Амариллис едва сдерживалась, чтобы не встать и не распахнуть окно. Казалось, гостиную не проветривали годами.
— Я предложила встретиться, чтобы иметь возможность кое-что тебе передать, — помолчав, сказала Элизабет.
Амариллис с трудом удалось скрыть удивление.
— В этом нет необходимости, мне от вас ничего не нужно.
— Я знаю, — горько усмехнулась Элизабет. — Все, что нужно, дала тебе семья твоей матери.
— Вы правы, — Амариллис отставила нетронутую чашку и взглянула на Лукаса, — мне очень повезло.
— А вот для меня все сложилось не так удачно, — заметила Элизабет. — Но только теперь, увидев тебя, я поняла всю глубину своего несчастья.
— Не понимаю вас, — замерла Амариллис.
— Я и не жду, что ты поймешь. Да это больше и неважно. В большинстве случаев я сама виновата в своих неудачах, и винить, кроме себя, мне некого.
Амариллис вспомнила слова Софи, что Элизабет признала совершенную в прошлом ошибку. Она не смогла сдержать усмешки.
— Моя тетя как-то заметила, что у вас талант актрисы. По ее мнению, вы имели бы успех на сцене.
— Мои слова звучат театрально? — Выдержка изменила Элизабет.
— Немного, но ничего страшного. — Амариллис с удивлением почувствовала себя увереннее и свободнее. — Ситуация сама по себе располагает к этому, верно?
— И у меня такое ощущение. — Миссис Бейли взяла со столика, стоявшего у кресла, маленькую коробочку. — Мне не стоит тебя задерживать. Вот это — тебе.
Амариллис взяла коробочку из рук Элизабет и осторожно раскрыла ее. На белой атласной подушечке лежал массивный мужской перстень с вделанным в него крупным огненным кристаллом. Она поспешно захлопнула крышку футляра.
— Я не могу его принять. — Она протянула коробочку Элизабет. — Вещь слишком ценная.
— Это перстень моего сына Мэтью, твоего отца. — В глазах Элизабет отразилась боль. — Я хочу, чтобы он принадлежал тебе.
— Кольцо моего отца? — Амариллис крепко стиснула коробочку.
— Да, он бы гордился тобой, Амариллис. Каждый отец может гордиться такой замечательной дочерью.
— Не знаю, что и сказать. — Амариллис не отрываясь смотрела на футляр с кольцом.
— Много лет назад ты задала мне вопрос.
Амариллис вскинула глаза на Элизабет. Между ними продолжала стоять стена боли и гнева.
Но вдруг она поняла, что есть другой путь преодолеть преграду. Если найти в себе силы, можно дойти до конца стены и обогнуть ее. И дело было не в том, что стена внезапно исчезла, просто имелось много других способов, позволяющих преодолевать различные преграды.
— Вы, правда, моя бабушка? — спросила Амариллис.
Вспыхнувшая в глазах Элизабет надежда растопила лед шикарной гостиной.
— Да, — ответила она, — я твоя бабушка.
Глава 19

— Я с ужасом думала о встрече с Элизабет Бейли, — призналась Амариллис, глядя на мелькавший за окном машины пейзаж. — Но после всего, что было сказано и сделано, я поняла, что мне жаль эту женщину, хотя я никогда не смогу полюбить ее.
— Она испортила много жизней. — Лукас крепко сжал руль.
— И при этом верила, что поступает правильно. Но по сути дела всегда оставалась жесткой, высокомерной и самоуверенной.
Лукас промолчал.
— Знаю, знаю, — усмехнулась Амариллис, — у меня с ней много общего, но что поделаешь: она моя бабушка.
— Она твоя бабушка, это верно, но у вас с ней общего мало. Элизабет Бейли напоминает мне холодного скользкого угря. Только ее увидел, и мне стало ясно: она всю жизнь диктовала всем свою волю.
— Уверена, у нее были на то причины.
— Да уж, она хотела, чтобы все ей подчинялись и делали так, как считает она.
— Правда? — вкрадчиво улыбнулась Амариллис. — А что же я? Что, по-твоему, движет мной?
Лукас ответил не задумываясь:
— Преданность, чувство ответственности перед семьей, стремление к справедливости.
— Но и Элизабет могла бы утверждать, что руководствуется тем же.
— Но, мне кажется, принципы Элизабет существовали как бы сами по себе, словно в вакууме. В ее тесном мирке нет места для дружбы, сострадания, любви, что является основополагающим в шкале твоих ценностей.
— В этом случае, — хмыкнула Амариллис, — думаю, у нас есть кое-что общее, а?
— Нет-нет, — Лукас бросил на нее иронический взгляд, — из меня не получится современный вариант твоих непогрешимых Основателей. И не советую приделывать мне нимб и крылышки.
— Никто и никогда не называл Основателей ангелами. Но я уверена, ты чересчур стараешься упрятать подальше свои достоинства.
— Амариллис, предупреждаю тебя.
— Только вспомни все благородные поступки, которые ты совершил с момента нашей встречи. — Амариллис стала перечислять: — Ты не наказал вице-президента своей фирмы Миранду Локинг, обманувшую тебя, потому что пожалел ее. Ты помог Диллану Раю выпутаться из неприятной истории, хотя он был младшим братом предавшего тебя компаньона. И ты помог мне найти убийцу, потому что хотел защитить меня.
— Как ни странно, но мои достоинства и недостатки, оказывается, не так уж просто различить, — буркнул Лукас.
— Не знаю, для меня разница почти всегда очевидна.
— Серьезно? — Трент искоса взглянул на нее. — А как насчет тех случаев, когда картина не столь ясна?
— Я стараюсь не слишком углубляться в дебри, но все же кое-что мне хотелось бы выяснить до конца.
— Это касается меня?
— Нет, я имею в виду обстоятельства гибели профессора Ландрета.
— Черт возьми, ты что, всю жизнь будешь об этом думать? Что еще тебе здесь не ясно?
— Мне бы хотелось узнать, как Мэдисон Шеффилд установил, что профессор завел на него досье?
— Думаю, тебе еще предстоит убедиться, что настойчивость не всегда благо.
Через полтора часа они въехали в город, погруженный в ночную тьму. Шел дождь, и в витринах магазинов поблескивал свет уличных фонарей, отражавшийся в лужах на асфальте.
Лукас свернул за угол и поехал по тихой улочке к дому Амариллис, и только тогда она рассталась с мыслями о Элизабет Бейли. Внезапно ей в голову пришел ответ на вопрос, всю дорогу не дававший ей покоя.
— Это Ирен Данли, — неожиданно проговорила Амариллис.
— Что?
— У меня не шла из головы встреча с бабушкой.
— А какое отношение имеет Элизабет Бейли к Ирен Данли? — удивился Лукас, останавливая машину у края тротуара.
— Есть в бабушке что-то такое, что напоминает мне Ирен.
— И что же это?
— Трудно объяснить. — Осознание интуитивно сделанного открытия пронзило Амариллис. В ней бурлило желание поделиться своими предположениями. — Всю жизнь обе старались, насколько это было в их силах, держать все под своим контролем.
— Допустим, что так. — Лукас заглушил мотор и повернулся к Амариллис: — И что из этого следует?
— Я, конечно, не вполне уверена, — призналась Амариллис, нервно постукивая пальцами по сиденью. — По правде говоря, боюсь даже говорить об этом. Ирен принадлежала к самым преданным сторонникам Шеффилда. Она искренне верила в него. Что, если это Ирен рассказала Шеффилду о папке профессора?
— Очень возможно, — подумав, ответил Лукас. — И что тогда? Мы ведь и раньше предполагали, что Мэдисон получил информацию от человека, связанного с факультетом исследований явлений фокусирования. Представляется наиболее вероятным, что это была Ирен, именно она, единственная из всех сотрудников, могла знать о содержании папки. Данли работала с профессором целую вечность, и он доверял ей больше, чем кому-либо. Она была ему безгранично предана. Думаю, что Ирен даже была влюблена в профессора. Но что могло бы произойти, если бы она узнала о папке? Тогда Ирен оказалась бы перед дилеммой, разрываясь между чувством преданности профессору и ответственностью за будущее штата.
— Трудно предложить, как бы она поступила.
— Нет, — покачала головой Амариллис. — Мне кажется, я знаю Ирен Данли достаточно хорошо и могу сказать, что она посчитала своим долгом предупредить Шеффилда об опасности, грозившей его предвыборной кампании.
— И что же дальше?
— Она бы стала винить себя в том, что предала профессора. Совсем как Элизабет Бейли, которая обвиняла себя в том, что разрушила счастье сына. И это чувство не давало бы Ирен покоя, мучило ей, хотя она и поступила так, как считала правильным.
— Ты думаешь поэтому она пыталась помочь тебе, когда ты решила во всем разобраться?
— Да, — подтвердила Амариллис, наблюдая за каплями дождя, барабанившими по ветровому стеклу. — Мне кажется, ей не давала покоя мысль: не подписала ли она невольно смертный приговор профессору, сообщив Шеффилду о досье.
— Скорее всего, было именно так, но теперь это в прошлом. Ей придется до конца дней испытывать угрызения совести, — с этими словами Лукас открыл дверцу машины. — Ну, ладно, давай внесем вещи в дом.
Амариллис накинула капюшон и вышла под дождь. Лукас достал чемоданы и пошел вслед за ней к дому.
Они торопливо прошли по дорожке и укрылись под небольшим навесом над входом. Амариллис открыла замок, распахнула дверь и шагнула в темноту прихожей.
В ту же минуту ее чувства отметили прикосновение незримых энергетических щупалец, отчего зашевелились волоски у нее на затылке. В дом проник кто-то чужой.
— Лукас.
— Я чувствую то же самое. — Он резко поставил чемоданы на ступени и сжал ее руку. — Лучше уйдем отсюда. — Он протянул ее обратно на улицу.
Амариллис не противилась, она повернулась, готовая убежать. В области подсознания появилось знакомое ощущение: Лукас искал контакт. Без сомнения, он хотел воспользоваться своим талантом детектора, пытаясь выяснить что-нибудь о непрошеном госте.
Амариллис пошла на контакт. Последовали мгновения потери ориентации и чувство незащищенности, в то время как в ее сознании возникал кристалл…
…И тут она ощутила, как могучий талант с неистовой силой вошел в ее сознание. От неожиданности Амариллис споткнулась и едва не упала, пораженная неумолимой мощью чужой воли.
Но это был не Лукас. Ее охватил ужас. Она отшатнулась, пытаясь освободиться, но оказалась в ловушке: в плане подсознания уже появился кристалл.
Кто-то взял под свой контроль возникшее в ее сознании порождение парапсихологической энергии, и через кристалл хлынул плотный поток темной, грозной силы.
Амариллис вскрикнула. Она сжала голову руками, изо всех сил стараясь разорвать фокусную связь.
— Нет, не хочу, не надо.
Но она была бессильна: прервать контакт не удалось.
— В чем дело? — Лукас притянул ее к себе. — Что, черт возьми, происходит.
— Здесь талант, — только и смогла произнести Амариллис, почти теряя сознание.
— Проклятье, — выругался Лукас, едва успев подхватить ее, — я чувствую негодяя.
«Как же силен этот талант, — думала Амариллис. — Если мне не удастся вырваться, он сведет меня с ума». Ее снова охватил ужас.
— Разорви контакт, — говорил ей Лукас, сжимая ее в объятиях. — Уничтожь кристалл.
— Не могу, Лукас. Я в западне. — Ее могло спасти только расстояние. На удалении интенсивность воздействия любого таланта снижалась. — Уведи меня отсюда.
— Тогда вперед. — Лукас ринулся к машине с Амариллис на руках.
Сквозь кристалл извергались потоки энергии. Амариллис с испугом оглянулась через плечо Лукаса, ожидая увидеть на пороге чудовище.
Но вместо монстра из темноты на крыльцо выступила знакомая фигура: Ирен Данли.
В тусклом свете лампы над входом в ее руке блеснул пистолет.
— Быстро назад, — скомандовала Ирен тем же невозмутимым тоном, каким отдавала распоряжения своим помощникам. — Вижу, кое-кому нравится мокнуть под дождем.
— Лукас, у нее пистолет.
— Не двигайтесь, мистер Трент, иначе мне придется стрелять.
Лукас замер на середине дорожки, потом медленно повернулся к Ирен. Амариллис понимала, что он прикидывает в уме, удастся ли ему достичь безопасного места, прежде чем Данли нажмет на курок. Так же интуитивно Амариллис почувствовала, что Лукас отказался от попытки посоревноваться в скорости с пулей.
— Идите сюда, — повторила Ирен.
Лукас с Амариллис на руках направился обратно и вошел в дом. Данли наградила его холодной улыбкой.
— Вот так будет лучше. Теперь садитесь, будьте любезны, вот сюда, на диван. — Она продолжала держать Амариллис на мушке.
Лукас молча внес Амариллис в гостиную и осторожно поставил на ноги.
— С тобой все в порядке? — спросил он, глядя ей в лицо.
Голос его звучал спокойно, но холодок в его взгляде испугал ее почти так же сильно, как и безжалостное давление таланта, угнетавшего ее сознание.
— Нет, мне плохо. — Амариллис ухватилась за спинку дивана. — Я не могу освободиться. — Она осторожно опустилась на подушки. — Лукас, я теряю рассудок.
— Отпустите ее. — Лукас перевел взгляд на Ирен.
— Не считаю это разумным, — ответила Данли, медленно приближаясь. — Она вошла бы в контакт с вами, мистер Трент. И, поскольку я не располагаю сведениями об истинных масштабах ваших парапсихологических способностей, предпочту нейтрализовать их, лишив вас доступа к концентратору.
Лукас пожал плечами, словно услышанное его не волновало, и сел на валик дивана, не спуская глаз с Ирен.
— Не стоит особенно волноваться, — любезно заметила Ирен. — Полагаю, она благополучно «перегорит». Дело нескольких минут. Ни один концентратор не в состоянии выдержать полную силу моего таланта. Даже Джонатан отключился, когда я использовала талант на полную мощность.
Амариллис тяжело осела на диване, сжимая руками голову, отчаянно стараясь остаться в сознании. Ее никто не готовил к таким ситуациям. То, что проделывала Ирен, всегда считалось невозможным.
Все ее старания отклонить поток бьющей через кристалл энергии оказывались тщетными. Насколько она могла судить, Ирен направляла свою энергию с единственной целью: не дать Лукасу возможности перехватить фокус. «Интересно, какой у нее тип таланта?» — подумала Амариллис.
— Это вы убили Ландрета? — как бы между прочим поинтересовался Лукас.
Амариллис показалось, что в комнате повеяло холодным ветром. Она с трудом подняла голову, борясь с мучительной головной болью, взглянула на Лукаса, потом перевела взгляд на Ирен.
— Вы убили профессора?
— Мне пришлось это сделать. — В голосе Ирен зазвучали нотки сожаления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44