поверенному, чтобы тот сдал внаем дом и пристройки, но сам, даже когда вернулся в Англию, ни разу туда не приезжал.
Только острая нужда вынудила Ричарда вернуться в Дансмур, и сейчас, оказавшись здесь, он втайне удивлялся тому, что так долго медлил с возвращением. Работая в Тайной службе, он повидал и пережил немало такого, в сравнении с чем его ссора с Дансмурами казалась детской обидой. Давно уже пора было бы позабыть эту старую историю. Если б Ричард тогда оказался на месте дяди Эндрю, он и сам, пожалуй, поступил бы точно так же.
Не все же так великодушны и милосердны, как Розамунда…
Опять Розамунда! Нахмурясь, Ричард взглянул на свои заметки, беспорядочно рассыпанные на столе. Ему бы сейчас рыться в этих записях, выискивать в прошлом человека, который подходит под описание, составленное Розамундой, человека, который захотел ему отомстить. Око за око. Зуб за зуб.
Присев к столу, Ричард принялся писать. Через полчаса, осознав, что так и не продвинулся дальше, он поднялся из-за стола, вышел из кабинета и спустился в спальню. При виде кровати его потянуло вздремнуть, но он не поддался этому искушению. Харпер вернется невесть когда, а значит, и позаботиться о нем, Ричарде, некому, кроме него самого.
Хотя Ричард в глубине души был твердо уверен, что никто не сумеет обнаружить подлинного владельца дома Дансмуров, все же опыт, нажитый в нелегкой жизни агента Тайной службы, научил его осторожности. Он растопил камин в спальне, развел огонь в большом кухонном очаге и, набросив плотный дорожный плащ с капюшоном, вышел из дома оглядеться.
Восток в это время как раз совершил героическую попытку заалеть, однако эта попытка осталась почти незамеченной из-за плотной завесы серых туч. Впрочем, дело было не только в тучах, с отсыревшей земли подымался густой туман, обволакивая рощи, дом и пристройки.
Ричард не обратил внимания ни на непогоду, ни на охвативший его озноб. Опустив голову и подавшись вперед, чтобы легче было идти против ветра, он направился к конюшне. Там сейчас стояла только одна лошадь, но после того, как Ричард налил ей воды и подсыпал корма, он устал так, словно обиходил десятка два коней.
Осторожность осторожностью, но если он немедленно не отправится спать, то рухнет без сил прямо здесь, во дворе.
Ричард уже поднимался на крыльцо, когда до его слуха донесся едва различимый перестук копыт. Он проворно отступил, укрывшись за колонной, и потянулся к пистолету. Разглядеть что-то в тумане было невозможно, и потому он напряженно вслушивался в доносящиеся звуки. Конь всего один… и всадник во весь опор гонит его к дому. Враг действовал бы куда осторожнее.
С этой мыслью Ричард вышел из-за колонны — и почти одновременно из-за деревьев вылетел одинокий всадник.
— Ричард! — раздался знакомый голос..
Розамунда! Она пригнулась в седле, и распущенные волосы струились за ней по ветру, точно факел. Харпера с ней не было. Она осадила коня, и Ричард поспешно сбежал с крыльца.
— Уходи отсюда! — задыхаясь, крикнула она. — Немедленно! Нас обнаружили! Некогда седлать коня, садись позади меня!
— Где Харпер? — быстро спросил Ричард.
— Пытается отвести погоню… Некогда объяснять! Садись!
Ричард вскинул голову. Новые звуки донеслись до его слуха, в них не было ничего утешительного. Судя по всему, к дому скакал галопом конный отряд.
Шепотом ругнувшись, Ричард забрался на коня позади Розамунды.
— Скачи к холмам! — шепнул он ей на ухо и крепче обхватил руками ее талию, когда конь с места взял в галоп.
* * *
Когда они выбрались из рощи на травянистый холм, возвышавшийся за домом, Ричард заставил Розамунду осадить коня. Разглядеть что-то в тумане было почти невозможно. Густая пелена окутывала дом, и в этой пелене различимы были лишь смутные тени. Зато видно было, что они движутся.
— Так что же случилось? — спросил Ричард. Розамунда тяжело дышала.
— Мы успели доехать только до деревни. Туман там такой густой, что не видно ни зги. Я и сама точно не знаю, что случилось, просто вдруг кто-то выбежал из трактира и закричал: «Харпер!» — «Дигби!» — пробормотал Харпер и велел мне скакать сюда и предупредить тебя, что в доме оставаться нельзя. Потом он свернул в сторону и поскакал прочь, надеясь увести за собой погоню.
Развернув коня, Розамунда окинула беспокойным взглядом густую белесую пелену, затянувшую холмы. В тумане ничего не было видно, словно она вдруг оказалась на вершине огромной горы, выше облаков.
— В таком тумане мы никуда не сможем добраться, — уныло сказала она.
— Неподалеку отсюда есть заброшенная пастушеская хижина. Мы можем укрыться там. Давай-ка поменяемся местами, я возьму поводья.
Розамунда спешилась, но не слишком удачно, и, не удержавшись на ногах, с размаху села прямо на землю. Конь, испугавшись резкого движения, шарахнулся от нее и затрусил вперед. Ричард уверенной рукой удержал его, однако возвращаться назад не стал.
— Выслушай меня, Розамунда, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты вернулась в дом. Тебе там ничто не грозит. Если ты поедешь со мной, тебя, чего доброго, могут подстрелить, если начнется пальба. Эти люди гонятся не за тобой, а за мной. Возвращайся в дом. Слышишь?
И прежде, чем Розамунда успела перевести дух, он развернул коня — и исчез в тумане.
Розамунда поспешно вскочила и бросилась за ним.
— Дурак, чертов дурак! — кричала она во все горло. Никогда еще Розамунда не была так зла… и напугана. — Да ведь только я могу спасти тебя от виселицы! Ты и раньше бы это понял, если б не был таким несносным упрямцем!
Теперь она бежала изо всех сил и на бегу, задыхаясь, пронзительно выкрикивала:
— Приставь пистолет к моему виску и скажи, что убьешь меня, если тебе не дадут уйти! Сделай так, как ты сделал в Ньюгейте!..
Слезы ручьями текли по ее лицу. За считанные минуты Розамунда пережила немыслимые мучения: ее терзал страх, что Ричарда схватят. Деваться ему некуда. В таком густом тумане он далеко не убежит, и если его настигнет погоня, ему конец. Розамунда нужна ему хотя бы для того, чтобы выторговать себе свободу.
И она бежала в тумане, крича изо всех сил:
— Тебе от меня не избавиться! Куда ты, туда и я! И если в тумане меня по ошибке подстрелят, приняв за тебя, это будет на твоей совести! Никто не поймет, что я — дочь Ромси! Ты забыл, что на мне мужская одежда? Ричард, ты меня слышишь? На твоей совести! Ты пойдешь на виселицу, зная, что виноват в моей…
Розамунда осеклась на полуслове, потому что споткнулась и с размаху упала ничком на землю. От удара у нее захватило дух, но она тут же поднялась на колени и увидела перед самым своим носом протянутую руку. Розамунда вскинула голову, на нее смотрел из седла Ричард.
— Спасибо! — только и пробормотала она, ухватившись за его руку.
Не сказав ни слова, Ричард рывком поднял ее на ноги и втащил в седло. Потом ударил каблуками по бокам коня, и тот рысью двинулся дальше.
* * *
В том, что далеко убежать не удастся, Розамунда оказалась права, хотя виной тому был вовсе не туман. Конь споткнулся, и оба они кубарем полетели наземь. Розамунда первой вскочила на ноги и попыталась ухватить поводья, но промахнулась, и конь рысцой исчез в тумане. Обернувшись, она увидела, что Ричард стоит на коленях.
Розамунда ужаснулась, лишь сейчас осознав, как он, оказывается, еще слаб. Он еще не успел оправиться от ран, а тут новые испытания… Постаравшись не выдать своих опасений, она отрывисто спросила:
— И где же эта хижина?
— Недалеко.
Розамунда огляделась, пытаясь хоть что-то разглядеть в густом тумане, напрягая слух, чтобы различить шум погони. Ничего не видно и не слышно. Пока что их спасает туман… но надолго ли?
Подавив страх, она бодро сказала:
— Оставшийся путь мы пройдем пешком. Обопрись на мое плечо.
Ричард подчинился, навалившись на нее всей своей тяжестью.
— Когда доберемся до хижины, я быстро приду в себя, — уверенно заявил он. — И тогда ты вернешься в дом, слышишь?
Розамунда не стала спорить, не стала объяснять, что не сможет уйти, даже если бы захотела: в таком густом тумане ей попросту не найти дороги. Они шли все время в гору и потому молчали, сберегая дыхание. Розамунда не представляла, как им удастся отыскать хижину, но Ричард, похоже, знал, куда идет. Раза два, когда туман ненадолго редел, он останавливался и озирался по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42