Понимаешь? Это должно быть твоим единственным желанием, несмотря на боль.
– Нет, – Инсилай затравленными глазами смотрел на Локи, стараясь не дразнить боль лишними движениями. Он как наяву услышал голос Арси: «Предупреждаю, будет больно» и грохот железа за спиной. «Только новой боли мне и не хватало, – Волшебник вздрогнул от воспоминаний, – я и так чуть живой. Приспичило ему с клеймом разбираться. Раб, не раб, мне плевать, что потом будет, мне б сейчас пережить. Чем пугать меня светлым будущим, лучше б рассказал, что происходит».
– Возьми себя в руки, герой, – терпеливо уговаривал Локи, он физически ощутил волну страха, исходящую от Инсилая, и не нашел в себе силы перейти к языку приказа, – это сейчас клеймо безобидно, но стоит Тауру вернуться, и ты не сможешь перечить его воле, ты станешь рабом Черного Магистра и никто уже не сможет что-либо изменить. Ты меня слышишь? Посмотри на меня!
– Нет, – Илай, у которого в глазах темнело от одной мысли о новой боли, отрицательно покачал головой. «Та-ур не вернется, я не дам Локи уморить меня сегодня из-за того, что, может быть, произойдет завтра. Как он ухитрился сохранить способность колдовать? Что-то придумал, или прорвался сюда с черного хода? Что за девица и почему она кажется мне знакомой? Вот только трогать меня не надо», – подумал он, заметив движение учителя, и в тот же миг стена голубого огня полыхнула между ними.
– Да что с тобой, – Локи отшатнулся от неожиданности, – что за упрямство? Мне, что, тебя силой освобождать?
– Вряд ли ты сможешь освободить меня от меня самого. Даже если применишь силу.
– Не уверен, что тебя вообще стоит освобождать, – проворчал Маг, отходя от ученика, – ты
становишься социально опасным, малыш.
– Вот и оставим меня в покое, – немедленно согласился Инсилай.
– Что происходит? – шепотом спросила Варвара.
– Он панически боится боли, – так же тихо ответил Локи, – я физически чувствую его страх. Что-то сломалось в нем, я не знаю, что делать. Это худшее, что могло произойти.
– Может, подождать, – предложила она, – пусть он придет в себя хоть немного.
– Чего подождать? – Локи начинал злиться. – Возвращения Таура? Плевать мне на его страхи, сейчас я сведу это чертово клеймо, а потом пусть боится, сколько угодно.
– Если до того он тебя не покалечит, – вскользь заметила Волшебница. – Поговори с ним, может, он немного успокоится и сообразит, что мучит его не боль, а только воспоминание о ней. Ты же видел его спину, не удивительно, что он на грани безумия. Да еще обезьянье проклятье… На него столько всего свалилось.
– А сколько еще свалится, – проворчал Локи, но обороты сбавил и вернулся к Инсилаю, пытаясь изобразить на лице нечто доброжелательное. – Ладно, не хочешь свободы, давай просто побеседуем.
– О чем? – Илай приподнялся на локте, глаза его настороженно следили за перемещениями Мага.
– Ну, например, я бы не отказался узнать из первых рук, как ты дошел до жизни такой.
– Арси помог, – проворчал Инсилай.
– Но ты-то Волшебник, в отличие от советника. Мог бы и отказаться от его помощи, – напомнил Локи.
– Не вышло. Пока я выбрасывал за видимость Мирну и Ронни, для меня все уже кончилось и, увы, не в мою пользу.
– Какого черта ты потратил драгоценные секунды на них? – удивился Маг. – Ведь оставшись на свободе, ты без проблем мог вытащить их из любой передряги? Самому надо было спасаться!
– Об этом я тогда не подумал, – признался Илай.
– По-моему, ты вообще никогда не думаешь, – проворчал Локи, – ладно, что было дальше?
– Ничего интересного. Арси и плеть, плеть и Арси, в перерывах – Черная Башня вместо отдыха. – Инсилай покосился на свои опухшие запястья. Локи проследил за его взглядом и увидел разбитые в кровь пальцы.
– Что с руками?
– Советник доходчиво объяснил, что запрещает мне колдовать.
– Ты понял?
– Конечно, доводы были весьма увесистыми, правота Арси стала очевидна с первого удара.
– А у столбов ты как оказался? – беседа все больше начинала походить на допрос.
– От собственной глупости, – Волшебник криво усмехнулся, – отказался на льготных условиях покинуть Запределье без боя.
– Почему? – Локи поднял брови.
– Ну не бежать же с поля боя, – проворчал Инсилай, мигом вспомнив эшафот, Таура и последствия отказа от Великой битвы.
– Твоя правда, – вздохнул Маг, – одного не пойму, ты Битву в Черной Башне продолжал, у столбов, или когда трупом в крепости возлежал? Судя по тому, как тебя разукрасили, у тебя энергии было на три побега.
– Извини, не успел. Умер. – Илай развел руками и тут же поморщился от боли.
– Это не оправдание, – буркнул Локи, но поймав возмущенный взгляд Варвары, со вздохом добавил, – ну, умер, так умер.

***

– Не мать, а ехидна, – поделилась Вера Абрамовна своими соображениями с соседкой Ниной, по совместительству Оськиной мамой, по дороге на Привоз, – Тинку подбросила и забыла. А ведь у ребенка завтра день рождения, хоть бы позвонила, что ли.
– Что, так и не объявлялась мадам? – удивилась улыбчивая Ниночка.
– Ни разу, – Софкина мама просто не понимала такой безответственности: мало того, что Катарина доверила единственную дочь каким-то подозрительным девицам, ей даже не пришло в голову справиться, как они добрались! Это не считая компании смазливого мальчишки, у которого в каждом глазу по стриптизу, что в Альвертини-ном переходном возрасте просто кошмар. Мало ли что этой бестолковой молодежи придет в голову? Чихнуть не успеешь, как бабушкой окажешься! – Представляешь, как адрес забыла!
– Не переживай, завтра вспомнит, – Нина мадам Катарину частично понимала: раз уж удалось избавиться хоть на пару дней от злодейски шкодливой девчонки, вполне можно немножко расслабиться. А что? Будет день – будет пища, завтра и поздравит. Хоть день, да ее. Она женщина молодая, имеет право.
– Ой, не надо! Ты бы вот своего балбеса смогла так бросить и не вспомнить?
– Я б еще не так его бросила, было б кому, – рассмеялась Нина. Пытаясь отвоевать себе хоть какое-то место в переполненном трамвае, она ухитрилась пролезть между нэповским дедом с сачком и удочками и пышногрудой курортницей с огромаднейшим арбузом в авоське, – ты ж вот, небось, не возьмешь?
– О, еще одна заботливая мамаша, – проворчала Вера Абрамовна, – правильно, валите все на меня, я хуже всех одета!
– Ну и куда мы катимся? – немедленно встрял в их беседу дедок, сидевший в обнимку с сачком на месте для детей и инвалидов. – Она плохо одета! А когда мы ходили в подштанниках и буденовке, это было хорошо?
– Это было классно, – проворчала Ниночка, – только зря ты, дед, держался за подштанники, в одной буденовке ты имел бы спрос, как Шварцнеггер, не вовремя растерялся.
– И это наше будущее, – завопил дед на весь трамвай, – она хочет, чтоб я снял штаны!
– Нет, дед, только подштанники, – засмеялась Ниночка, – и лет сто назад. Если ты снимешь штаны сего-
дня, это будет не стриптиз, а хулиганство. Да у тебя и буденовки-то нет! С голым задом, и чтоб все поняли, это только в буденовке. Где твоя шапка революционная? На сачок поменял?
– Профурсетка, – добродушно огрызнулся дед, – бычок на подштанник не ловится. Мне, что, буденовку кушать?
– Ты, дед, газет не читаешь, – разозлилась прерванная на полуслове Вера Абрамовна, – у нас нынче полная свобода. Можешь кушать даже каску, если, конечно, прожуешь.

***

К обеду, как всегда случайно, прибыл братец Сэтх. Синг изобразил на лице что-то вроде радости и расшаркался перед незваным гостем, как никак – царь. Хотя, какой он, к черту, царь, царек мелкопоместный, любитель сплетен и халявы, как это теперь принято называть. В мое время был бы просто нищий духом, а теперь предельно вежливо: глупенький и жадный – мелкие времена.
Братец узрел меня и крайне удивился. Почему, интересно? Третий раз к обеду подгадывает, третий раз меня встречает и регулярно изумляется. И ведь не надоело… Пришел бы он к Сингу, если б меня здесь не было, как же. Что ж братцу надобно, кроме дармового угощения ? Выставить меня хочет из своей занюханной Бэсснии? Это вряд ли. Во-первых, Запределье –моя империя, а Сэтх, как ни крути, только мой брат, и то двоюродный, во-вторых, без меня он на троне и недели не продержится, слишком мелок родственничек для государственного масштаба. Тебе б лягушек на экспорт разводить, или курятником заведовать – был бы на своем месте, одна беда, в Бэсснии ни кур, ни головастиков.
Сэтх уселся во главе стола и, закинув ногу на ногу, возвел глаза к потолку с видом глубочайшей задумчивости. Это он умеет, пустить пыль в глаза. Уж кому как не мне, знать, что в Сэтховой голове отродясь ни одной своей мысли не было, только чужие, и то печатными буквами, так ведь даже я пару раз на его умный вид попался. Ну, правда, до того момента, как он молчать заканчивал, тут уж никакой вид не помогал – ни глазки его прозрачные, ни хвостик белобрысый, ни тон менторский.
– Хорошо выглядишь, – изрек Сэтх.
Ну, в своем репертуаре, господин царь, лучше б молчал. Ну, и как его с этим заявлением понимать? Для намека слишком тонко, для лести слишком грубо. Если он имеет в виду, что я уже достаточно здоров, чтоб обратно в Вау-рию, так не его ума это дело, я здесь больше господин, чем он. Если он за бесплатный обед комплиментами расплачивается… Так тогда ему их не мне надо отвешивать, а Син-гу, он в доме хозяин. Выгляжу хорошо… Да я по утрам в зеркало смотрюсь, если это хорошо, так что ж тогда плохо? Если уже умер ?
Сэтх, и правда, смотрел на меня, как на покойника, то есть будто меня совсем не было. Если б не знал, что кроме самого Сэтха для него существуют только покойные родственники – всерьез озадачился бы состоянием своего здоровья. Вся Бэссния знала, что половину казны братец потратил на установление своей родословной и получение соответствующих справок, подтверждающих, что наши с ним предки плодились и размножались. Вторая половина, кстати, была потрачена на вековой запас какого-то супербактерицидного мыла – очень уж заразы боялся и преждевременных морщин. А так как эти забавы свели его золотой запас к минимуму, наш чистоплотный поборник исторических корней обедать предпочитал в гостях, равно как и ужинать. Народ был в курсе и старался после завтрака государю на глаза не попадаться. Сингу не повезло, у него гостил я и ему пришлось принимать своего обанкротившегося правителя.
– Вина, господин ? – бэсс вынырнул из-за плеча Сэтха.
– Нет, – вяло отказался братец, – вредная привычка, укорачивающая жизнь.
– Что-то я впервые слышу о том, чтоб бокал доброго вина кому-то повредил, – не удержался я.
– Ну, разве что совсем чуточку…
Сэтх немедленно подтвердил народную мудрость, что на дуринку и уксус сладок, и вылакал бокал залпом. Потом, сообщив Сингу, что совсем не голоден, он укушал почти все жаркое и блюдо пирожных. Интересно посмотреть, как он жрет, если проголодается. Синг с кислым видом предложил нам кофе. Братец снова вспомнил о своем здоровье и пожелал чаю. Я смотрел на Сэтха и пытался понять его тягу к вечной молодости и установлению места свадьбы нашего прадедушки. При всей моей любви к семье и традициям, вся эта возня почему-то ассоциировалась у меня с потугами лысой кривоногой дворняжки отыскать среди своих предков английского бульдога с родословной на пять страниц, чтоб оправдать свою слюнявость и ночной храп.
– Ты не мог бы одолжить мне пару сотен ? – прервал мои раздумья Сэтх.
Бэсс сделал за его спиной страшные глаза, всем своим видом демонстрируя, чтоб я такой глупости не делал. Долги кузена были притчей во языцех.
– Надолго? – Я старался не смотреть на Синга, от его мимики меня разбирал совершенно неприличный смех.
– Да на пару дней, – без запинки ответил Сэтх, – просто налоги немного задерживаются. Может, даже сегодня придет аренда за дворец Маримар.
– Ты сдал замок сестры моего отца чужим людям? – Я был неприятно удивлен.
– Ну, я же там не живу, – пожал плечами Сэтх, – зачем мне два дворца?
– Тебе и одного много, старый дурак, – я швырнул на стол деньги, – до седых волос дожил, ума не нажил.
– Это не седина, – немедленно возмутился кузен, – я просто блондин, как бабушка Таню, наша с тобой тетка по линии деда Вико. А выгляжу я очень молодо, это все говорят.
Слава богам, хоть насчет отсутствия ума он не протестовал. Вопрос просто крутился у меня на языке. Если б он не промолчал, я б не удержался. И все-таки, если он такой умный, что ж он такой бедный?

***

Маленький суетливый человек неопределенного возраста уверенно вошел во двор и направился прямиком к Ликиному подъезду. В подъезде человек повел себя очень странно: воровато огляделся, покопавшись по карманам, достал серебристый карандаш, помахал им, пробормотав что-то, и огненным столбом взвился вверх. Столб беспрепятственно проскочил несколько этажей, притормозил, исчез и материализовался прямо посреди Ликиной кухни.
– Ой, – Наталья стояла у плиты, держа в одной руке сковородку со свежеприготовленным омлетом, в другой – полную миску яичных скорлупок. При появлении незнакомца она зачем-то поставила сковороду в раковину, полную воды, а миску со скорлупками торжественно водрузила на стол.
– Приятного аппетита, – прокомментировала Лика, сидевшая за столом. – Вы кто?
– Магическая этика. Охрана прав ребенка, – вновь прибывший порылся в карманах довоенного пыльника и помахал перед носом растерявшихся девушек каким-то красным удостоверением.
– Это она, что ль, ребенок? – Лика покосилась на Наталью. – Вы, часом, дверью не ошиблись?
– Меня интересует местонахождение… э-э… – человечек снова начал копаться в своих бездонных карманах и извлек на свет замусоленную бумажку, – Аль-вер-ти-ны, – справился он по слогам.
– Не знаю такой, – спохватившаяся Наталья выхватила из раковины сковороду со свежевымытым омлетом и плюхнула ее на стол. – Еще вопросы есть?
– Есть, – незнакомец по-хозяйски уселся за стол. – К завтраку не пригласите?
– Угощайтесь, – Лика любезно пододвинула гостю многострадальный омлет.
– Спасибо, – поблагодарил защитник детских прав, потирая руки, – сейчас покушаем…
Наталья усмехнулась, Лика презрительно фыркнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56