Немыслимой дерзости авантюры, совершенные им в годы Французской революции, сделали его при жизни героем легенд. Тогда герцог Ромси не страшился ничего, но сейчас все было иначе. Лишь один раз в жизни испытал он такое всепоглощающее отчаяние, когда погибла его жена. При одной мысли о том, что он может потерять еще и дочь, герцог каменел от страха. Он и забыл, что может быть уязвим, покуда майор Дигби и капитан Уорсли не сообщили ему о похищении Розамунды. Они сказали, что ее карету обнаружили брошенной где-то в окрестностях Челси, и тогда герцог, не тратя лишних слов, вскочил в седло и поехал с ними. Теперь он хотел услышать более подробный рассказ о том, что же все-таки случилось с его дочерью.
Герцог знал, что Каспар и Джастин пребывают в таком же отчаянии, как и он сам. Они были в Лондоне, когда полицейские власти сообщили страшное известие, и прибыли в «Шляпу набекрень» почти одновременно со своим отцом.
Один только взгляд на сыновей отчасти возвращал герцогу спокойствие — пускай даже они не всегда и не во всем сходились во мнении. Каспар, старший сын и наследник, против воли отца участвовал в Испанской кампании и вернулся в Англию изменившимся. В его характере появилась твердость, которой герцог втайне восхищался, хотя не всегда мог с ней смириться.
Джастин, не желая отставать от старшего брата, последовал его примеру в самом конце войны, однако его военный опыт сильно отличался от обретенного Каспаром. Джастина и его сотоварищей, блестящих гусар, буквально носили на руках восхищенные бельгийцы. Война для Джастина обернулась славой и блеском; годы, проведенные Каспаром в Испании, были куда мрачнее. И все же герцог знал, что в этом бедственном положении может равно опираться на обоих сыновей. Это сейчас было важнее всего.
И Каспар, и Джастин были убеждены в том, что Мэйтленд отнюдь не глуп и непременно постарается выторговать себе свободу ценой жизни Розамунды. Герцог молил бога, чтобы они оказались правы, однако то, что он прочел о Мэйтленде в газетах, подтверждало его наихудшие страхи. Если этот человек будет уверен в своей безнаказанности, он убьет Розамунду без малейших угрызений совести. И они должны во что бы то ни стало отыскать его прежде, чем случится непоправимое.
Герцог перевел взгляд на Дигби и Уорсли. Хотя формально эти двое были людьми военными, служба их, судя по виду, протекала в основном за чтением бумаг. Средних лет, худощавые, преувеличенно серьезные, они чем-то напоминали герцогу Ромси его личных счетоводов. Пропади хоть медный грош, и они сна лишатся, покуда не отыщут пропажу. Герцог от души надеялся, что это мимолетное сходство — добрый признак.
Дигби и Уорсли сообщили, что трудятся в третьем отделе Тайной службы Его Величества, причем говорили об этом с явной гордостью. Герцога, впрочем, этот факт мало ободрил. Тайная служба была так раздроблена, что правая рука порой не знала, что делает левая. Как бы иначе могли поставить во главе Тайной службы такого человека, как Ричард Мэйтленд?
Очнувшись от размышлений, герцог вдруг осознал, что все смотрят на него, ожидая, что он скажет.
— Майор Дигби, — медленно проговорил он, — кто такой этот Харпер?
— Телохранитель, а теперь, очевидно, и сообщник Мэйтленда. Он помог Мэйтленду бежать из Ньюгейта. Это все, что нам покуда известно, ваша светлость.
Герцог кивнул.
— И какой же болван стрелял в него? Я имею в виду тот последний выстрел, что едва не попал в цель.
Дигби развел руками:
— Пока не знаю, ваша светлость, но когда узнаю, этот человек будет строго наказан.
Этот ответ как будто удовлетворил герцога.
— А теперь, — сказал он, — расскажите мне побольше о Ричарде Мэйтленде. Как вышло, что его дело разбиралось гражданским, а не военным судом?
— Дело в том, — ответил Дигби, — что гражданские власти первыми арестовали его и отказались выдать нам. Мы могли бы настоять, однако публика желала, чтобы Мэйтленда судили открыто. Общество, полагаю я, опасалось, что мы будем слишком снисходительны к одному из нас. Как бы то ни было, наше начальство решило не проявлять излишней настойчивости.
Герцог что-то проворчал себе под нос.
— Так каков же он, этот Мэйтленд? — спросил он, помолчав. — Что вы можете рассказать мне о нем?
— При всем уважении к вашей светлости, — осторожно начал Дигби, — должен заметить, что мы понапрасну тратим драгоценное время. Мэйтленд скорее всего скрывается где-то неподалеку. Нам бы следовало обыскать всю округу, улицу за улицей, дом за домом…
Герцог вскинул голову, и голос его прозвучал неожиданно жестко:
— Превосходная мысль, майор, если б только у вас было кому проводить обыски. Пока что все ваши люди преследуют одного-единственного беглеца. Остается лишь надеяться, что больше никто из них не вздумает в него стрелять, не то мы лишимся наивернейшей возможности отыскать Мэйтленда.
Дигби досадливо прикусил губу, но смолчал.
— Итак, — продолжал герцог, — покуда мы ждем возвращения ваших людей, расскажите мне о Ричарде Мэйтленде. Как мог такой человек возглавить Тайную службу? Есть ли у него друзья, родные? К кому он может обратиться за помощью?
— Насколько мне известно, — начал Дигби, — родные Мэйтленда живут в Шотландии. Отец его — адвокат, не слишком, впрочем, известный и ничем не примечательный, словом, это люди простые. Зато сам Мэйтленд всегда был честолюбив. Он с отличием закончил школу и, отучившись в университете, поступил на армейскую службу. В конце концов его перевели в Испанию, и там началась его работа в британской разведке.
Дигби на минуту смолк, чтобы собраться с мыслями, и тогда лорд Каспар вставил:
— Таким жизнеописанием можно только восхищаться. Что же так испортило Мэйтленда?
— А то, — с чувством отвечал Дигби, — что ножки надо протягивать по одежке. Мэйтленда сделали главой Тайной службы не за выдающиеся заслуги, а потому, что он в нужное время оказался в нужном месте. Короче говоря, ему попросту повезло.
Дигби спохватился, сообразив, что позволил себе чересчур разгорячиться, и добавил уже сдержанней:
— Вы, вероятно, слыхали, что готовилось покушение на жизнь премьер-министра?
— Да, я слышал об этом, — ответил герцог. — Вы хотите сказать, что это Мэйтленд предотвратил его?
— Нет, он только присвоил себе все заслуги, он и его верный пес Харпер.
— Понимаю, — медленно проговорил герцог. — Что ж, продолжайте.
— В награду лорд Ливерпуль назначил его главой Тайной службы. Если бы кто-нибудь пожелал узнать мнение третьего отдела, мы бы категорически высказались против этого назначения. Мэйтленд не такой, как все, не нашего круга. Он не соблюдает правил игры, потому что считает себя выше всяких правил. Что до друзей, их у него нет, во всяком случае, таких, которых мы с вами могли бы назвать настоящими друзьями. У Мэйт-ленда есть только знакомые либо сослуживцы — и все.
— Ну нет, — перебил его лорд Каспар, — этот телохранитель Мэйтленда, как бишь его, Харпер, судя по всему, настоящий друг. Подобной преданности за деньги не купишь.
Дигби позволил себе тонко улыбнуться.
— Сержант Харпер? — отозвался он. — Солдат, кучер, телохранитель, а теперь еще и сообщник в преступлении. Ничего не скажешь, самый подходящий друг для таких, как Мэйтленд!
Герцог насупился. Он числил среди своих друзей Селлерса, бывшего своего кучера, который уже удалился на покой, однако по-прежнему жил в достатке и довольстве в замке Девэр. Герцогу не понравились ни тон, ни улыбочка Дигби, да и сам этот человек вызывал у него все большую неприязнь.
Он перевел взгляд на другого агента.
— Ну, а вы что скажете, капитан Уорсли?
— Э-э… — Уорсли осторожно покосился на Дигби. — Я, ваша светлость, целиком согласен со всем, что сказал майор Дигби.
— Ваша светлость, Мэйтленд от нас не уйдет, — убежденно прибавил Дигби. — Бежать ему некуда, обратиться за помощью не к кому. Мы его скоро поймаем, и тогда он заплатит за все свои преступления.
Герцог поднялся, и остальные из почтения к нему тоже поспешно встали.
— А теперь, — веско проговорил его светлость, — слушайте меня. Наша цель — не поймать Мэйтленда, а вернуть мою дочь живой и невредимой. В обмен на это мы дадим Мэйтленду все, чего он ни пожелает. Если он потребует выкуп, я заплачу. Если он захочет покинуть Англию, я ему в этом помогу. Если он попросит о помиловании, он будет помилован. Чего бы ни захотел Мэйтленд, он это получит. Вам понятно?
Оба агента кивнули: Уорсли с готовностью, Дигби с явной неохотой.
Герцог перевел взгляд на окно гостиной, за которым сгущалась ночь.
— Но, — добавил он тихим, внезапно севшим голосом, — если с моей Розамундой что-нибудь случится, Мэйтленд ответит за это мне и только мне.
После этих слов в гостиной воцарилась тишина, и прервал ее только стук копыт. Герцог подошел к окну и глянул вниз.
— Полагаю, майор Дигби, это возвращаются ваши люди, — холодно заметил он. — И, насколько я понимаю, ни с чем.
Он повернулся от окна.
— Я намерен пока что расположиться в этом трактире. Вы будете извещать меня обо всех своих действиях. Это все.
Увидев, что агенты непонимающе уставились на него, герцог с нажимом добавил:
— Вы ведь, кажется, собирались обыскать всю округу? Ну так действуйте.
Дигби и Уорсли поклонились и поспешно вышли.
* * *
По лестнице они спускались молча, но едва вышли во двор — не сговариваясь, дружно выругались.
— Нет, ты слышал?! — возмущенно воскликнул Уорсли. — Мы, дескать, должны дать Мэйтленду все, что он ни попросит!
Дигби кипел от злости.
— Покинуть Англию! Помилование! Выкуп! Они решили облагодетельствовать этого мерзавца! Не бывать такому, пока я жив!
Уорсли покачал головой.
— А что мы можем сделать? Ты ведь знаешь, какой нам дали приказ: пальцем не шевельнуть без разрешения герцога. И приказ, между прочим, самого премьер-министра.
— Любой приказ можно обойти.
Они направлялись к отряду всадников, которые как раз спешились, — но при этих словах Уорсли остановился как вкопанный.
— У тебя есть план?
Дигби раздраженно фыркнул:
— Разумеется, нет! Я только хотел сказать, что мы никак не сможем просить разрешения герцога, если самого герцога с нами не будет. И никто — никто! — не может предугадать, что произойдет, когда мы настигнем Мэйтленда. Паника, неразбериха, стрельба — разве разберешь, кто выстрелил первым? И кому до этого будет дело, если дочь герцога вернется к отцу живой и невредимой?
— А если с ней все же что-то случится?
— Тогда мы обвиним в этом Мэйтленда. Все равно его оправданий никто не станет слушать.
Дигби был вне себя от унижения, которому подвергли его герцог Ромси и его сыновья. Тем больше досталось от него солдатам, которые возвращались после неудачной погони. «Мэйтленд, Мэйтленд! — раздраженно думал Дигби, распекая подчиненных. — Везде и повсюду — только Мэйтленд!» Герцог и его сыновья должны были бы ненавидеть этого выскочку, жаждать его крови, так нет же, они, хоть и помимо воли, восхищаются Мэйт-лендом, а он, Дигби, снова чувствует себя полным ничтожеством.
Ну да ничего! Больше он не будет жить в тени Ричарда Мэйтленда. Жизнь сама доказала, кто из них более достоин возглавлять Тайную службу. Своим преступлением Мэйтленд запятнал честь службы. Вот если б его должность, причем вполне заслуженно, занял Дигби, такого бы никогда не случилось. Мэйтленда давно следовало бы назначить на какой-нибудь незначительный пост, чтобы там он никому не мог навредить.
И вот теперь все — премьер-министр, министр иностранных дел, сослуживцы, — все следят за тем, как майор Дигби управится с делом Мэйтленда. Пусть их! Все равно он на целую голову выше Мэйтленда, и теперь ему представился случай это доказать.
* * *
Наверху, в частной гостиной герцога, всеобщее напряжение как будто ослабло. Каспар и Джастин вольготно откинулись на спинки кресел, а сам герцог стоял перед камином и курил сигару. Джастин пошарил у себя в жилетном кармане, выудил точно такую же сигару и прикурил от свечи, горевшей в подсвечнике посреди стола.
Герцог покосился на сына, поджал губы, но ничего не сказал.
В конце концов, его сыновья уже повзрослели и способны сами позаботиться о себе. Да и с какой стати ему требовать, чтобы они не курили, если сам он время от времени позволяет себе насладиться хорошей сигарой. К тому же есть грехи и посерьезней, чем курение. При этой мысли герцог перевел взгляд на Каспара.
Слишком уж красив его старший сын, и в этом нет ничего хорошего. Красота, богатство, обилие доступных женщин — вот в чем главная беда Каспара. И когда только он угомонится?
Да и с какой стати он, герцог Ромси, тревожится о таких пустяках, если сейчас его единственной дочери грозит смертельная опасность?!
Джастин выдохнул облачко дыма и перехватил отцовский взгляд.
— Ты что-то сказал, отец? — осведомился он самым невинным тоном.
— Нет! — отрывисто бросил герцог. — Просто открой окно.
Каспар поудобнее вытянул ноги.
— А знаете, — проговорил он, — чем больше я слушал этого Дигби, тем меньше неприязни вызывал у меня Мэйтленд. Интересно, понимает ли Дигби, что выдает себя каждым словом? Этот тип так и пышет завистью.
— И злобой, — прибавил Джастин. — «Он не такой, как все, не нашего круга»! Знаете, что это означает? Что Мэйтленд ходил в неподходящую для них школу и не числился в подходящих для них клубах.
— Что ж, — отозвался Каспар, — зато университет он выбрал самый подходящий. Я слыхал, что он целый год проучился в Кембридже, а потом по неизвестной причине ушел оттуда. Быть может, именно тогда он и свернул на кривую дорожку.
— Неважно, — сказал герцог. — Главное то, что он дошел по этой дорожке до самого конца. И потому он опасен, очень опасен. Мне Дигби и Уорсли нравятся не больше, чем вам, однако же они не были обвинены в убийстве и не похищали вашу сестру.
Он помолчал немного и продолжил:
— Как бы то ни было, я не думаю, что мы можем предоставить этим двоим свободу действий. Сдается мне, они не слишком-то умны, а мы имеем дело с человеком незаурядного ума. Его побег из Ньюгейта был исполнен просто блестяще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42