Мать протянула руку, и он надел ей кольцо на безымянный палец рядом с обручальным.
"Я в восторге, но послушай меня, это безумие: мы не можем позволить себе подобную расточительность, как тебе должно быть прекрасно известно!"
"Я просто не мог удержаться, – ответил отец. – Это два наших сердца рядом, и ничто не в силах разлучить их".
В тот момент Арабелле показалось, что комната наполнилась необыкновенным золотистым светом: так велико было счастье родителей.
Теперь же она буквально заставила себя проговорить с деланным безразличием:
– Какое у вас красивое кольцо, мисс Харрисон! Гувернантка растопырила пальцы.
– Мне тоже так кажется, – согласилась она.
– Это подарок кого-то дорогого вашему сердцу?
Последовала пауза, и мисс Харрисон резким движением спрятала руку между колен.
– Заканчивай с чаем, Бьюла, – раздраженно проговорила она. – А у тебя, Арабелла, аппетит, как у мышонка. Посмотри на себя, ты похожа на ощипанного воробья.
Гувернантка встала из-за стола и подошла к окну.
– Завтра, – проговорила она, стоя к ним спиной, – вы, детишки, сможете выйти в парк.
Лежа в постели, Арабелла снова и снова возвращалась мыслями к кольцу. Она чувствовала, как в ней нарастает волна гнева. Ну, почему, почему эта крикливо одетая, погрязшая в лени гувернантка, у которой не было никакого желания учить, но всегда имелось желание выпить, должна щеголять в драгоценностях ее матери?!
А впрочем, разве она, Арабелла, была в силах что-либо сделать? Конечно, она могла бы рассказать обо всем матери. Но даже если бы леди Дин и узнала, где находится ее кольцо, было бы очень трудно обвинить гувернантку в укрывательстве краденых вещей. Мисс Харрисон имела полное право заявить, что кольцо ей привезли из Лондона, и, если она откажется открыть имя дарителя, все дело зайдет в тупик. Однако хуже всего в этой ситуации было то, что Арабелле никак нельзя было ссориться с мисс Харрисон. Любая стычка с ней будет означать немедленное возвращение домой.
При воспоминании о сэре Лоренсе девушка поежилась. Нет, она трепетала не перед гневом отчима и даже не перед хлыстом, к которому он часто прибегал. Это было нечто совсем другое, заставлявшее ее невольно сжимать кулаки.
Должно быть, Арабелла ненадолго задремала, потому что, внезапно проснувшись, услышала, как часы пробили пять. За окном светало, и у нее возникло страстное желание выйти на свежий воздух. Казалось, что пыль и грязь этого дома проникают прямо в ноздри, и от этого болит голова и ощущается тяжесть во всем теле.
Выскользнув из кровати, девушка помылась холодной водой, оделась и накинула на плечи шаль, опасаясь утренней прохлады. Без хозяйского глаза слуги совершенно обленились и отвыкли вставать рано, поэтому, маленьким привидением бесшумно пробираясь по лестницам и коридорам, Арабелла не рисковала кого-нибудь встретить.
Она даже не пыталась открыть тяжелую дубовую парадную дверь, а решила пройти через кухню. Неслышно ступая по плохо вымытым каменным плитам коридора, девушка миновала огромную, увешанную окороками кухню, молочную, многочисленные буфетные и кладовые и, наконец, оказалась у двери, ведущей во двор.
Арабелла повернула большой ключ, отперла засов, расположенный, к счастью, довольно низко. Скрипнув, дверь открылась, и в лицо девушки пахнуло чистым, свежим утренним воздухом. Кусты и несколько яблонь стояли все в цвету. За деревьями виднелась дорожка, которая вела, по-видимому, к конюшням. Чувствуя приятное возбуждение, Арабелла направилась туда.
Она ездила верхом с трех лет. И это было еще одно удовольствие, в котором ей отказал отчим, заявив, что не в состоянии содержать еще одну лошадь вдобавок к тем, которые требовались для него самого и для экипажей. Когда лошадь была продана, Арабелла проплакала в подушку всю ночь, однако не показала отчиму, как глубоко он уязвил ее, а с каменным лицом выслушала его нравоучение о том, что девицам не пристало разъезжать верхом.
Девушка понимала, что отчим избавился от коня единственно из желания унизить ее и еще потому, что она отказывалась признать его власть над собой. Он, несомненно, знал, как она ненавидит его, и был полон решимости сломить ее дух. Она же была непреклонна в своем желании бросить ему вызов.
Это была жестокая и беспощадная схватка. По малейшему поводу сэр Лоренс хватался за хлыст. Книги, лошади – все, что, по его мнению, могло доставить Арабелле удовольствие, было запрещено. То, что она потихоньку брала книги из библиотеки, стало прекрасным предлогом для постоянных наказаний.
Желание поскорее увидеть хороших лошадей заставило девушку ускорить шаг. Рассвет только занимался. Ночная тьма уже уступала натиску первых лучей солнца, но в небе еще сияли звезды.
Арабелла прошла под аркой, служившей входом на конный двор. Конюшни оказались очень большими: в них можно было бы разместить не меньше ста лошадей. Денники, большей частью закрытые, вытянулись в длинный ряд. Внезапно в самом дальнем конце двора, там, где он слегка поворачивал, девушка заметила какое-то движение.
Инстинктивно она спряталась в темноту арки. Во двор въехал всадник.
Верховой спешился и завел лошадь в конюшню. Следом к открытому деннику подъехал еще один всадник, потом еще. Они двигались неспешно и в полной тишине, едва нарушаемой цоканьем копыт по булыжникам. Наконец двери за ними закрылись, и вновь стало тихо.
Пять мужчин, пять лошадей. Арабелла только успела задуматься над тем, что это за люди и что они здесь делают, как сердце бешено заколотилось у нее в груди: кто-то схватил ее за руку.
– Ты кто такая, черт побери?! Что тебе здесь надо?
Хватка была мертвой, державшие ее пальцы впились ей в руку так, что она едва не кричала от боли. Арабелла подняла глаза на своего обидчика. Это был мужчина средних лет с жесткими складками, идущими от носа к уголкам рта, и почти сросшимися на переносице темными бровями. Его внешность отличалась какой-то мрачной, зловещей красотой, но лицо под вульгарно сдвинутым набок цилиндром было жестоким и не сулило ничего хорошего. Он был одет в элегантный серый сюртук из плотного габардина, бриджи и начищенные ботфорты. Галстук оказался неожиданного черного цвета, но был умело и модно завязан.
Арабелла попыталась освободиться, но он только сильнее сжимал ее худенькую руку. Она чувствовала свою полнейшую беспомощность, как кролик в зубах охотничьей собаки. Что-то в лице мужчины говорило ей, что она в опасности – смертельной, непонятной опасности.
– Отвечай! – повторил он хрипло, однако голос выдавал и нем образованного человека. – Кто ты такая и почему, черт возьми, шпионишь за моими людьми?
Арабелла втянула воздух: она знала, что ей следует ответить.
– Меня зовут Арабелла, – сказала она высоким детским голоском. – Я ищу Бьюлиного котенка, он потерялся.
– Бьюла! При чем здесь эта сумасшедшая?
– Я и Бьюла – мы играем вместе, – ответила Арабелла и почувствовала, как его хватка немного ослабла. Слегка повернувшись, она смогла освободиться.
– Кис-кис-кис! – Девушка бросилась к дому, на ходу подзывая воображаемую кошку. Она знала, что мужчина наблюдает за ней, и, когда была у спасительной двери в кухню, нагнулась, словно поднимая что-то с земли. Затем, сделав вид, что несет котенка в руках, открыла дверь.
Словно кем-то преследуемая, Арабелла бросилась вверх по лестнице и, едва переводя дыхание, остановилась у дверей классной комнаты. Возможно, у нее просто разыгралось воображение, но она чувствовала себя так, словно только что чудом избежала страшной опасности. Кто этот странный мужчина, которому так не понравилось ее появление возле конюшни?
Один из Бьюлиных котят, жалобно мяукая, тщетно пытался протиснуться в приоткрытую дверь классной. Арабелла машинально подхватила его на руки и, пройдя через комнату, приоткрыла дверь Бьюлиной спальни.
Бьюла спала. В тусклом свете комнаты ее круглое лицо было безмятежно-спокойным. Похожая на карлика, девочка казалась такой маленькой и ранимой, что Арабелла почувствовала сострадание, которого не испытывала прежде. Бедная, не знающая любви Бьюла! Возможно, доктор Симпсон был прав, полагая, что она еще сможет выправиться, если у нее будет компания.
– Я попытаюсь помочь ей, – закрывая дверь комнаты, прошептала Арабелла и вдруг услышала в коридоре тяжелые, решительные шаги. Не раздумывая, она огляделась по сторонам, испытывая желание спрятаться, как нередко пряталась от отчима.
Звук шагов приближались, и, когда они послышались совсем рядом с дверью, девушка нырнула под стол, где накануне пряталась Бьюла. Длинная бахромчатая скатерть полностью скрыла ее. Шаги раздались в комнате.
– Олив? – позвал мужской голос, и Арабелла узнала того самого человека, который угрожал ей на конном дворе. – Олив? – повторил он, открывая дверь комнаты мисс Харрисон. В комнате горела свеча, и ее золотистый свет лился через дверь, которую мужчина оставил приоткрытой. – Бог мой, – услышала Арабелла сердитый голос мужчины, – что здесь происходит?
– А, это ты, Джек! – сонно воскликнула мисс Харрисон. – Я ждала, ждала тебя, да и задремала.
– Нас задержали, – ответил мужчина по имени Джек. – Поднимайся и ответь на мой вопрос! Я поймал на конном дворе какую-то девчонку. Она сказала мне, что ее зовут Арабелла и она теперь живет здесь.
– Да, это так, – ответила мисс Харрисон. – Но что она делала у конюшни в такой час?
– Она сказала, что ищет какого-то котенка. А теперь послушай меня, Олив, я не потерплю здесь никаких посторонних, какого бы они ни были возраста. Ты сама знаешь не хуже меня, как это опасно.
– Я не виновата, – печально ответила мисс Харрисон. – Это все доктор Симпсон, наш новый врач. Он сказал, что найдет ребенка, который будет жить здесь и играть с Бьюлой. Как я могла отказаться? И прежде чем я узнала, что происходит, Арабелла была уже здесь. Вряд ли от этого маленького, тихого создания можно ждать неприятностей.
– Почему же она уехала из дома?
– Говорят, не поладила с отчимом.
– А кто он?
– Сэр Лоренс Дин. Ты знаешь его?
Раздался смех, неприятный, циничный смех.
– Так вот это чье отродье! – Смех внезапно прекратился. – Но это опасно. Немедленно избавься от нее!
– А под каким предлогом? – слабо сопротивлялась мисс Харрисон. – Ну какой от нее вред, в самом деле? А если она поможет Бьюле…
– Бьюле! Да ничто ей не поможет! – воскликнул мужчина. – Ее нужно было придушить сразу, как только она родилась. Такие чудовища не должны жить. Разве я не говорил тебе, что с большим удовольствием, да-да, удовольствием, голыми руками удушил бы эту скулящую дурочку? Так вот, еще раз повторяю мое условие: один звук от кого-нибудь в этом доме – и ей не жить!
– Ну, не будь же таким вспыльчивым, – взмолилась мисс Харрисон. – От Бьюлы никому никакого вреда. И потом, учти, если бы не она, вряд ли бы я была здесь.
– Я вовсе не хочу, чтобы меня вздернули из-за какой-то уродины с поехавшей крышей, – разгневанно заявил мужчина.
– Успокойся! – вскричала мисс Харрисон. – В данный момент Арабелла не представляет для тебя никакой опасности. Приляг, мой дорогой, ты утомлен. Как же долго я ждала тебя!
– Так уверена в себе, да? – мрачно заметил мужчина.
– Я уверена лишь в том, что ты устал, продрог и зол, как черт. Иди ко мне, я тебя согрею. Поспишь немного, и все покажется не таким мрачным. Иди же ко мне, Джек, я жду тебя! И запри дверь.
Дверь спальни с шумом закрылась. Арабелла сидела очень тихо, потом поднесла руки ко рту, чтобы не закричать. Теперь она знала, с кем свела ее судьба. Это был Джентльмен Джек, вселяющий страх и вызывающий всеобщую ненависть разбойник, самый опасный к северу от Лондона.
Глава 3
– Проклятье! – воскликнул раздосадованный лорд Лоудер, отодвигаясь от карточного стола. – Я должен вам уже пять тысяч гиней, а у меня в кармане блоха на цепи. Я не могу позволить себе увязнуть еще глубже!
Сидящий напротив человек перетасовал карты длинными тонкими пальцами и насмешливо заметил:
– Вы мокрая курица, Лоудер!
На миг воцарилось молчание. Стоявшие вокруг стола несколько членов карточного клуба «Крокфордз» замерли. Лорд Лоудер встал. Его мальчишеское лицо пылало от гнева.
– Черт возьми! – в ярости вскричал он. – Вы не смеете обвинять меня в трусости.
Сэр Мерсер Херон не успел ответить, его прервал раздавшийся у дверей голос:
– Я тоже так думаю. Если бы вы видели его в битве при Ватерлоо, вы бы ни минуты не сомневались, что перед вами настоящий герой.
Сэр Мерсер Херон повернулся к говорящему и ледяным тоном процедил сквозь зубы:
– Ах, это вы, Меридейл. А дозволено ли мне будет спросить, что вам за дело?
– Мы с Тони Лоудером сражались вместе, – ответил маркиз Меридейл, подходя ближе к крытому зеленым сукном столу. – На поле боя между людьми возникает чувство товарищества, вряд ли понятное английским джентльменам, которые только и знают, что валяться в постели, а сражаются только будучи в подпитии! Очень нелегко признаться, что проиграл уже достаточно, и я хвалю Тони за его мужество. Вы другого мнения, Херон?
Маркиз ни разу не повысил голоса, напротив, он говорил с нарочитым спокойствием. Однако звучавшая в его словах скрытая враждебность была очевидна всем присутствующим.
– Если его светлость желает удалиться, что ж, это его право, – угрюмо произнес сэр Мерсер.
Лениво-непринужденная манера поведения маркиза внезапно изменилась. Он сдвинул стул, на котором только что сидел его приятель, и, сев напротив сэра Мерсера, бросил:
– Если вы горите желанием продолжить игру, Херон, я с удовольствием составлю вам компанию. Если мне не изменяет память, в прошлый раз именно вы покинули карточный стол в некотором огорчении.
Сэр Мерсер Херон поднялся из-за стола. Резкие черты его лица исказились от едва сдерживаемого гнева, сузившиеся глаза сверкали.
– Не имею желания играть с вами, милорд маркиз. Ваша беспримерная наглость не способствует дружескому общению.
– Мокрая курица, да? – усмехнулся маркиз, и его голос был слышен всем в комнате.
На мгновение сэр Мерсер задержал на нем враждебный взгляд, потом повернулся и быстро направился к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27